– Как тебя зовут? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал дружелюбно.
Она робко подняла голову:
– Дина, – она слабо улыбнулась. – Вы ведь не сделаете нам ничего плохого?
– Нет, – успокоил ее Ярик. Он уже взял себя в руки, и голос его звучал ровно. – Меня зовут Ярослав, это Рута. Тут еще живет кто-нибудь поблизости?
Женщина замотала головой.
– Ближайшее место – Макеевка, маленький поселок. Но это далеко отсюда.
– Как же вас занесло сюда? – удивился Ярик.
Женщина нагнулась за полотенцем.
– Мы всегда жили тут. Мой муж был лесником. Как-то на охоте его порвал медведь, и он умер. Вот и вся история.
– Ты знаешь, где находится 78-я трасса? – без особой надежды поинтересовался Ярик. Дина снова отрицательно покачала головой. Ярик вздохнул.
– Дина, послушай. Мы с подругой попали в неприятную историю (интересно, слышала ли она о них по радио?), и некоторое время мы проведем у тебя. Я ничего не сделаю тебе и твоему сыну, но у меня два условия. Первое – никаких вопросов. Второе – пока мы здесь, вы всегда должны находиться где-то рядом. Если попытаешься бежать – мне придется применить силу, – сказал жестко Ярик. При этих словах Олег оторвался от своих рисунков и вопросительно посмотрел на него. Испуга в его глазах не читалось.
– Но, Ярослав, – попыталась было что-то сказать Дина.
Ярик ее оборвал:
– Никаких «но». Мне очень жаль, Дина, что мы вот так вторглись в вашу жизнь, но у нас нет иного выхода. Повторяю, если ты будешь соблюдать эти условия, все будет в порядке, и через три-четыре дня мы уедем отсюда. – Ярик посмотрел на карабин и опустил его вниз. Он почувствовал большое облегчение, потому что был уверен, что никогда не сможет выстрелить в эту насмерть перепуганную женщину и ее сына, даже если те попытаются сбежать.
Теперь он мог внимательно рассмотреть женщину. На вид ей было лет тридцать пять – сорок, обычная деревенская женщина, некрасивая, с широким плоским лицом, большим ртом и преждевременными морщинами у глаз. Ее волосы имели грязноватый оттенок, слипшиеся от пота локоны напоминали рулон туалетной бумаги. Фигура тоже не отличалась красотой, бедра слишком широки, ноги толстоваты, груди висят, как перезрелые груши.
«Вот она, прелесть деревенской жизни», – подумал Ярик и тут вспомнил про Митрича.
– У тебя есть какая-нибудь тачка? Я имею в виду не машину, а садовую тачку? – спросил он.
Дина снова открыла свой некрасивый рот, с ее губ наверняка готово было сорваться: «А зачем?», но она вовремя прикусила язык.
– Есть, – выдавила она и показала знаком Ярику идти за ней. Юноша обменялся многозначительным взглядом с Рутой и, передав ей пистолет, направился вслед за Диной. В сарае оказалась старенькая, покрытая ржавчиной тачка. Ярик выкатил ее наружу.
– Я скоро вернусь. Твой сын пойдет со мной, – сказал он. – Олег, поднимайся.
Мальчик неторопливо встал, его лицо выражало легкое раздражение оттого, что его отвлекли от рисования.
– Присмотри за ней, – вполголоса сказал Ярик Руте.
Девушка молча кивнула. Дина грустным взглядом провожала своего сына, который шел впереди этого странного молодого человека. Рута тоже смотрела вслед Ярику. Она не видела, как внезапно лицо женщины озарилось радостной, счастливой улыбкой.
Олег всю дорогу молчал, лишь недовольно сопел, искоса поглядывая на Ярика. Когда Ярик привез брата к дому, он совершенно вымотался. На Митрича было страшно смотреть – с ног до головы перепачкан кровью и грязью, глаза впали, кожа посерела. Грудь вздымалась как у астматика, из горла вырывались жуткие хрипы. Рута сидела в беседке, устало откинувшись назад, пистолет лежал на столике. Дина мигом оценила ситуацию.
– Олежа, принеси салфетки и чистые полотенца. Побыстрей!
Мальчишка прошмыгнул в дом, а она пошла греть воду. После этого она принесла большую жестяную коробку, в которой что-то позвякивало.
Она умело сняла с Митрича обрывки рубашки и увидела его исколотые вены. Медленно подняла голову, встретившись взглядом с Яриком. Юноша усмехнулся, видя, что ей стоило немалого труда удержаться от очередного вопроса.
«Правильно, солнышко мое. Никаких вопросов, ты все правильно усвоила». – Ярик без сил опустился на траву.
– Вам лучше не смотреть, – сказала она Ярику. Поймав его недоумевающий взгляд, она пояснила: – Моя мать работала сестрой в военном госпитале и кое-чему научила меня. Попробую заштопать вашего брата.
Ярик нахмурился. Сейчас он был похож на Митрича так же, как помидор на космический корабль.
– Не помню, чтобы я говорил тебе, что это мой брат, – сказал он, но Дина спокойно ответила:
– У вас одинаковые глаза.
Через час Митрич лежал на втором этаже, куда его отнесли Дина с Яриком. Рана на его боку была продезинфицирована и профессионально зашита. Дина сделала ему укол, и Митрич уснул тяжелым сном.
– Ярослав, – начала Дина, вытирая руки белым махровым полотенцем, но Ярик ее перебил:
– Можешь называть меня Яриком.
– Хорошо. Ярик, боюсь, придется нарушить одно из ваших условий.
Ярик усмехнулся:
– Если это касается вопросов, то валяй.
– Как долго он принимает наркотики? И какие? – спросила Дина.
Ярик задумался. По его мнению, Митрич перепробовал всю наркоту на свете.
– Это имеет какое-то значение? Или ты хочешь сказать, что он выживет? – с надеждой в голосе спросил Ярик. – Ладно. Он ширяется уже почти два года, но попробовал все – начиная от марихуаны и заканчивая кокаином. Гашиш, айс, героин, ФЦД
[2]
… Он будет жить? – Ярик, сам того не осознавая, коснулся руки женщины.
– Я постараюсь сделать все, что в моих силах, – ответила Дина.
Она открыла маленький шкафчик на кухне и принялась с озабоченным видом изучать его содержимое, после чего вытащила какую-то бутылочку темно-коричневого цвета. Отвинтив крышку, она наполнила жидкостью шприц.
– Что это? – с подозрением спросил Ярик.
– Это то, что сможет помочь вашему брату, – сказала она.
Сделав еще один укол спящему Митричу, она достала какой-то пакет с сухими листьями и заварила настойку. Когда все было готово, она перелила темную жидкость в кувшин и накрыла его крышкой. Ярик приподнял крышку, понюхал и скривился – настойка пахла отвратительно.
– Когда он проснется, дайте ему выпить. Только не все сразу, – произнесла Дина, ставя кувшин на подоконник. Ярик молча смотрел на нее.
– Может, и меня перевяжешь? – разлепил он губы, поднимая забинтованную руку.
