– Не было такого.
– Или это была мишень для дротиков с его лицом?
Алекс возвращает ногу на пол и негодующе складывает руки на груди.
– На моем столе лежал журнал с его фотографией, потому что в нем была статья про меня, и так вышло, что именно он оказался на обложке.
– Ты пялился на него целый час.
– Ложь, – отвечает Алекс. – И клевета.
– Все выглядело так, словно ты пытаешься взглядом поджечь эту фотку.
– К чему ты клонишь?
– Просто считаю, что это интересно, – говорит Луна. – Как быстро все меняется.
– Перестань, – протягивает Алекс. – Это же политика.
– Ага.
Алекс трясет головой так, словно это поможет замять неприятную тему.
– Кроме того, я пришел сюда обсудить поддержку сената, а не мои постыдные общественные связи.
– Вот как, – произносит Луна с хитрой улыбкой, – но я думал, что ты просто наносил визит другу семьи?
– Конечно. Именно это я и имел в виду.
– Алекс, неужели тебе и правда больше нечем заняться в пятничный день? Тебе же двадцать один. Ты должен сейчас играть в пиво-понг или готовиться к какой-нибудь вечеринке.
– Ну, я готовлюсь, – лжет тот. – Но делаю также и это.
– Да брось. Я лишь пытаюсь дать тебе совет как от старика молодому парню.
– Тебе тридцать девять.
– Моей печени уже девяносто три.
– Ну, в этом не я виноват.
– Вспоминая ночи в Денвере, вынужден с тобой не согласиться.
Алекс смеется.
– Вот потому мы и дружим.
– Алекс, тебе нужны другие друзья, – говорит Луна. – Друзья не из конгресса.
– Они у меня есть! Это Джун и Нора.
– Ага, твоя сестра и девчонка с суперкомпьютером в голове, – отрезает Луна. – Подумай о себе, пацан, пока еще есть время. Тебе нужна поддержка посерьезнее.
– Прекрати называть меня «пацан», – просит Алекс.
– Ой! – вздыхает Луна. – У тебя все? Мне еще работать надо.
– Все-все, – отвечает Алекс, поднимаясь с кресла. – Эй, а Максин в городе?
– Уотерс? – спрашивает Луна, склонив голову. – Черт, да тебе, похоже, и правда жить надоело.
Из всего политического наследия США Ричардсы – это та семья, которую Алекс не может разгадать до сих пор, как ни старается.
В одной из своих заметок на ноутбуке он написал: «КЕННЕДИ + БУШ + ВСЕ ДЕНЬГИ МАФИОЗИ И МОЩЬ СИТХОВ = РИЧАРДСЫ?» Это довольно емко отражает все то, что Алекс успел к настоящему моменту на них нарыть. Джеффри Ричардс, в настоящее время и, предположительно, в будущем единственный претендент на роль главного оппонента его матери в выборах, последние двадцать лет был сенатором от Юты, что подразумевает огромный опыт участия в голосованиях и законодательной деятельности. Все это команда его матери изучила уже вдоль и поперек. Алекса же интересуют вещи, которые не так просто раскопать, – многие поколения генеральных прокуроров Ричардсов и федеральных судей Ричардсов были способны скрыть что угодно.
Его телефон, заваленный кучей бумаг на столе, начинает вибрировать. Сообщение от Джун: «Поужинаем? Скучаю по твоей мордахе». Он любит Джун, искренне любит ее сильнее всех на свете, но сейчас слишком занят.
Он ответит ей минут через тридцать, когда закончит.
Уставившись на видеозапись интервью Ричардса, развернутую на планшете, Алекс пытается считать с лица мужчины невербальные сигналы. Естественные седые волосы, сверкающие белые зубы, как у акулы. Тяжелая челюсть дядюшки Сэма. Стал бы прекрасным предпринимателем, учитывая то, как самозабвенно лжет о законопроекте. Алекс делает несколько пометок.
Спустя полтора часа еще один вибрирующий звук отвлекает Алекса от погружения в историю подозрительных налоговых выплат дяди Ричардса в 1986 году. Сообщение от его матери в групповом чате – смайлик с пиццей. Он помечает страницу закладкой и отправляется наверх.
Семейные ужины – явление в Белом доме редкое, при этом проходят они гораздо менее помпезно, чем остальные мероприятия. Мать посылает кого-то за пиццей, и всей семьей они занимают игровую комнату на третьем этаже. Вместо фарфора – куча одноразовых тарелок, в качестве напитка – Shiner
[18], привезенный прямиком из Техаса. Алекса всегда забавляет, когда какой-нибудь здоровенный охранник передает по наушнику кодовое сообщение: «Черный Медведь запросил дополнительную порцию желтого чили».
Джун уже на месте, потягивает пиво в шезлонге. Чувство вины незамедлительно колет Алекса, когда он вспоминает о ее сообщении.
– Черт, я полный урод, – говорит он.
– Ммм, это точно.
– Но чисто технически… я ведь ужинаю с тобой?
– Просто принеси мне пиццу, – просит она, вздохнув. После того как охранная служба в 2017 году неправильно истолковала крики и споры по поводу пиццы с оливками, чуть не заблокировав всю резиденцию разом, теперь каждый получает собственную пиццу.
– Не вопрос, Жучок, – говорит он и берет две коробки. «Маргарита» – для Джун, пепперони и грибы – для него.
– Здравствуй, Алекс, – звучит голос откуда-то из-за телевизора после того, как он устроился поудобнее со своей едой.
– Привет, Лео, – отвечает Алекс. Его отчим копошится в проводах – возможно, пытается провернуть что-то, достойное самого Тони Старка. Именно так он поступает со всей электроникой, будучи эксцентричным миллионером-изобретателем. Привычки таких людей искореняются с трудом. Алекс уже собирается просить объяснений, но тут в комнату влетает его мать.
– И зачем только вы все позволили мне баллотироваться в президенты? – спрашивает она, мелкими отрывистыми ударами барабаня пальцами по клавиатуре телефона.
Скинув туфли на каблуках в угол комнаты, она швыряет в ту же сторону мобильник.
– Потому что все мы знали, что лучше не пытаться тебя остановить, – слышится голос Лео, высунувшего свою бородатую голову в очках. – И потому что мир без тебя рухнет, моя лучезарная орхидея, – добавляет он.
Мать закатывает глаза, но улыбается. Так было всегда, с тех пор, как эти двое впервые встретились на благотворительном вечере, когда Алексу было всего четырнадцать. Она была спикером палаты представителей конгресса, а он – гением с дюжиной патентов и деньгами, которые можно было потратить на реформы по охране здоровья женщин. Теперь она стала президентом, а он продал все свои компании, чтобы посвятить время исполнению обязанностей первого джентльмена США.
Эллен расстегивает молнию на спине на пару сантиметров – знак того, что она официально закончила с работой на сегодня, – и берет кусочек пиццы.
