– Закрой рот, – голос у Дильса стал каким-то безжизненным.
Злата кивнула:
– Я закрою рот, Дильс. Только знай, если Яна будет продолжать набирать вес, она не сможет никуда выйти, даже в туалет, я уж не говорю о том, чтобы пролезть в лаз, а уж идти к какой-то станции и подавно.
– Злата, послушай…
– А если мы будем сидеть сложа руки, она скоро умрет, – закончила с убийственным спокойствием Злата.
В воздухе повисла мертвая тишина. Даже вечно ехидно ухмыляющуюся физиономию Кости перекосило от испуга:
– Чт… что?! – Он, как всегда в такие моменты, начал заикаться.
– У тебя заложило уши? Повторяю: дорог каждый день, – глухо произнесла Злата. – Пойду вымою посуду…
Она собрала миски с кружками и пошла к выходу.
– Что, все действительно так хреново? – задал вопрос Антон. – Дильс, разве оттого что набрал пару килограммов, можно склеить ласты?
– Далеко не пару, – огрызнулся Тима. – Пойди и убедись сам. Можем посмотреть вместе.
– Я пойду, – сказал Дильс.
Тима тоже встал, хотя его тело сотрясала мелкая дрожь. Еще никогда ему не было так страшно, и он боялся снова посмотреть на свою подругу.
Когда они подходили к палатке, он подумал: что ужасного в толстяках? Переборов свои предрассудки, он полез внутрь за Дильсом.
Когда они очутились внутри, Тима сначала ничего не увидел, кроме завернутого в спальный мешок тела. Дильс осторожно дотронулся до него, никакой реакции.
– Яна, – позвал он.
Она повернулась к ним лицом. От неожиданности Тима отшатнулся назад, чуть не завалив палатку. Это была Яна… и не Яна. Еще несколько часов назад она была совсем другой! А теперь он с трудом узнал ее. Лицо раздуто, как воздушный шар, наполненный гелием, губы наводили на мысль об ее африканских корнях, а глаза ушли куда-то вглубь, как две пуговки, которые с силой вдавили в тесто, мясистые щеки, мокрые от слез.
– Яна… – начал Тима, но та хрипло выкрикнула:
– Что «Яна»? Хочешь предложить мне поесть?!
Все выглядели подавленными.
– Ты не хочешь наружу? Тебе нужен воздух, – сказал мягко Дильс, но Яна затрясла головой. Непомерно толстые бульдожьи щеки болтались из стороны в сторону, как холодец на тарелке. Тиме стало дурно, и он отчаянно захотел наружу. Что с ней такое?!
– Мне страшно, Дильс. Я не могу надевать свои вещи, – еле слышно сказала она. – Они становятся мне малы, ты понимаешь? Еще немного, и я не смогу самостоятельно ходить. А потом просто лопну, как гнилая тыква, вот потеха будет?
– Перестань, – Дильс кашлянул. Он избегал встречаться с ней взглядом. – С тобой… все будет в порядке.
Верил ли он сам в свои слова? Тима очень сомневался. Тон, каким они были произнесены, навел его на мысль, что, наверное, именно так охваченная ужасом медсестра говорит на войне солдату, которому снесло осколком полчерепа: Потерпи, родимый, с тобой все будет хорошо, в то время как тот уже бьется в агонии.
Яна ничего не ответила и отвернулась. Она поворачивалась с трудом, вздыхая и постанывая, как тяжелобольная женщина, которой стукнуло как минимум пятьдесят. Из спального мешка выскользнула рука, поправляя волосы, и Тима поспешил наружу, твердя себе, что эта рука ему просто померещилась. Потому что такого не бывает.
Не бывает, чтобы пальцы некогда худенькой девушки были похожи на толстые разварившиеся сосиски.
– Я не врач, но боюсь, что мои опасения подтвердились, – сказал Дильс, выйдя из палатки чуть позже. На лице проступила бледность.
– Что с ней? – упавшим голосом спросила Злата.
– Похоже, у нее элефантиаз, слоновая болезнь по-нашему, – произнес Дильс. – Больше ничего предположить не могу. Странно только то, что у нее поражены все участки тела. Как правило, эта болезнь чаще всего сказывается на голени. Единственное, что меня смущает… Но это так, неважно.
– Но как она могла подцепить это? – спросил Тима срывающимся голосом.
Дильс хотел что-то ответить, но его опередил Тух-Тух:
– Позволь с тобой не согласиться, Дильс, поскольку я немного знаком с этой темой. Слоновая болезнь может быть вызвана паразитическими червями, личинки которых передаются человеку при укусах москитов. После попадания в организм человека возбудитель заболевания поселяется в лимфатических узлах паховой области или…
– Короче, Тух-Тух! У нас нет времени на лекции, – с нетерпением перебил его Дильс.
– Можно и короче, хотя я уже и так почти все сказал. Элефантиаз встречается (заметьте!) в тропических и субтропических регионах, таких, как Африка, Аравийский полуостров и прочее. А мы здесь. Так что сами делайте выводы.
– Насколько это опасно? – спросил Антон.
– Для жизни никакой опасности нет, – ответил Дильс, и Злата бросила на норвежца вопросительный взгляд, словно доверяя больше ему, чем своему супругу. Тух-Тух важно кивнул, подтверждая слова Дильса.
– Вопрос в другом: с таким весом очень сложно передвигаться и вообще жить, – уточнил Дильс.
– Но что-то ведь можно сделать? – почти простонала Злата.
Все молчали. Тух-Тух изобразил на своем лице выражение, которое бывает у человека, сделавшего все, что было в его силах, и незаметно отошел.
– Ты сказал, что тебя что-то смутило, – напомнил Тима.
– Да, но возможно, мне померещилось. Знаете, мне показалось, что ее кости стали мягче, что ли…
– Бред, – сплюнул Костя. – У вас у всех крыша поехала после этого случая с пауком.
Прошло несколько часов. Дильс что-то читал, Тух-Тух завалился спать и дрых как кот уже почти пять часов. Делать, в общем-то, нечего, про Аммонита уже все забыли и теперь были озабочены происходящим с Яной. Какое-то время с ней находилась Злата, и после обеда Яна все же соизволила выйти, видимо, по своим женским делам. Злата ее сопровождала. Тима увидел лишь широкую бесформенную фигуру, с кряхтеньем переваливающуюся как утка. Стыдно признаться, но он отвел взгляд. Зрелище было отвратительным, но в глубине души он понимал, что ему не в чем себя винить. Например, Антон вообще отошел в сторону и старательно делал вид, что его заинтересовала какая-то замысловатая трещинка в скале.
Так же они прошествовали обратно, тихо и в полном безмолвии. Глядя на темные фигуры, бредущие к палатке, Тима неожиданно вспомнил какой-то древний фильм про пожилого короля, который жил в замке и выводил своего сына-урода на прогулку глубокой ночью, потому что никто не знал о нем.
Когда они скрылись в палатке, к нему подсел Антон.
– Тимыч, помнишь, что сказала Злата? Ну насчет золота?
– Не помню, – признался он.
– А я помню. Она сказала, что эти сокровища отравлены.
