– Точно. И самое будет время помочь одному из них.
– А почему ты выбрал Мутамана?
– Он сильней. И – мужчина в большей степени, более основательный и цельный… И насчет веры терпимей – к фанатизму не склонен. Я узнал его, когда мы осаждали Сарагосу. А он – меня… И знает, на что мы способны, если примем его сторону… Кроме того, Мундира поддерживают Санчо Рамирес, король Арагона и Наварры, и Рамон, граф Барселонский. А потому Мутаману, который вдобавок не слишком-то доверяет нашему Альфонсу Шестому, нас просто бог послал. – Руй Диас скорчил гримасу. – Или пророк Магомет.
– Хорошо, если так… А если в ловушку заманят и перережут всех?
– Сомневаюсь… Впрочем, все может быть.
– Короче говоря, надо будет ушами не хлопать и спать вполглаза. По крайней мере – поначалу.
– Ясное дело. Во всяком случае, мы умеем защищаться. Да и нападать – тоже.
Ордоньес, не спуская глаз с конных на вершине холма, с сомнением покрутил головой.
– Союзы… разделы королевств… Это все чересчур мудрено для меня. Мне все равно – мавр ли, христианин, с кем скажешь драться, на того и поскачу с копьем наперевес по первому твоему слову. Но все же одно мне пришлось по душе – а именно то, что в один прекрасный день доведется обломать рога этому франкскому графу… Все мы знаем, как неучтиво обошелся он с тобой в Аграмуне.
Руй Диас снова улыбнулся:
– Когда придет время.
– Разумеется, Сид, – свирепо ощерился Ордоньес. – Мы ведь волки и бродим вокруг скотины.
Последний день они провели в лагере возле излучины Эбро, в полулиге от города – вот он в отдалении белеет за крепостными стенами.
Воины собирались кучками, смотрели на тот берег, показывали друг другу на минареты мечетей. Говорили: «Не меньше Бургоса. И наверно, еще красивей».
Сарагоса.
Руй Диас уже бывал здесь раньше, когда кастильцы и леонцы дрались с войском старого короля. Он вспоминал об этом на следующий день, когда, помолившись и приведя в порядок бороду, под солнцем, стоявшим уже высоко, медленно ехал к городу в сопровождении одного лишь племянника Педро Бермудеса, который сменил белое полотнище на прежнее красно-зеленое знамя дома Виваров.
– Если до вечера не дадим о себе знать, беритесь за оружие, – сказал Руй Диас перед тем, как тронуть коня. – И – Боже, помоги нам всем.
И прежде, чем покинуть бивак, отдал всего два распоряжения: в случае скверного оборота событий команду над войском принять Диего Ордоньесу, а ему, Рую Диасу, и племяннику его сменить кольчуги на колеты из тонкой замши, а из всего вооружения оставить при себе только мечи. Чтобы показать или, по крайней мере, сделать вид, что не ждут от хозяев ничего для себя дурного.
– Лучше ощущать смутную опасность, чем нанести недвусмысленное оскорбление.
Впрочем, предзнаменования внушали надежду. День выдался погожий, и по обочинам дороги собралось множество людей – включая женщин под покрывалами и детей, – с любопытством наблюдавших за двумя всадниками. Когда же те добрались до могучих башен замка Альхаферия, стоявшего в городском предместье, мавританская стража у ворот встретила их со всеми почестями и звуками цимбал.
– Н-не п-похоже, что сейчас зарежут, – сквозь зубы и почти не шевеля губами, произнес Педро Бермудес.
– Сейчас – да. Молись, чтобы и дальше так было.
Последние сомнения рассеялись, когда кастильцы спешились и придворный повел их по великолепному саду. Мутаман, против ожиданий, принял их не во дворце, а вышел к ним из-за большого розария. Он был в шелковом архалуке, в муслиновом тюрбане, а смуглое бритое остроскулое лицо пересекала белая широкая полоска улыбки. Властитель Сарагосы – рослый, статный, привлекательный мужчина – казался на вид лет сорока. Он не носил никакого оружия, за исключением заткнутого за пояс кинжала, отделанного серебром и слоновой костью, однако рядом, не далее четырех шагов, не спускали с него глаз два лоснящихся черной кожей телохранителя с длинными кривыми мечами.
– Да будет Господь столь же милостив к тебе, сколь я рад тебя приветствовать, Руй Диас, которого христиане зовут Кампеадор – «Тот, За Кем Остается Поле Боя».
Он произнес эти слова на правильном кастильском наречии. И они звучали отрадно, то есть радушно, возвещая завершение бесконечных изнурительных переходов, тревог и опасений. И Руй Диас преклонил колено, расстегнул пояс с мечом, уронив его наземь, и поцеловал протянутую ему руку. Когда же он поднял голову, Мутаман, не переставая улыбаться, положил ему другую руку на плечо.
– Добро пожаловать в Сарагосу.
– Благодарю, сеньор.
Чуть позади Мутамана стояли несколько нарядных придворных, среди них Руй Диас увидел и своих: Минайю и Фелеса Гормаса, которые держались спокойно и даже расслабленно.
Все хорошо, подумал он, поднимаясь на ноги. Пока что все вроде бы идет хорошо.
– Мне кажется, что Альфонс, изгнав тебя из Кастилии, поступил несправедливо. И допустил ошибку.
Они сидели вдвоем на больших кожаных подушках, разложенных меж резных колонн, в больших покоях, убранных с изысканным вкусом. В открытых арочных окнах виднелись кроны деревьев в саду.
– Я не беру на себя смелость судить о решениях, принятых моим королем, – ответил Руй Диас.
Мавр с любопытством разглядывал его. Помолчав немного, он насмешливо покачал головой:
– Не значит ли это, что и мне лучше последовать твоему примеру?
– Я не имел это в виду, сеньор.
– Ладно, не важно… Важно, что ты – здесь, в моих владениях. И что ищешь пристанища.
Руй Диас осторожно кивнул:
– Быть может, я смогу вам пригодиться, сеньор.
– Может, и сможешь… – Мавр задумчиво продолжал рассматривать его.
– Вы, сеньор, я полагаю, осведомлены о моем положении.
– А ты – о моем, хотя сравнения тут неуместны.
– У меня и в мыслях такого не было.
Мутаман улыбнулся ему учтиво и пренебрежительно. На столе перед ним стоял серебряный поднос, а на нем – глиняные чаши и кувшин, где дымился отвар из трав и розовых лепестков. Эмир взял чашу, понюхал и поднес ее к губам, не сводя при этом пронизывающего взгляда с гостя.
– Вот и хорошо, – промолвил он.
И знаком предложил гостю присоединиться. Руй Диас осторожно, двумя пальцами – большим и указательным – взял обжигающе-горячую чашу. Сделал глоток. Что ж, подумал он, принимая свой удел, пришла пора перейти к сути. Выложить карты.
– Я знаю, что вам можно ждать неприятностей от вашего брата и союзных ему христиан.
Мутаман вздернул бровь с таким видом, словно услышал сейчас нечто неподобающее. Но все же улыбнулся:
– А им, как ты, наверно, догадываешься, – от меня.
