Путешественники веками поддаются магическому очарованию Стамбула. Конечно, самый запоминающийся и географически правильный способ оказаться здесь – приплыть по воде. Панорамы османской столицы почти не меняются, – поэтому, стоя на палубе, вы увидете тот же пейзаж, который видели Джордж Байрон, Теофиль Готье, Жерар де Нерваль, Гюстав Флобер, Эдмондо де Амичис, Марк Твен и Альфонс де Ламартин.
Сколько бы я ни говорила о Стамбуле, все равно не успею рассказать о многом: о благоговейной тишине архивов и библиотек; о христианских катакомбах, где до сих пор находят чудом сохранившиеся византийские фрески; о парке Миниатюрк
[100] и стамбульском океанариуме – самом большом в Европе; об уличных музыкантах, исполняющих османские мелодии; о фуникулере Кабаташ – Таксим – первой в мире подземной рельсовой дороге; о Египетском обелиске и Змеиной колонне на площади Султанахмет; о корабле «Savarona», на борту которого Ататюрк провел последние 58 дней жизни (он покинул судно, чтобы умереть в Долмабахче); о загадочной мечети Бурмалы с сельджукским витым минаретом; о сумасшедших и самоубийцах, бросавшихся в Босфор с мостов; о пляжах Сарыера и Шиле; о мужественном акробате, который в XVIII веке перешел Золотой Рог по канату, натянутому между корабельными мачтами; о питейных заведениях Бейоглу, кофейнях Бебека и борделях Каракёя; о затонувших автомобилях, лежащих на дне Босфора; и, наконец, о том, каково это – просыпаться под крики чаек и ощущать безграничную любовь, переполняющую тебя и готовую выплеснуться наружу, подобно волнам, перехлестывающим через каменные блоки причалов.
История города неразрывно связана с историей страны. Первая мировая окончилась для Османской империи 30 октября 1918 года, когда она заключила с Великобританией перемирие – это случилось на борту английского крейсера в греческом порту Мудрос. «Больной человек Европы» умер – и британский адмирал Сомерсет Гоф-Калторп продиктовал Порте условия договора.
Англия хотела отстранить союзников от контроля над поверженной Османской империей. Французы жаловались, что Гоф-Калторп даже не пустил их на борт корабля. Порте от этого было ничуть не легче – потерпев разгром, она приняла тяжелейшие условия англичан: открытие Босфора и Дарданелл для Антанты, демобилизацию турецкой армии и др. Османы удивили всех, продержавшись до последних дней Первой мировой, – но все равно ничего не выиграли. Длительное кровопролитие истощило империю и сделало поражение еще более горьким. Мудросское перемирие означало конец Блистательной Порты.
12 ноября 1918 года в Стамбул вошли французы, 13 ноября – британцы. 7 февраля 1919 года в Галате высадились итальянцы. 8 февраля в город въехал французский генерал Луи-Феликс-Мари-Франсуа Франше д’Эспере – он гордо восседал на белом коне и явно пытался подражать Мехмеду II. Но жеребец оказался чересчур строптивым, и полководцу пришлось его заменить – на фотографии, сделанной в тот день, видно, что д’Эспере едет по Гран-Рю-де-Пера уже на другой, темной лошади.
10 февраля 1919 года Стамбул был разделен на три оккупационные зоны: Сарайбурну контролировали французы, Перу – британцы, Ускюдар и Кадыкёй – итальянцы. Старые фото запечатлели шотландские части, выстроившиеся в Каракёе; англичан в Галате, ожидающих приезда фельдмаршала Эдмунда Алленби; и сенегальцев из французской армии, отрабатывающих ружейные приемы на площади Султанахмет, прямо перед Айя-Софией.
