Молодой орк был доволен тем, как народ принял его решения по восстановлению Оргриммара. Хотя некоторым, как, например, Кэрну и Эйтриггу, они пришлись не по нраву, большинство воспрянули духом при мысли о возвращении к орочьим корням. Гаррош был рад этому. Он часто выходил наружу, чтобы посмотреть на череп врага, сраженного Громом. Однажды, задумчиво потерев подбородок, он решил пойти дальше, чтобы почтить память своего покойного отца.
Решиться на это было легко, но действительность оказалась уж очень болезненной и горячей. Он лежал на полу в своих покоях лицом вверх, заставляя свое тело не напрягаться, а оставаться расслабленным и спокойным. Над ним навис пожилой морщинистый орк с белоснежной копной убранных в хвост волос, не по годам крепкими мускулами и твердой рукой. В одной руке он держал острый узкий клинок, кончик которого регулярно макал в черную краску, в другой – небольшой молоток. В комнате было слышно лишь потрескивание жаровни, освещавшей помещение, и постукивание молоточка, которым орудовал орк-татуировщик, чтобы делать надрезы на лице Гарроша.
Большинство татуировок были простыми. Символ семьи, Орды, или какое-нибудь слово. Однако Гаррош хотел закрасить всю нижнюю челюсть, сделав ее полностью черной… для начала. В будущем же он собирался украсить сложными татуировками всю спину и грудь, чтобы и его друзья, и его враги могли видеть и понимать, что он сам добровольно причинил себе боль. Со скоростью в один надрез за каждый стук процедура могла занять несколько часов. Часов! И это при том, что каждый раз Гаррошу казалось, будто его прокалывают раскаленной иглой.
В какой-то момент молодой вождь сглотнул. А еще он вдруг понял, что почему-то потеет – не то от боли, не то от того, что в тесной, освещаемой огнем комнате было душно. Татуировщик остановился и сердито посмотрел на него сверху.
– Не дергайся, – велел он. – И хватит так потеть. Твой отец не потел.
Гаррошу стало интересно, как это Грому удавалось контролировать свой пот. Молодой орк решил научиться тому же. Гаррош ничего не ответил, поскольку для этого ему бы пришлось двигать ртом, а лишь моргнул, показывая, что понял.
Татуировщик – ученик того самого орка, который наносил ритуальные татуировки Грому Адскому Крику – отошел в сторону, чтобы позволить уже своему ученику промокнуть пот с коричневого лба Гарроша и вытереть излишки чернил и крови с его подбородка. Во время этой передышки Гаррош глубоко дышал. Прошло уже четыре часа, а на его лице появилась лишь полоса краски толщиной в три пальца. Татуировщик снова склонился над ним. Гаррош опять заставил себя замереть, и пытка – сладкая, с честью заслуженная пытка – продолжилась.
– Гаррош!
Громкий, глубокий рев Кэрна эхом отразился от стен, когда таурен широкими шагами вошел в крепость Громмаш. Стражники двинулись к нему, делая вид, что хотят помочь, а не перехватить его. Кэрн метнул в них озлобленный взгляд, насмешливо фыркнул, и они отступили в сторону.
– Гаррош!
В крепости Громмаш всегда кто-нибудь бодрствовал. Кто-то следил за огнем, который никогда не гасили, а кто-то готовился к грядущему дню. Поэтому в крепости никогда не становилось пусто, только тихо. Крики Кэрна разбудили всех тех, кто спал, и комнаты постепенно заполнились любопытными, все еще немного сонными зеваками, протиравшими глаза и одетыми в, очевидно, наспех наброшенные одеяния.
– Гаррош, я требую, чтобы ты вышел ко мне!
– Никто не смеет требовать встречи с вождем Орды! – рявкнул один из кор’кронцев.
Кэрн с невероятной для его возраста скоростью повернулся к нему.
– Я – верховный вождь тауренов Кэрн Кровавое Копыто. Я помог создать эту Орду! А теперь Гаррош пытается навредить ей! Я буду говорить с ним, и я буду говорить с ним сейчас же!
– Старый бык, да ты мертвого разбудишь своим сердитым фырканьем! И хватит рыть копытом землю!
Голос юного вождя был таким же резким, как и голос Кэрна, но при этом полным сарказма. Забыв о кор’кронце, Кэрн повернулся и устремил свой взор на Гарроша Адского Крика. Глаза таурена слегка расширились.
– Итак, – тихо произнес он, глядя на татуировки Гарроша, – ты взял себе не только оружие своего отца.
– Его оружие, – кивнул Гаррош, – и его отметины на лице и теле, которые вселяли страх в его врагов. – Орк шевелил ртом медленно, словно ему все еще было больно. Татуировки выглядели свежими.
– Твой отец причинил много зла, но он погиб, совершая великое благо, – выдохнул Кэрн. – И сейчас ему было бы стыдно за тебя.
– Что?! – прорычал Гаррош. – О чем ты говоришь, таурен?
– Я предупреждал Тралла о тебе, – процедил Кэрн, понизив голос ровно настолько, насколько он повысил его, когда только вошел. Пока что таурен игнорировал вопрос Гарроша. – Я говорил ему, что он совершает глупость, наделяя тебя такой властью. Я думал, что когда-нибудь, возможно, ты будешь к ней готов, что тебе всего лишь нужны опыт и сдержанность. Я был неправ. Ты, Гаррош Адский Крик, не способен возглавить даже стаю гиен, не говоря уже о нашей славной Орде! Ты приведешь нас всех к гибели, а по пути будешь орать и бить себя в грудь, как какая-нибудь горилла из Тернистой долины.
Гаррош сначала побледнел, а затем покраснел от гнева.
– Ты пожалеешь об этих словах, старый бык, – прошипел он. – Я засуну тебе их обратно в глотку вместе с горстью земли.
– Ведь это ты напал на часовых в Ясеневом лесу, не так ли?! – прокричал Кэрн, двинувшись вперед, туда, где, сжимая коричневые кулаки, стоял орк. – И это ты позволил перебить почти дюжину друидов из Круга Кенария, которые собрались вместе, чтобы ради блага Орды найти мирное решение нашим проблемам.
Неверие, а затем и ярость промелькнули на лице Гарроша.
– О чем, во имя предков, ты вообще говоришь? Как ты смеешь обвинять меня в таких недостойных поступках!
Кэрн усмехнулся.
– Гаррош, ты открыто выражал свое презрение к договору, который заключили с честью и добрыми намерениями, а также к так называемой политике примирения с Альянсом, которую проводил Тралл, – таурен фыркнул.
– Да! Я действительно презираю это примирение. Но я бы не стал прятаться и действовать в обход договора! Я бы гордился любым нападением на Альянс, которое одобрил! Я бы кричал о нем с крыш, чтобы доказать Орде, что еще не все потеряно! Честь Орды…
– Да как ты смеешь даже произносить это слово?! – прорычал Кэрн, – Честь? Ты лжешь даже сейчас, Гаррош. У тебя нет чести. Меньшее, что ты можешь сделать, это признать, что ты натворил. И ответить за свои глупые, эгоистичные поступки!
Гаррош вдруг оцепенел.
– Ты – идиот, если считаешь, что я плету интриги. Старость не пощадила твой ум. И хотя мне невдомек, за что Тралл так сильно ценит и уважает тебя, я все-таки пропущу мимо ушей этот бред сумасшедшего. Тралл поставил меня во главе Орды, и я всегда буду действовать в ее интересах. А теперь ступай, пока тебя не взяли за шкирку и не вышвырнули отсюда. Избавь себя от этого унижения.
