За мыслями об отце и Максиме Хабалов даже и не заметил, как поднялся на последнюю площадку. А это значило, что он находится на достаточной для себя высоте, чтобы умереть только от взгляда вниз. Он шел, смотря прямо перед собой. С каждым шагом конструкция раскачивалась, доски прогибались. Злополучный отросток никому не нужного провода, казалось, был на краю Вселенной. Даниил уже видел его. Вот он – по правую руку. Хабалов собирался повернуться к нему, но ноги не слушались, и он продолжил путь по ненадежным лесам. Вот уже край, за которым смерть. Сердце колотилось, заглушая крики людей снизу. Даниил подошел к краю и через мгновение шагнул вниз.
* * *
Максим что-то почувствовал. Скорее услышал. Звук. Будто разбился арбуз. Макс стоял в санузле хозяйской спальни. Ему показалось, что этот самый арбуз разбился где-то на улице. Максим вышел на балкон. Посмотрел вниз, во двор – двое рабочих, укладывающих тротуарную плитку, задрали головы вверх и что-то кричали. Макс проследил за их взглядом и увидел стоящего на краю лесов Хабалова. Даниил смотрел прямо перед собой и не обращал внимания на окрики.
«Что этот алкаш еще задумал?»
Хабалов сделал шаг вперед, в пустоту, в никуда. И вот тут раздался тот звук, который услышал Максим еще пять минут назад.
«Ублюдок!!! Ну почему он это сделал сейчас? Уехал бы к себе да прыгал бы там с крыши! Урод!»
Максим не мог сдержаться. Он готов был подбежать к трупу (сомнений быть не могло – Хабалов был мертв) и пнуть его по ребрам.
«Какая-то черная полоса, – думал Макс. – Жирная черная полоса, которой конца и края не видно».
Он медленно вышел из дома. Вокруг Хабалова собрались люди. Бурый стоял спиной. Максим подумал: все-таки его фамилия означает и цвет лица. По крайней мере, шея и затылок под короткими седыми волосами Георгия Федоровича стали серо-красными, даже как-то ближе к коричневому. Если бы Максим не видел до этого его натуральный цвет кожи, близкий к цвету рыбьего брюха, то, пожалуй, решил бы, что перед ним очень загорелый человек. Этот вмиг загоревший человек стоял молча. Пока молча. Рабочие переводили взгляд с прораба на застывшего в неестественной позе Хабалова. И тут Бурого прорвало. Украинская мова вперемешку с русским матом и кое-где вставленное словцо (надо полагать, тоже нецензурное) на узбекском быстро привели в чувства собравшихся. Все забегали. Но пользы это приносило ровно столько, сколько приносят тараканы, бегающие по столу под светом электрических ламп.
– Что делать-то будем? – спросил Максим у прораба.
– А хера тут делать? Распускать всех надо!
– В каком смысле?
– В прямом! У тебя регистрация есть?!
Максим все понял. Раньше он слышал об этом по телевизору, а теперь видел наяву. Нелегалы. Без регистрации и разрешения на работу люди не имели здесь никакого веса. Фактически – мертвые души. И вот теперь мертвые души становятся на самом деле мертвыми. Что делает руководство в этом случае? Конечно же, распускает всю бригаду. Всю, кроме Хабалова. Он и рад бы, но не может.
– Ну, с нами со всеми все ясно. А с этим что будет? – Максим показал на труп Даниила.
– Твое какое дело?! Я же тебе говорил – не допускать его к работе! Какого хера тебя волнует он?! Ты бы за свою жопу переживал! Люстру в двадцать штук списал! Ты еще похорони его за свой счет! – Бурый, казалось, побурел еще сильней.
– Ты почему со мной так разговариваешь? – спокойно, но с нажимом спросил Бабурин.
