Они легли спать далеко за полночь.
21
Будить Роста не пришлось, он проснулся сам. Светало, хотя над убогой кроватью и стлался свинцовый сумрак. Владимир сидел на полу, на губах играла горькая усмешка, глаза лихорадочно блестели.
«Похоже, он вообще не спал», – подумал Рост.
В дверях загремели ключи, и на пороге появился Дениска.
– Фтать, – зевая, сказал он. Пластины, поддерживающие раскрошенную челюсть, делали его речь похожей на лепет трехлетнего ребенка. Поковырявшись в ухе, он с интересом уставился на ноготь, изучая прилипшую серу. – Фяй-хуяй фами фебе фдеваете.
Росту не составило большого труда догадаться, что «фяй-хуяй» скорее всего означал чай.
– На фе про фе дефять минут. Потом переовеваться. И беф футок.
Рост обратил внимание, что телохранитель Квадрата уже был облачен в ярко-оранжевую униформу, на спине которой сиял лэйбл «Мосстройжилсервис». Адил тем временем прогревал машину.
Наскоро выпив обжигающего чаю, Рост и Владимир переоделись и вышли наружу. На них снова надели повязки и, подгоняя пинками, стали заталкивать в «Газель».
– Февелите вопой, говновавы, – поторапливал Дениска.
Рост обернулся.
– Надеюсь, дружок, мы с тобой как-нибудь закончим наш разговор. Так что скорей вылечивай свою челюсть, фефективный.
За это Рост получил по уху, но он лишь улыбнулся. Открыто и искренне.
– Ты скоро окажешься на моем месте, Дениска, – мягко сказал он и залез в салон машины. Верзила что-то буркнул и захлопнул за ними дверь.
– Ну, братка, – прошептал Рост Владимиру, – молись.
Тот улыбнулся мертвой улыбкой.
«Газель» выехала на магистраль и понеслась в сторону Москвы.
ЧАСТЬ 2
«…В наших венах – огонь, не собачья вода,
Ночь Валгаллой в объятьях сомнет.
Я в свободу вцеплюсь, остальное отдам,
А зачем? Кто не жил – не поймет…»
E.S.T. «Ночные волки»
«У меня была бомжиха, Рак по гороскопу,
Почему-то никогда не давала в жопу…»
Из фольклора бродяг
22
Юра проснулся рано. Кляксич уже пришел в себя и даже пытался ходить. Его болтало, как пирата на палубе во время шторма, который к тому же перебрал рома, он постоянно заваливался на бок – остаточные явления наркоза. Кот пытался вылизать забинтованный обрубок, однако вкус лекарства ему явно не понравился. От еды Кляксич отказался, зато выпил много воды.
«Что же с тобой сделали», – с горечью думал Юра, глядя на кота. Из красавца он в один вечер превратился в калеку. У Юры было предчувствие, что дорожки с этими студентами еще пересекутся.
Он пытался вспомнить вчерашний вечер, но тщетно. Только помнил, что приехал в клуб к Иве, о дальнейшем история умалчивает. Почему-то воспоминание об Иве вызвало у него странное чувство гадливости.
После обеда он встретился с Алисой. Они сходили в салон связи, подключили мобильник, затем поехали в больницу к ее матери. По дороге Юра купил фруктов и минеральной воды, хотя Алиса его и пробовала отговорить. В машине у него лежал еще один пакет, который он тоже собирался пронести в палату к матери Алисы.
– Как твой кот? – спросила Алиса, когда они сели в машину.
– Пока не очень, но сегодня отойдет. Завтра на перевязку.
– Юра, как ты думаешь… – Алиса прилагала усилия, чтобы ее голос звучал спокойно, но видно было, что она все еще волнуется. – Они точно не станут заявлять в милицию?
– Они, заявлять?! Это я должен подавать на них в суд за то, что они натравливали на нас своего пса.
Юра представил себе долговязого, которому он свернул нос. Нет, такой тип скорее соберет дружков и будет пытаться выловить его, чтобы отомстить. Больше на эту тему они не говорили.
Они въехали во двор больницы и вышли из машины.
– А здесь у тебя что? – указала Алиса своим очаровательным пальчиком на второй пакет.
– Надо, – уклончиво сказал Юра.
Мама Алисы ему понравилась. Худенькая, с хрупкой талией, она была примерно одного роста с Алисой, и с первого взгляда их вообще можно было принять за сестер. Лишь тонкие лучики у глаз и выступающие жилки на привыкших к работе руках выдавали ее возраст.
Юра представился.
– Надежда, – просто назвала мама Алисы свое имя. Она разглядывала его с любопытством, переводя взгляд на немного смущенную дочь. Увидев фрукты, она искренне обрадовалась.
– От этих каш уже воротит, – пожаловалась она.
Кроме Надежды в палате были еще две женщины, одну из которых отправили на процедуры.
Они поговорили о всяких пустяках вроде погоды и геополитической ситуации в стране, а Юра все никак не мог решиться сказать то, с чем он, собственно, и пришел сюда. Он чувствовал странную робость перед этими маленькими красивыми женщинами.
– Когда тебя выписывают? – спросила Алиса, и Надежда ответила, что, возможно, на следующей неделе.
– Ладно, что я вас задерживаю, – спохватилась она. – Юра, наверное, по делам спешит.
– Никуда я не спешу, – улыбнулся он. О том, что он уже неделю не появлялся в университете, Алисе он, естественно, не говорил. Он кашлянул, чувствуя, что нужный момент наступил.
– Надежда, вы не против, если мы с Алисой поженимся?
Он ожидал бурной реакции, сопровождаемой демонстративным хватанием за сердце, оханьем и аханьем. Однако брови женщины красиво изогнулись, губы тронула улыбка.
– А она сама-то не против?
Алиса выглядела ошарашенной. Ее прелестное личико заалело, она потупила взгляд, но Юра смотрел ей прямо в глаза с вызовом, мол, я же предупреждал тебя, нечего было так долго думать…
– Я… Юра, я же просила тебя… – беспомощно пролепетала она, став похожей на нашкодившего ребенка. – Это… ну ты совсем, – совершенно растерявшись, сказала она, и Юра с Надеждой рассмеялись.
– Алиса, как я могу дать согласие, если ты не можешь сказать ничего вразумительного? – поинтересовалась мама, делая строгое лицо, но Юра заметил, что ее глаза заблестели. – Юра же не козу у меня пришел покупать!
Видя, что девушка чувствует себя неловко, Юра поспешил достать из пакета бутылку шампанского.
– Я думаю, медперсонал не будет против, – церемонно сказал он и занялся пробкой.
– Ой, тут, наверное, нельзя, – теперь уже засмущалась Надежда. – Юра, это уже лишнее…
– Все в порядке.
Его ровный и спокойный голос действовал как анестезия. Пока он открывал шампанское, мать и дочь обменивались взглядами. Женщина, лежащая на соседней койке, с неприкрытым любопытством прислушивалась к разговору.
