– Извини, что разбудил, – дождавшись окончания монолога, сказал Вадим. – Это Гордецкий, не клади трубку.
– Срань Господня, – пробурчал Фельдман. – Перед сном я, помнится, просил Бога о другом.
– А Бог исполняет наши желания, как Он их понимает, – не растерялся Вадим. – Повторяю: извини, не клади трубку, просто выслушай.
– Ладно, конец света, что дальше? – Павел вроде бы проснулся. – Только не спрашивай, как дела у Эльвиры. Женщина спит, она безумно счастлива в браке, время над ней не властно…
«В смысле, как была дурой, так и осталась», – перевел про себя Вадим.
– Подожди, на кухню эвакуируюсь… – Павел закряхтел, выбираясь из кровати. Послышалось женское ворчание, скрип пружин.
– Не ожидал, что ты позвонишь, – признался Павел, гремя посудой на кухне. – Ну, давай, повествуй.
– Ты как относишься к запутанным детективам? – вопрос оказался в коре неверным. Павел злобно засопел.
– К детективам, господин Гордецкий, я отношусь так же, чем гинеколог к раздвинувшей ноги женщине. Обожаю их читать с конца к началу: так хочется всегда узнать, с чего все начиналось. Подожди, кто-то умер? – начал въезжать он в колею.
– Да.
– И как же зовут новопреставленного раба Божьего?
– Их как минимум восемь.
– Весело живешь.
– Это точно, – невесело усмехнулся Вадим. – Жить надо так, чтобы не соскучилось установленное за тобой негласное наблюдение. Слушай и решай. Дело безумно интересное.
Он повествовал минут пять. После каждого «эпизода» делал паузу, давая Павлу время осмыслить, а себе – прислушаться к тому, что происходит вокруг.
– Повтори, – потребовал Павел.
– Повторить? – изумился Вадим.
– Основные вехи и фамилии. Чего завис? Повторение – мать учения.
«И важная часть порнографии», – ругнулся про себя Вадим.
На повторение ушло еще несколько минут.
– И что? – голос Павла сделался угрюмым. – Разбудил, загрузил базаром. Собираешься поместить меня в свеженькую авантюру?
– Но я, прости, еще ни разу… – Вадим растерялся.
– Да, тебе еще не удавалось втянуть меня в авантюру. Но другим… Фамилия Белинский ни о чем не говорит? Артем Белинский. Художник, авантюрист, искатель неприятностей.
– Нет.
– Отлично. Постарайся никогда с ним не встречаться, иначе вдвоем вы свернете горы. Впрочем, не удастся, в данный момент он проживает во Франции и что-то давненько от него никаких вестей.
– Прости, я не совсем…
– Зато я уже совсем, – разозлился Павел. – Ты сидишь дома, поскольку клинический идиот! Живо оттуда улепетывай, найди берлогу, завтра позвони. О времени и месте подвига сообщу дополнительно. И придумай, пожалуйста, причину, почему я должен немедленно прибежать к тебе на помощь. Желательно материальную причину…
Павел продиктовал цифры своего сотового, пожелал долгих лет и бросил трубку. Вадим закрыл глаза. Ладно, поживем, увидим… Павел, в сущности, прав, уходить надо. Он вскочил, похлопал себя по карманам, и чуть не окочурился от ужаса, когда в прихожей прозвенел звонок…
В ушах гудело и стонало. Он стоял, вколоченный в пол, покрываясь коркой льда. Может, галлюцинация?.. Ни хрена себе галлюцинация! Еще один звонок – как кувалдой по ушам. Кому не спится в ночь глухую? Борис прибежал? Не стал бы он бегать по лестницам с той поры, как изобрели телефон. А почему не предупредил об опасности?
Задребезжало в третий раз, в четвертый. Зачем звонить, недоумевал Вадим, если дома все равно никого нет?
Нежданный посетитель тоже так посчитал. Прекратил давить на кнопку, вставил ключ в замочную скважину и провернул на сто восемьдесят градусов…
Вадим замешкался, иначе бросился бы на балкон, чтобы повторить утренний перелет к дяде Гоге, у которого всегда есть порох в пороховницах для подрыва собственного здоровья. Запнулся о приступку, отходя в зал, чуть не сделал отбивную из заднего места, спрятался за простенок, прижавшись спиной к книжным полкам. Воистину ужас невероятный и всесокрушающий – скрипнула, входная дверь! Прогнулись половицы под тощим ковриком. Сколько их? Сколько бы ни было, нужно пробиваться в подъезд…
Человек вошел в зал и почуял неладное. Бить или не бить, вот в чем вопрос! Вадима охватило странное чувство, он стоял, как вкопанный. Нужно откапываться. Незнакомец попятился, что-то выронил. Он шагнул вперед, опять запнулся о приступку, будь она неладна! Теряя равновесие, схватил пришельца за ворот, тот начал вырываться, оба проделали по прихожей какое-то корявое па-де-де, окончательно сбили вешалку, запутавшись в плащах и куртках. Танец пьяненьких лебедей, – успел подумать Вадим. Ударить не решился. Оппонент драматично вскричал женским голосом, рванулся в зал – вместе с Вадимом и вешалкой. Оба начали яростно выпутываться из плащей и курток. Он вскочил на колени, вновь схватил противника за грудки, чтобы рассмотреть, наконец, этого артиста оригинального пола. Но поза для знакомства оказалась не вполне удобной, женщина лягнула его в пах, не больно, но внезапно – он ахнул, упал на спину, завозил конечностями, принимая достойную позу…
Немая сцена, лишь тяжелое дыхание. Он нащупал зажигалку, высек пламя, выбросил руку. Как трогательно. Дрожали губы, пышные волосы взлохмачены, тонкое личико цвета спелого помидора, и глаза в полквартиры… Она сбросила с себя опутавший ее старый плащ «турагентши по имени Жанна», села на колени, стала отдуваться. Он не сразу узнал это милое лицо.
– Вадим, вы меня чуть не убили…
– Потише орите, – машинально буркнул он. – Лизавета Павловна?
– Как бы это вас ни удивляло…
Задрожала рука, сжимающая неприхотливый «осветительный» прибор. В голове возникла стреляющая боль.
– Вы так смотрите, словно у меня попугай на плече матерится, – медсестра из десятой больницы почти успокоилась. Он, кажется, не причинил ей серьезных увечий.
Так вот оно какое – чувство глубокого изумления…
– Какими судьбами, Лиза? Извините за бестактность, но что вы тут делаете?
– Сижу, боюсь, – прошептала девушка. – Вадим, вы оставили в больнице одежду, ключи от квартиры, пачку сигарет, китайскую зажигалку, триста рублей денег, не пришли, не позвонили…
«А еще жениться обещал», – вспомнил Вадим.
– Я дежурила сегодня до полуночи, пыталась вам дозвониться. Знаете, так не хотелось ехать домой. Решила отвезти ваши вещи. Они там, в прихожей, выпали, когда вы на меня жадно набросились…
– Вы не врете, Лиза?
– Да честное медицинское, – возмутилась она. – Что случилось, Вадим? Я хотела отнести вам вещи, оставить ключи, убедиться, что вас нет дома…
– Я помню, Лиза, это вы уже говорили… – трескотня в голове становилась совершенно ненужной. Он дополз до дивана, вытянул из тугого кармана примитивную Моторолу.
