Не успела она закончить фразу, как Тух-Тух взвился в воздух наподобие каучукового мячика и с силой обрушился своими мохнатыми унтами на лед. В разные стороны побежали тоненькие трещинки. Костя и Артур, толкаясь, бросились к Тух-Туху.
– Осторожнее! – только и успела крикнуть Яна, но было поздно: лед треснул, и все трое провалились по пояс вниз. На лицах – возбужденное волнение, сквозь которое проглядывала распирающая их радость. Не говоря ни слова, вся троица принялась доламывать лед, расчищая то, что было под ним. Тима с Антоном осторожно подошли ближе. Каким-то образом небольшое углубление у самой скалы было затянуто коркой льда, под которым, по необъяснимой причине, было пустое пространство, словно вакуум. Ни снега, ни льда, просто воздушная колба.
– Вылезайте, – приказал Тух-Тух. – Я ничего не вижу из-за вас…
Костя с обидой посмотрел на норвежца – мол, я обеими руками и ногами за тебя, а ты меня выгоняешь… Но делать нечего, и они с Артуром нехотя вылезли из углубления. Тух-Тух опустился на колени, осматривая скалу.
– Есть, – благоговейным шепотом произнес он и поднял голову. Рот разъехался в улыбке, такой широкой, что грозила соединить уголки губ на затылке и разрезать голову пополам.
Снедаемые любопытством, все гурьбой опустились на корточки. Тух-Тух вылез из ямы, предоставляя им возможность лично убедиться, что он оказался прав. Примерно в двадцати-тридцати сантиметрах от уровня поверхности земли в скале зияло большое неровное отверстие полуовальной формы. Самое поразительное, что лаз тоже был покрыт пленкой льда, так называемой дверцей, прозрачной и плоской, как стекло.
– Это тот самый вход? – прерывистым голосом спросил Костя.
Все, будто сговорившись, посмотрели на Злату. К слову, она так и стояла на том же месте. Поняв, что от нее ждут ответа, она разлепила губы и едва слышно прошептала:
– Не знаю. Наверное.
– Йе-е-е-ес!!! – заплясал Тух-Тух.
Притянув к себе Дильса, он поцеловал его прямо в смерзшиеся в сосульки усы. Тот беззлобно отпихнул норвежца и проговорил:
– Когда начнем спуск?
– Немедленно, – заявил Костя, спрыгивая вниз. Вздохнув, он локтем двинул по льду, закрывавшему лаз, и тот с легким хрустом разлетелся на блестящие осколки.
– Нет, не сегодня, – сказал внезапно Тух-Тух, и все разинули рты. Немая сцена, как в «Ревизоре».
– Это как это? – обескураженно спросил Артур.
– Так это, – тоном, не терпящим возражений, сказал норвежец. – На сегодня и так много сделано. Кроме того, нужно хорошо подготовиться к спуску, это тоже не прогулка под луной.
– Верно, только спускаться ты будешь один, – раздался голос Златы. – Дильс, помнишь наш разговор?
Дильс поморщился, будто вместо апельсина по ошибке надкусил лимон.
– Ну вот, снова заново.
Лицо Златы окаменело:
– Как это расценивать?
– Завтра мы спустимся вниз. Все, разговор окончен, – четко и раздельно сказал Дильс, и плечи Златы поникли.
Возвращались в полном молчании. Дильс ушел вперед, Аммонит, воспользовавшись моментом, осторожно взял ее за руку. Она не убрала ее, продолжая понуро идти, склонив голову.
– Неужели он тоже начинает верить в этот клад? – мягко спросил Аммонит.
Женщина глубоко вздохнула.
– Это одна из его слабостей, – сказала она. – Помнишь их разговор? Тух-Тух сказал: «Если вы боитесь…» Все пропустили это мимо ушей, но не Дильс. Для него это равносильно красной тряпке, которую трясут перед быком. Его очень легко раззадорить, а уж если ему в лицо говорить «слабо», он вообще теряет голову. Он как мальчишка, который на спор будет прыгать с крыши или лежать на рельсах, чтобы проверить, насколько близко сможет подъехать состав, прежде чем он откатится в сторону…
Аммонит крепко сжал узкую ладонь Златы, даже через варежку ощущая тепло женской руки. Злата внимательно посмотрела на него и зарделась от смущения. Она боялась признаться себе и вряд ли сделала бы это даже под пытками, но к этому странному мужчине она начинала испытывать нечто большее, чем благодарность за то, что он вытащил ее из ущелья.
Вечером все пытались заняться привычными делами, но едва ли это кому-то удавалось. Оно и понятно – никто из них и думать не мог про что-либо другое, кроме обнаруженного сегодня лаза. Уже сами обстоятельства, при которых он был найден (помощь Златы, это странное, если не сказать больше, пустое пространство подо льдом и сам вход в пещеру, закрытый ледяной пленкой), заставили их по-новому взглянуть на многие вещи.
Когда Тима шел сюда, то разговоры о кладе вызывали у него в лучшем случае снисходительную улыбку, теперь же… Почему-то он верил Тух-Туху все больше и больше, и даже не из-за монеты. Правда, Антон как-то заметил, что почему-то никому из них не пришло в голову, что этот светловолосый великан может запросто оказаться опасным психом (например, людоедом) и, заманив их всех в пещеру, попросту перережет как свиней и съест, а потом отправится искать таких же доверчивых лопухов, как они.
Дильс достал из рюкзаков мотки с веревками, ремни и страховочные тросы и занялся проверкой крепежей и соединительных карабинов. Артур разбирался с фонарями, заряжая их батарейками. К счастью, недостатка в них они не испытывали – на чилийской станции их была целая гора.
Аммонит в это время рассказывал очередную байку. Суть сводилась к тому, что однажды прибоем на берег выбросило двух тюленей. Оба были на грани смерти – их серьезно поранила белая акула.
– Представители Гринпис звонили во все колокола, трубили во все инстанции и поставили на уши весь земной шар, – говорил он. – Открыли специальный фонд, в который можно было перечислить деньги на их лечение…
– И все это из-за двух тюленей? – недоверчиво спросила Яна.
– Именно. В итоге была собрана довольно внушительная сумма, но на окончательное восстановление не хватало. Тогда в дело вступили различные благотворительные организации. В общем, на все про все ушло порядка двухсот тысяч долларов, но тюленей поставили на ноги. То бишь на ласты.
– И все? Это конец? – поинтересовался Костя, выбирая себе фонарь. При этом лицо у него было таким, словно он уже ехал на пароходе обратно домой, а трюм был под завязку набит бриллиантами и золотыми слитками, и чихал он на участь каких-то двух тюленей.
– Еще нет. Когда тюленей уже можно было выпускать в море, Гринпис решил сделать это торжественно и с помпой. На берегу собралось много народа: были и представители власти, куча репортеров, от вспышек разлетались птицы. И вот тюленей привозят в специальном контейнере, начинает играть музыка. Клетки с животными медленно опускают в воду, и через минуту тюлени в море. А еще через минуту к ним подплывает громадная касатка и сжирает их.
– Грустный конец, – заметила Злата.
Аммонит, словно извиняясь, пожал плечами:
