Даниленко подошел к телефону и набрал номер Макса. Черт! Неужели он уехал без лекарства? Не нравилось это Вячеславу Андреевичу. Максим начал отдаляться от него еще года четыре назад. Тогда дядя Слава был спокоен. Он продолжал предоставлять воспитаннику лекарство, как он говорил Максиму, улучшающее память. Сейчас было какое-то чувство тревоги. Вячеслав Андреевич боялся, что с Максимом может произойти то же, что и с раскодировавшимся алкоголиком. Макс может потерять над собой контроль. И тогда ему никто уже не поможет. Никто. И не только ему. Будет куча трупов.
Но это произойдет, если Максим хоть что-нибудь вспомнит. Таблетки именно для этого и были нужны. Они блокировали плохие воспоминания. И теперь, если не принимать их, любой запах или сон может напомнить ему о прошлом.
На другом конце провода раздался голос Максима, записанный на автоответчик:
– Извините, но нас сейчас нет дома. Если у вас что-то срочное и вы хотите, чтобы мы вам перезвонили, то дождитесь звукового сигнала и говорите коротко и четко. Если же нет, то просто положите трубку и больше не звоните нам по пустякам.
Вячеслав Андреевич дослушал до конца, улыбнулся и положил трубку. Разговор с автоответчиком ни к чему не приведет, тем более что Максим уже уехал.
Дядя Слава набрал мобильный Максима. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны… Так оно и должно было случиться. Вячеслав Андреевич помассировал грудь. Сердце уже ни к черту. Может, позвонить Анжеле? И что сказать? Что без таблеток Макс сможет запускать ракеты усилием мысли? Нет уж! Лучше позвонить мэру и предложить эвакуировать город. Если Максима сейчас хоть что-нибудь разозлит, он просто не сможет сдержаться. Он ото всего камня на камне не оставит. Точнее, не он, а сила, копившаяся в нем все эти двадцать лет. Вот только сам Вячеслав Андреевич вряд ли доживет до этого мини-апокалипсиса. Лечащий врач сказал: жить осталось чуть больше месяца. Прогрессирующий рак легких. Всему виной – табак.
Как хотелось не допустить беды! Все двадцать лет, что дядя Слава был с Максимом, это получалось. Но не сейчас. Дядя Слава чувствовал – беда неотвратима. Бог выделил им срок в двадцать лет, и вот теперь он истек.
Дядя Слава отложил телефон. Надо будет попробовать завтра. Пошел в комнату и сел в любимое кресло. Включил телевизор. Когда он увидел диктора, за два дня ставшего почти родным, подумал, что каким-то образом вернулся в день захвата заложников в супермаркете.
– Сегодня, в двадцать часов двадцать минут по адресу: улица Ленина, дом 76 – прогремел взрыв. Как нам сообщили специалисты, мощность взрыва равна пятистам граммам в тротиловом эквиваленте.
Дальше репортер говорил, что целью террористов был местный олигарх, а по совместительству и народный депутат. Дело в том, что под квартирой, в которой был заложен заряд, находилось кафе, облюбованное депутатом-олигархом. Камера запечатлела обрушившийся вход в кафе. Вокруг суетились спасатели. Дядя Слава вновь схватился за грудь. Сердце ныло. И он не знал, от чего больше: либо от царящего вокруг бессердечия и злобы, либо от потери того милого мальчика Максима, которого он любил.
Старик взял трубку и табакерку со столика у кресла. Набил табаку в трубку и раскурил ее. Затянулся. Прищурился от едкого дыма и выключил телевизор.
«Нельзя мне такое смотреть. Если через месяц меня не убьет рак, то обязательно доконает сердце».
* * *
Он был молод и глуп (как теперь сам думал), когда повстречал ее. Вячеслав влюбился с первого взгляда. Все шло очень хорошо. Через год ухаживаний и провожаний Вячеслав предложил Машеньке руку и сердце, на что получил положительный ответ. Пышных свадеб они не устраивали. Расписались в местном сельсовете, а вместо свадебного путешествия уехали на покос.
