– Зои? – Кто-то шагнул ко мне от костра – черный силуэт на оранжевом фоне. Я, прищурившись, вгляделась. Макс. С банкой пива в руке. После той фотки он несколько раз пытался поймать мой взгляд, но я делала вид, что не замечаю. Теперь, конечно, этот номер не пройдет. Он стоял прямо передо мной.
– Ты как?
– Нормально. А ты?
– Замерз как цуцик.
Молчание.
Я пошевелила ногой (не болит), мучительно соображая, что бы такого сказать.
– Когда нет облаков, всегда холоднее. Теплоизоляция слабее. Овец напоминает.
– Чего-чего? – Макс отхлебнул из банки.
– Ну, овец. Понимаешь, когда облачно, мир будто в меховой шубе. Ему теплее и все такое. А когда ночь ясная, планету словно остригли… – Я уловила замешательство во взгляде Макса и покачала головой. – Ерунда все это.
Он сделал еще глоток.
– Вовсе не ерунда.
Снова молчание. В небе у нас над головами рассыпались огненные звезды фейерверка. Мы долго следили за ними, даже слишком долго, потом взглянули друг на друга, и оба опустили глаза. Макс кашлянул.
– Ты это… прости меня, – проговорил он, пиная ногами камушек. И так искренне он это сказал, я даже удивилась. – Не по-людски как-то вышло.
– Уж это точно.
Макс мыском кроссовки отбил камень подальше, скрестил руки.
– А фотку я удалил. Хотя нелегко было…
– Забыл, какие кнопки нажимать?
Он улыбнулся странной кривоватой улыбкой.
– Да нет. Просто ты там классно выглядишь.
– Неужели? – Я очень старалась говорить безразличным тоном. – А раньше ты другое говорил.
– Раньше великий и могучий Макс Морган врал, – он перевел глаза на мою грудь, я невольно усмехнулась. – Нет, честно, ты там такая…
– Пьяная, – договорила я, а у самой сердце колотилось все быстрее и быстрее. – Пьяная в стельку. Меня чуть не вырвало прямо у тебя в комнате.
– А меня вырвало, прямо в комнате, – признался Макс. – Ты ушла, а меня так наизнанку и вывернуло, рядом с ковром. Если, конечно, это не ты…
– Не я!
Макс погрозил пальцем:
– А я полагаю, ты врешь.
– Можешь полагать, что тебе угодно, – ответила я. Удивительно это было. То есть кто бы мог подумать, что можно флиртовать на такую тему, как рвота.
Звезды вдруг подобрели. Стали мягче. Скорее золотыми, чем белыми. И небо из черного сделалось как будто синим. Макс допил пиво, швырнул банку в мусорный бак, облокотился на него. Развязавшиеся шнурки его кроссовок волочились по земле. Помолчав, он спросил:
– Ты еще злишься на меня?
В небо взвились ракеты. Задрав головы, мы следили за серебряными искрами, потом взглянули друг на друга и на этот раз уже не отвели глаза.
– Конечно, – кивнула я. – Ты же вел себя как идиот.
– Как идиот, которого ты первая поцеловала.
– Как идиот, который не преминул воспользоваться тем, что я напилась, – парировала я, но шагнула ближе.
Макс приложил руку к сердцу:
– Это больше не повторится. Честное слово! В следующий раз, когда ты будешь без лифчика, клянусь, я ни за что…
– В следующий раз?! – Я подступила почти вплотную. – С чего ты взял, что будет следующий раз?
– Мне почему-то так кажется, – шепнул Макс и, притянув меня к себе, крепко поцеловал.
Недостаточно крепко. Я положила руку ему на затылок, и наши губы прижались друг к другу еще сильнее. Неизвестно, почему припомнилось стекло, запотевшее от дыхания, и пота, и страсти. Холодные пальцы Макса оказались у меня под майкой, на спине, на бедрах. Наши языки встретились. Я прижалась к его бедрам. Ощущение было совсем новое, неожиданно приятное. У меня спина выгнулась, как у кошки. Губы Макса соскользнули мне на щеку, на шею, его пальцы подобрались к краю лифчика. И в самый лифчик. И сжали меня. Я охнула и, запрокинув голову с широко раскрытыми глазами, увидела, как в небе рассыпается еще один огненный букет. Кровь едва не закипала в жилах, я вся дрожала, но мама уже ехала. Я выскользнула из его объятий.
– Не здесь, – задыхаясь, выдавила я. Макс потянул меня к опустевшей детской площадке. Но я уперлась намертво. – Не сейчас. Мама, наверное, уже ждет на стоянке.
– Тогда завтра? – спросил он. Я медлила, потому что – кто ж мне разрешит? – Или послезавтра? – допытывался Макс. Он явно был возбужден. Макс Морган. Возбужден из-за меня. Лорен не поверит.
Как тут устоишь? Я дернула плечом:
– Ну… почему бы нет?
Он снова поцеловал меня, на этот раз более нежно, но я вырвалась.
– Опоздаю же!
Макс со стоном взял меня за руку – видно, вздумал проводить до парковки. А у меня перед глазами встал образ мамы за рулем.
– Не надо, не провожай. Честно, все нормально.
– Да я все равно хотел уходить.
Я выдернула свою руку.
– Тогда иди первым. Мама у меня, знаешь…
– С характером? Значит, это у вас семейное, – ухмыльнулся Макс и получил локтем по ребрам.
Мы вместе прошли почти до конца и остановились под деревом. Макс оглядел парковку.
– Если завтра от меня не будет никаких вестей, звони в больницу. Домой меня везет брат. Права получил пару недель назад. В общем, первый раз едем. Ты не думай, он у нас такой… у него всегда все получается. Хотя это не значит, что он и водит отлично. Серьезно, ты скажи маме, чтоб она осторожнее.
Я улыбнулась в ответ, и он помчался прочь. Мимо маминого Mini Cooper, мимо джипа, прямиком к машинке, припаркованной под фонарем.
Старенькой синей машинке с запотевшими стеклами.
С останавливающимся сердцем, я подалась вперед. Макс открыл заднюю дверь и уселся за спиной Арона.
Вы, мистер Харрис, знаете, что такое обух? Так вот, меня словно обухом по голове шмякнули, по-другому про мои ощущения и не скажешь. И этот обух все еще пошмякивал по мне, даже когда я уже была дома и заварила себе чай, который, к слову, получился слишком крепким, потому что я купала и купала чайный пакетик в кипятке, силясь уложить все в голове. Братья. Братья! Вероятно, мне следовало догадаться. Имелось между ними некое сходство. И на той вечеринке у Макса Арон был, хотя он на пару лет старше нас. И все же, как тут было сообразить?
Я сидела на ковре в холле с дымящейся чашкой в руке и думала-гадала: интересно, братья эти дружат между собой? Может, прямо сейчас посиживают у себя на кухне, делают себе сэндвичи и болтают? А вкусы у них, интересно, одинаковые или наоборот, совсем разные? Например, Макс души не чает в ветчине, а Арон без ума от сыра. А та рыжая пусть лопает тунца – тогда у нее изо рта будет вонять рыбой. Стать бы мухой у них на стене, все бы узнала…