Бурый хотел возразить. Хотел, но… Его остановил взгляд Макса. А больше и ничего. Бурый был раза в два шире электрика, но взгляд… Взгляд Максима уменьшал размеры Георгия Федоровича. Бурый промолчал.
– Знай свое место, прораб.
– Я домой хочу. – От себя Бурый этого точно не ожидал.
– Да будет так! – произнес Бабурин и пошел к домику.
* * *
Все шло как надо. Как было и задумано. Владлен Маркович мог, конечно, разорвать этого коротко стриженного ублюдка. Нет, не сам, у Толстоганова была на подхвате спецбригада – на случай воровства в магазинах и заносчивости подчиненных. Но Максим не был его подчиненным, и поэтому Влад избрал по его укрощению метод тихий и более эффективный, чем банальное избиение.
Пришлось на время изолировать Эллочку, а то бы… Женщины, женщины. Даже тихоня Анжела способна разорвать за любимого. Да что-то не очень уж и любимого, хмыкнул Владлен. После получения фотографий – Игорек наблюдал (надо же, даже этот хмырь сгодился) за ней весь день, – Анжела была сама не своя. А вечером напилась в кафе «Цезарь» и поехала на другой конец города. Там Игорь видел, что она вошла в Замок. То есть она не пошла ни к родителям, ни домой и даже ни к Лесе. Леся тоже была в курсе, откуда эти фотографии. Оказалось, что ей даже на руку происходящее – слишком много людей знали об истинном происхождении этих снимков. Но не убирать же свидетелей. В конце концов, не побежит же Бабурин в милицию. А даже если и побежит, ну и что? Что он им скажет? Меня там не было, а почему-то на фотографиях я? Все на этом и закончится. Анжела разведется с этим ревнивым ублюдком. И все счастливы, всем хорошо. Кроме, конечно, самого Максима. Душевная травма куда как хуже физической.
Все шло хорошо. За исключением хобби Толстоганова. Коллекция Влада так и не пополнилась трусиками Анжелы. Более того, он даже не узнал, какого они цвета и носит ли она их вообще. Анжела только один раз согласилась сходить с ним в ресторан. И все. После того как она узнала о якобы измене мужа, Владлен Маркович рассчитывал, что девочка сообразит, где правда жизни, и кинется в его объятия. В объятия роскоши и богатства. Ведь клюют в основном на это. Практически все. Эллочку, например, только помани. Но Анжела – другая. Совсем другая. Она даже в этой ситуации поступила по-другому – не так, как хотел Владлен Маркович. Она не прибежала к нему, а пошла к здоровенному бугаю, у которого за душой разве что только квартира да сто двадцать килограммов веса. Ну, ничего, полдела-то все равно сделано. Макс без работы и без жены.
Насчет работы Влад тоже подсуетился – вспомнил, что у старого приятеля сын на комбинате – инженер в электроцехе, где трудился Бабурин. Позвонил. И был приятно удивлен. Бабурин Максим Станиславович уволен. А вот с Гордеем Филипповичем Кротким, сыном приятеля, случилась беда. Ему отрезало голову. Но это ни на грамм не омрачило радостное событие, произошедшее с Максом. Так что Владлен вел в счете 2:1. Собирался ли он останавливаться? Пока Влад и сам этого не знал.
* * *
Леся сидела на кухне однокомнатной квартиры, оставленной в наследство бабушкой. На столе стояла кружка с дымящимся какао.
«Позвонить? Нет, надо набраться еще немного терпения и дождаться его из Москвы. Анжела после такого к нему не вернется, точно. А вот я бы даже и не ушла. Я бы прощала ему все. Тем более фотки – полная лажа. Что бы ни затеял этот всемогущий боров – мне это на руку. Даже если я потеряю подругу».
Леся с ней и дружила только из-за Максима. Она хотела быть ближе к нему. А что бы она делала, если бы Макс женился и уехал в другой город, другую страну? Леся знала, что последовала бы за ним, даже если бы он улетел на Марс.