Через год пришла первая беда: у них не могло быть детей. Но это не развалило их семью – наоборот, укрепило ее. Они души не чаяли друг в друге. Вячеслав был готов смириться с неизбежным. Но как-то раз Мария пришла с работы в приподнятом настроении. Она работала бухгалтером на гипсовом заводе, он – в районной поликлинике детским психиатром. Параллельно с основной работой Вячеслав Андреевич пытался написать диссертацию на тему «Стирание плохих воспоминаний и последствия этого». Диссертацию, которую не суждено было написать…
Мария пришла веселая, что-то напевала. На вопрос Вячеслава, что сегодня за праздник, она еще больше засияла и сказала, что сейчас сбегает в магазин, купит бутылку «Советского» и все расскажет.
Вячеслав Андреевич увидел ее только спустя три дня.
Магазин, в который она пошла (кстати, единственный на три деревни), захватил террорист. Новое слово никак не вязалось с Сенькой – местным забулдыгой, но по стечению обстоятельств этот алкаш стал террористом (дай обезьяне гранату, и она невольно возьмет заложников). Что там у него случилось – жена ушла или похмелиться не дали, – было не важно. Оправдания этой скотине все равно не было. И у него были заложники! В их числе находилась и Машенька. В сельском магазине закончилось все быстрее, чем в современном исполнении, но почему-то не менее жестоко. Террориста саданула по голове ухватом продавщица – тетя Нюра, а тот, в свою очередь, из двух стволов пальнул в первого попавшегося заложника. То есть в Машу.
Ее спасли, но ходить (даже, черт возьми, сидеть) она больше не могла. Одно порадовало Вячеслава – эта мразь Сенька умер от образовавшейся опухоли в мозгу. Такая тварь и рождаться даже не должна была, думал Вячеслав Андреевич. Да и теперь, сидя с дымящейся трубкой в руках, он подписался бы под каждым из этих слов.
Вячеслав Андреевич с супругой Марией Игоревной переехали в город Салимов (в деревне выходить Машеньку не было никаких шансов), купив однокомнатную квартиру в хрущевке на улице Кирова. Даниленко устроился на работу в городскую поликлинику, увлекся психологией. Машенька была прикована к постели. Все течет, как говорится, все меняется. Но для Славы и Маши Даниленко ни черта не менялось.
Однажды, когда Вячеслав сидел над очередной книгой по психологии, Маша произнесла:
– Помнишь, тогда…
Вячеслав поднял голову.
– …перед тем, что случилось со мной?
Слава ждал.
– Я собиралась сказать тебе… Я хотела предложить тебе тогда…
Маша заплакала. Вячеслав подошел к ней и взял за руку.
– Что ты хотела предложить?
– Я хотела, чтобы мы с тобой усыновили ребеночка. – И женщина зарыдала.
После этого разговора Вячеслав Андреевич задумался: а что, если и вправду взять и усыновить мальца? Он даже сходил в детский дом. Вячеслав наивно думал, что должен почувствовать – вот он, тот самый мальчонка, тот самый его сын. Не почувствовал. И даже если бы почувствовал, что тогда было бы? Расходы на сиделку для Машеньки стали уже привычными, а сможет ли он потянуть еще расходы на ребенка? Вячеслав Андреевич засомневался.
Он решил, что со временем все встанет на свои места. Во-первых, его доходы превысят предполагаемые расходы, а во-вторых, он все-таки встретит своего ребеночка. И чтобы не пропустить эту встречу, Вячеслав Андреевич устроился в детский дом. Но до встречи с Максимом прошло двадцать лет. Машенька умерла, и Слава жил один-одинешенек в опустевшей хрущевке. Вот туда-то и привел он своего сына. Крестника. Он не хотел лгать. По крайней мере, настолько, чтобы потом запутаться. Родители погибли в автокатастрофе, и как крестный отец дядя Слава просто обязан воспитать Максима. Парень поверил и полюбил крестного. По крайней мере, дяде Славе хотелось в это верить…
