Да, она узнала тайну нижнего уровня – и что? Ей не удалось проникнуть дальше, а если бы и удалось… Не может же она просто ходить по улицам и пересказывать увиденное случайным прохожим? Что касается посланников из других общин – все они передвигаются по городу в сопровождении стражи… Да и с чего им верить ей, Кае? Для них она – такая же чужачка, как и жители Красного города. Одна из них.
Поговорить с Андреем? Как? Его всюду сопровождают стражи, как и остальных. А если ей и удастся застать его одного, без стражей и Макса… Андрей не меньше Макса ненавидит тварей из прорех. Что до девушки – поверит ли он ей?
С неба, словно в насмешку, начали падать холодные мокрые хлопья снега, и Кая нырнула в дом. Она думала немного посидеть с бумагой и карандашом на общей кухне. Ей там нравилось. От печи с редкими вкраплениями старинных изразцов шло тепло, столы были заставлены глиняными горшочками и другой посудой, керосиновые лампы освещали кухню по вечерам. С улицы свет в кухонном окне чем-то напоминал пламя костра в густой темноте леса, и было приятно помнить об этом, сидя там за столом с кружкой кипятка с травами и рисуя или читая книгу.
Но, кажется, в этот раз ей не суждено было посидеть здесь одной, в уютной тишине. У одного из столов хозяйничала Мила. Сосредоточенно нарезая овощи – пару картофелин, морковку, лук, – она болтала с подругой, которую Кая не знала. Подруга была невысокой, с коротко стриженными волосами цвета меда – поэтому Кая подумала, что та тоже должна работать в Красном замке или во дворце. На маленьком столике у самого входа на кухню Кая заметила связку Милиных ключей и мешочек – видимо, по дороге женщины заходили на торговую площадь.
Мила всегда была приветлива с Каей, но в дружелюбии чудилась фальшь, да и то обожание, которое она испытывала к Сандру, отталкивало.
Поэтому Кая замерла внизу, у лестницы, пытаясь решить, как лучше поступить: неслышно подняться наверх или все же, поздоровавшись, сесть ближе к печке, всем видом показывая этим двоим, что развлекать ее беседой не нужно.
Пока она медлила, до нее донеслись обрывки разговора:
– …Ну, девчонку я не нашла, поэтому сказала ему: увы. Он выглядел не сильно расстроенным, кстати. Может, она ему не для того была нужна… Я еще удивилась: с чего бы такому красавчику запасть на дурнушку.
– Ну, дурнушкой я бы ее не назвала. Видела пару раз. Рыжие волосы…
Кая очень медленно перенесла вес с одной ноги на другую, чтобы половицы не скрипнули, и порадовалась, что женщины сидят к ней спиной.
– Рыжие волосы – да, ну и все на этом. Угрюмая, тощая… Но спала, между прочим, в комнате у господина Артема. Это я могу понять – детская дружба, бывает…
Женщины захихикали и заговорили тише – теперь Кая ничего не могла разобрать.
– Короче, мне же лучше, – продолжила начатую фразу Мила. – Не очень мне хотелось лезть в эти дела… Но он пообещал мне золотой обруч, если я приведу ее к нему. Представляешь? Целая корона. Он то ли богат, то ли глуповат.
– Может, у них там не золото ценится.
– Может быть… Обычно дикари за стенами ценят еду да оружие – уж я-то знаю… Ну, теперь-то девчонки ему не видать: я слышала, Сандр ею не доволен. – Мила понизила голос. – Не знаю, в чем уж там именно дело, но не думаю, что ее снова пустят во дворец или лабораторию… Думаю, если бы не господин Артем, за ней бы уже пришли…
Женщина заахала, а Кая почувствовала, как легкая дрожь приподнимает тонкие волоски на шее и танцует вниз по позвоночнику. Золотой обруч – и человек, который был готов отдать его, чтобы ее найти.
– Так как мне сказать-то им, а?
Она отвлеклась и упустила момент, когда они заговорили о другом.
– Ну, к черному ходу Красного подойдешь, через него все девчонки заходят. Они считают по головам, но, если вдруг спросят, скажешь, мол, так и так, Нора, Мила прислала вместо себя. В лицо-то они тебя не знают… Я их предупреждала… Главное нам время не упустить – через полчаса тебе нужно выйти, иначе не успеешь зайти. А не зайдешь – денег не получишь. Их с утра выдают, после смены…
Размышлять было некогда. Кая взяла связку Милиных ключей со столика – осторожно, очень осторожно. Ни один из них не звякнул. Она крадучись пошла наверх, нащупывая ногой каждую следующую ступеньку.
Казалось, внутри у нее пылает костер. Огромный, ревущий костер – он так бушевал, что в треске и гуле пламени Кая никак не могла разобрать, что именно чувствует. Она решила подумать об этом позже.
Дверь в комнату Милы была заперта, но Кая быстро нашла нужный ключ. Она шмыгнула внутрь, придерживая дверь, чтобы та не хлопнула. Снизу доносился мерный шум женских голосов. Другие обитатели дома еще не вернулись с работы – это было хорошо.
Торопливо Кая перерыла Милин шкаф. К счастью, в нем, как она и рассчитывала, оказались запасные черные платья с передниками и белые шапочки. «Что ты творишь?» – придушенно взвизгнул внутренний голос, но Кая не слушала. Коснувшись волчка на шее – на удачу, она, прижав к груди шапочку и платье, заперла комнату на ключ.
Зайдя к себе, она быстро переоделась. Платье с передником было великовато, но, если не присматриваться, сойдет. А вот шапочка оказалась проблемой. Похожая на чепец героинь из книжек Шарля Перро, с дурацким кружевом по краям, она никак не желала налезать на голову. Кая скручивала косу, складывала пополам – волосы не помещались, и она поняла, почему все прислужницы стригутся коротко.
«Рыжие волосы – вот и все, – вспомнила она. – И теперь девчонку ему не видать». По волосам ее точно узнают – даже издалека, еще на подходе к Красному замку.
Она достала из-за голенища сапога нож, провела пальцами по косе – тяжелой, гладкой и такой привычной. Помедлила всего мгновение – а потом принялась пилить косу очень близко к голове, закусив губу. На глазах выступили слезы, и Кая свирепо сморгнула их.
Голове стало легко без косы – легко и холодно. Кая осторожно потрогала волосы – они лишь немного закрывали уши неровными прядями. «Да, теперь уж точно дурнушка», – подумала она, вспомнив слова Милы, и не стала подходить к зеркалу.
Теперь чепец пришелся ей впору, и она тщательно затянула его белыми завязками, чтобы не было видно ни волоска. На столике у кровати лежали ее рисовальные принадлежности. Кая нашла уголь, которым рисовала особенно жирные линии. Она отломила кусочек и, слегка растерев в пальцах, потерла брови и ресницы и размазала остатки угольной пыли под глазами. Спрятала волчка под одежду – и только после этого подошла к зеркалу. На нее смотрела хмурая тощая девушка в белом чепце и черном платье, с насупленными темными бровями, синяками под глазами и черными ресницами – у самой Каи ресницы были светлыми, рыжеватыми. Светло-серые глаза в этих темных ресницах смотрелись пугающе. Конечно, любого, кто ее знает, такая маскировка не обманет, – но вот с кастеляншами, пускающими работниц в Красный замок, может и сработать. Если им велели не пускать в замок девушку с длинной рыжей косой – что ж, она туда не войдет.
