– Я не хочу.
Макс дышал мне в лицо, слюнявил шею.
– Ты же моя девушка, – горячо шептал он. Чувство вины вцепилось в душу с такой силой, что у меня подкосились ноги. – Ну же… давай… – Я и слова не успела вымолвить, как он снова впился мне в губы, схватил за попу, потом полез в трусы.
– Перестань! – Я вырывалась, а Макс, хохоча во все горло, принялся меня щекотать, хватать за грудь, не грубо, скорее ласково, но сердце уже бухало тяжело. – Я серьезно, Макс. Не хочу!
– Тебе понравится, – уговаривал он, ощупывая меня всю. Я, закусив губу, выворачивалась, как могла. Ужасно не хотелось обижать его, но, Стью, он меня напугал, я мотаю головой, а он тянет за бретельки платья. – Да что с тобой такое? – с раздражением воскликнул он, ухватился за обе бретельки и разом оборвал их. – Ты моя девушка или нет?
И вот тогда я оттолкнула его и бросилась бежать, не могла больше терпеть ни секунды.
– Зои! – голос Макса эхом отскакивал от деревьев, а я мчалась назад, на ярмарку. – Зои! Ну прости. Не хочешь, не надо. Просто побудь со мной.
Оглянувшись, я видела, как он упал на колени, обхватил голову руками. Но я не вернулась, нет. Я была напугана, измучена и по горло сыта собственным притворством. Еле переводя дух, я кинулась навстречу вошедшему в лес Арону.
– Эй! Что случилось? – с тревогой спросил он. – Зои? Что?
– Макс, он… – Я, задыхаясь, упала в его объятья. – Он…
– Что он? – Арон взял в ладони мое лицо и поцеловал, не удержался. Но ведь было темно, так темно, да и деревья скрывали нас.
А потом хрустнула ветка.
Мы обернулись и увидели стремительно удаляющуюся спину Макса. С шумом раздвигая ветки, он мчался в гущу леса. Мы с Ароном оцепенели и в тот же миг в ужасе отскочили друг от друга. И пустились за Максом вдогонку, продираясь сквозь кустарник, оскальзываясь на мшистой земле, то и дело окликая его по имени. Гул реки становился все громче и громче. У каменистой тропы деревья расступились, и показалась река. Легкие горели. Я остановилась, озираясь вокруг себя. Макс, шатаясь, брел по тропе вдоль реки, ежеминутно оступаясь в опасной близости к неспокойной воде.
– МАКС! – закричал Арон, сложив руки рупором. – МАКС!
Если Макс и слышал, то не подал вида. Я в страхе повернулась к Арону:
– Он нас видел! Он знает! Что нам теперь…
Но Арон снова ускорился, насколько это было возможно в его шлепанцах, которые уже забрызгали грязью его джинсы.
– МАКС! – опять крикнул он. – МАКС!
Макс остановился как вкопанный. Его внимание привлекла деревянная скамейка. Взревев в приливе ярости, Макс подобрал с земли камень, и меня словно под дых ударили – я поняла, что он увидел. Наши инициалы, Стью, выцарапанные на дереве. Он поднял камень над головой и ринулся к скамейке. В этот момент Арон и схватил его за руку.
– Прости, – сказал он. – Прости!
Бурлила черная река, хлюпали лужи под моими ногами. Оба парня повернулись и взглянули на меня.
– Что здесь происходит?! – прорычал Макс и швырнул камень в скамейку. – Что, черт побери, здесь происходит?!
– Мы… мы… – начала я, заикаясь и дергая себя за волосы.
– Мы… – вступил Арон.
– ЧТО вы? – завопил Макс, размазывая слезы по лицу. – Что тут у вас происходит? СКАЖИТЕ ПРАВДУ!
– Тише, тише. Успокойся! – попытался унять его Арон. – Мы поговорим об этом, когда ты протрезвеешь и все…
– Не указывай, что мне делать! – рявкнул Макс, отбрасывая руку Арона. – Ублюдок! – Арон тяжело опустился на скамейку. – Ты – единственное, что у меня есть! – Он задохнулся, голос оборвался. Споткнулся на ровном месте, чуть не повалился на колени к Арону. – А ты… – теперь настала моя очередь. – Эх ты! – Макс только махнул рукой. Слишком широко, слишком сильно. Тело не слушалось его. – Я верил тебе. Ты мне нравилась!
– Ты тоже мне нравился! Я и не думала, что так получится. Честное слово!
Я хотела было обнять его за пояс, как-то утешить, но Макс отпихнул меня. Я чуть не свалилась в реку.
– Не смей говорить со мной, потаскуха!
Арон вскочил как ужаленный:
– Не смей так ее называть!
С безумным хохотом Макс подскочил ко мне. Черная вода вскипала мутной пеной в полуметре от нас. Он схватил меня за плечо, развернул к себе и проорал в самое ухо:
– ПОТАСКУХА!
– Прекрати! – крикнул Арон. – Она здесь ни при чем!
– Не указывай, что мне делать! – сам не свой взвизгнул Макс. Небо отозвалось ударом грома. В отчаянии Макс уцепился за бретельки моего платья. Я вырывалась, он не пускал. Толкаясь и топчась по кругу, мы оказались еще ближе к реке.
– Отпусти ее! – взревел Арон. Макс и не подумал подчиниться. И тогда Арон бросился на брата. Они сошлись, рыча как два медведя, вцепились друг в друга, скользя по грязи.
– Осторожно! – крикнула я. – Вы слишком близко к краю! – Они не слушали. Они орали, толкаясь и пихаясь. А дождь лупил по веткам деревьев, по нашим плечам. Каким-то образом я влезла между ними, пыталась оторвать друг от друга.
– ПОТАСКУХА! – Макс вцепился мне в волосы и проорал это слово прямо в лицо. Брызги слюны обожгли щеку. И тогда, Стью, я его толкнула. Сильно толкнула. И Арон тоже. Секундный порыв. Что угодно, лишь бы остановить его.
Его ноги заскользили по мокрому берегу. По крутому склону. Руки замахали, как мельничные крылья.
Раздался сильный всплеск. Макс оказался в ледяной бурлящей воде.
– Держи его! – завопила я что было сил. – Арон! Хватай!
Застыв на месте, я смотрела, как Арон, упав плашмя на землю, тянет руку, а мощный поток, буйный, неодолимый, закручивает в пенный водоворот ноги Макса. Словно в замедленной съемке я видела, как Макс уходит под воду – первый раз, второй; как его несет вниз по течению, а Арон продирается вдоль берега, раздирая горло криком, задыхаясь, протягивая руку.
Макс не мог до нее дотянуться. Река была сильнее. Он боролся с течением, но недолго – тело обмякло, его понесло мимо свисающих с берега ветвей и корней деревьев, мимо оранжевого спасательного круга, которого нам было не достать. Он все чаще уходил под воду, изнемогая, хлебал ртом мутную речную воду.
В последний раз Арон протянул руку, выкрикнул имя брата. Макс чуть приподнял бессильную руку, и тело его сдалось.
Голова скрылась под водой.
Потом локоть.
Запястье.
Рука.
Скрывающаяся из виду рука. Бледная, окостеневшая, хватающаяся за воздух, она исчезла под черной водой.
Первый раз мы соврали оператору на другом конце телефонной линии. Арон набрал 999, и, хотя его била крупная дрожь и душили рыдания, он ни словом не обмолвился ни о ссоре, ни о поцелуе, ни о том, что мы его толкнули.