За всю свою историю Стамбул во второй раз покорился европейским завоевателям. Еще в марте 1915 года министр иностранных дел Сергей Сазонов говорил британскому послу Джорджу Бьюкенену и французскому дипломату Морису Палеологу, что Россия должна получить Стамбул, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл. Сейчас трудно сказать, насколько этот замысел был бы осуществим: война спутала все планы, и оба непримиримых врага, обе империи – Российская и Османская – погибли. За ними в небытие последовали союзники Порты – Германия и Австро-Венгрия.
Оккупация Стамбула войсками Антанты продолжалась 5 лет – с 13 ноября 1918 по 23 сентября 1923 года – и вызвала невиданный подъем турецкого национализма. Иностранные интервенты разделили не только столицу, но и вообще всю территорию Порты, оформив это в виде Севрского мирного договора (1920), по которому турки теряли большую часть земель, захваченных их предками с XIII века. Слабовольный султан не мог защитить собственное государство. Позже Ататюрк охарактеризует Мехмеда VI настолько негативно, что толпа будет кричать: «Да проклянет его Аллах!»
Страну надо было спасать, и генерал Мустафа Кемаль-паша начал формирование освободительной армии. 19 мая 1919 года грянула Война за независимость Турции – и случилось чудо: турецкие солдаты, бежавшие с полей Первой мировой, примкнули к Ататюрку. Дезертирство более полумиллиона боеспособных мужчин определило победу Гази. Вместо того, чтобы напрасно жертвовать собой в 1914–1918 годах, вчерашние дезертиры спаслись и сражались в другой войне – за выживание суверенного турецкого государства. По словам нидерландского тюрколога Эрика-Яна Цюрхера, турок «восстал из мертвых» – ибо теперь люди были полны решимости противостоять Антанте и не дать ей расчленить страну.
В декабре 1922 года газета The New York Times опубликовала статью «Кемаль в представлении мусульманского мира», которая подтвердила важность успеха турок в Войне за независимость. На Ближнем Востоке бушевал политический кризис. Дамаск – гордую столицу Омейядов – контролировали французы. По Багдаду, воспетому в сказках «Тысячи и одной ночи», разгуливали британцы. Герои арабской независимости «ушли в тень перед сияющим ликом Гази из Анкары».
Упорство Ататюрка было вознаграждено. 24 июля 1923 года состоялось заключение Лозаннского договора – он заменил позорный Севрский мир и закрепил территорию Турции в ее нынешних границах. Одновременно сложилась новая политическая карта Ближнего Востока, на которой возникли арабские государства. 23 августа 1923 года начался вывод иностранных войск из Стамбула – и 6 октября в город вошла измученная, но не сломленная турецкая армия.
29 октября 1923 года из развалин истерзанной и обескровленной Османской империи, словно феникс из пепла, родилась Турецкая Республика. Мир стремительно менялся, и Стамбул – одна из его вечных столиц – не мог оставаться прежним.
Город на берегах Босфора оказался бессмертным. Несмотря на катаклизмы первой половины XX века, на его улицах ни на минуту не замирала жизнь. Солано описывает традиционное для Стамбула вавилонское столпотворение – по Галатскому мосту стремился «нескончаемый поток разноязычных народов»: русские белоэмигранты; армянские и греческие священники; албанские крестьяне; арабские паломники; китайские, японские и персидские купцы; американцы-сотрудники гуманитарных миссий, изувеченные ветераны всех минувших войн; последние евнухи и дервиши…
Обломки Блистательной Порты, разноцветные осколки великолепного османского мира и обрывки прежней жизни, полной счастья и благоденствия, складывались на берегах Босфора в причудливые мозаики – и вмиг смывались бурным водоворотом истории. Их призрачное отражение еще дрожало в темных водах пролива – но сквозь прах прошлого уже прорастал новый мир. Он рождался в давке и сутолоке – под предсмертные хрипы солдат и вопли базарных торговцев, под грохот канонады и протяжные крики муэдзинов – и, подобно кровавой ране, расцветал в груди каждого, кто очутился тогда в Стамбуле – на пересечении эпох и континентов.
