– Из-за чего вы с барменом ругались?
Она удивленно посмотрела на меня.
– Я наблюдал за вами, ты сказала: «Нет уж, хватит». Чего хватит?
– А тебе какое дело?
– Чего хватит? – повторил я.
– Пить, наверное. Мы увлеклись.
– Кэтрин.
Она пожала плечами:
– Он к ней приставал.
– И часто с ним это?
– Понятия не имею. Нилу нравятся совсем молоденькие, но это чревато. Зейн его прибьет, если узнает.
Бармен. Я думал, что избавился от него, отправив партию товара в унитаз.
– Где она взяла дозу?
– Не знаю. Зейн запрещает нам употреблять…
– Тоже мне, святой выискался. Где она взяла дозу?
– Не знаю.
Я полез в карман за телефоном.
– Не надо полицию, – попросила Кэтрин. – Сами справимся.
– Такая девушка, как Изабель Росситер, не может просто исчезнуть.
– Но она же сбежала из дому.
Я начал набирать номер.
Кэтрин коснулась моей руки:
– Давай сообщим анонимно, когда уйдем подальше отсюда…
Я придержал ее за локоть, дожидаясь, когда меня соединят.
– Нас все равно разыщут, – сказал я ей.
Потом сообщил диспетчеру, что обнаружена девушка-подросток, которая умерла от передозировки наркотиков. Назвал адрес: Фог-лейн. Диспетчер начал задавать вопросы, и я повесил трубку. Все, что я утаивал от Паррса и от Росситера, теперь выплывет наружу.
Кэтрин мутило. Я подошел к холодильнику за водкой. Бутылка стояла там же, где и вчера. Я сделал три обжигающих глотка и протянул ее Кэтрин.
– Выпей.
– Нельзя, – сказала она.
– Станет легче.
– Нельзя.
Я заглянул ей в глаза.
– Мне теперь нельзя.
– Почему?
Она посмотрела на меня отстраненным взглядом:
– Я беременна.
В висках застучала кровь. Острая боль прошила ключицу и тупо отдалась под глазом, где уже сходил фингал. Я сжал кулаки, перебарывая приступ.
– Что?
– Ты слышал.
– Ты уверена?
Она поглядела на меня. Вытащила из сумочки палочку теста на беременность. Я поднес ее к свету. Результат положительный.
Ни слова не говоря, я вернул Кэтрин палочку.
– Наша первая ночь в Фэйрвью…
Мы оба замолчали.
– Что ты собираешься делать? – спросил я.
– Ну конечно, не мы с тобой собираемся, а я собираюсь, – вздохнула она. – Рожать в тюрьме, наверное.
С улицы донесся вой сирен. Я представил вопросы, которые зададут Кэтрин. Представил ее ответы… Разозлился на себя. И на Кэтрин тоже. Зачем я вообще с ними связался? Кэтрин высвободила локоть, обошла тело Изабель и села на диван.
– Нет. – Я потянул ее за руку. – Уходи.
– Что?
– Не хочу тебя в это впутывать. Уходи.
– Полиция уже здесь.
Я выволок ее в коридор, заглянул в колодец лестничной клетки. В вестибюле двое полицейских направлялись к лестнице. Мы с Кэтрин повернулись и помчались мимо квартиры Изабель, к пожарному выходу.
Я с силой надавил на дверную штангу.
Дверь распахнулась в непроглядную темноту лестницы. Пожарная сигнализация взвизгнула, а потом запищала на высокой, прерывистой ноте. Кэтрин повернулась ко мне, темным силуэтом на фоне сумрака пожарного выхода.
– Там в ванной… – нерешительно начала она.
– Беги к Карверу, – велел я, не давая ей продолжить. – Пусть уберет из Фэйрвью все лишнее. Будет обыск.
Она сжала мне ладонь и исчезла на лестнице. Я закрыл дверь и пошел по коридору. Из квартир испуганно выглядывали соседи.
У двери Изабель я остановился, перевел дух. Полицейские уже поднимались на этаж. Я тихонько скользнул в квартиру, надеясь, что у меня есть хотя бы минута.
Я глянул на тело Изабель, переступил через него. Дрожа от напряжения, заметался по комнате. Стер отпечатки пальцев с бутылки.
Подумал про телефон.
Про сообщение, которое послала мне Изабель.
«Зейн знает».
Я пошарил в ее сумочке. Телефона не было. Нигде не было. Я осторожно заглянул в ванную. От пронзительного верещания пожарной сигнализации раскалывалась голова.
Увидев зеркало, я вздрогнул от неожиданности. Оно было разбито сильным ударом в самый центр. Стекло пересекали слова, толсто выведенные красной помадой:
Я оцепенел. Вчера этой надписи не было. Изабель умерла. Телефон исчез. Кто-то вывел на зеркале угрожающее предостережение. Я не слышал, как вошли полицейские. Стоял, не отрывая взгляда от надписи, от своего отражения в калейдоскопе осколков, от слов, перечеркнувших мое лицо.
В дверях появился патрульный. Он что-то говорил. Завывания сигнализации все заглушали. Я безуспешно попытался прочесть его слова по губам и раздосадованно отвернулся.
Я заорал. Хотел перекричать сигнализацию. Потом рванулся к зеркалу, чтобы разбить его окончательно, сбросить со стены. Буйствовал, чтобы дать Кэтрин возможность сбежать. Патрульный двинулся ко мне. Я полез на него с кулаками, а он схватил меня за руки. В ушах визжала сигнализация. Я сопротивлялся до тех пор, пока на помощь не подоспела напарница патрульного.
Глядя мне в глаза, она начала что-то говорить. Мне показалось, что я ее знаю, но знакомым было только выражение ее лица.
Вроде бы сочувственное.
Я прекратил сопротивление. Патрульный заломил мне руки за спину. Его напарница невозмутимо подняла дубинку и продолжила что-то говорить, будто объясняя какие-то формальности. Потом ловко и точно ударила меня в лоб. Дубинка глухо стукнула по черепу. Я обмяк. Теплой волной накатило облегчение.
От второго удара потемнело в глазах.
10
Белый шум. Шорохи и глухое шипение полицейской рации.
– Эйдан.
Кто-то выкликал мое имя, но мне совершенно не хотелось признаваться, что это я. Меня куда-то несли. Может, Изабель чувствовала то же самое? Может, когда мы ее обнаружили, она была еще жива и постепенно перенастраивалась на другую частоту?
Гудение помех.
Оно заполняло сознание, а потом наконец превратилось в писк радиоприемника, ищущего волну. Я очнулся в суматошной белизне Королевской лечебницы.
