В настоящий момент Александр все же прибег к миксеру. Он не мог позволить себе заниматься измельчением ногтевого кальция в течение целого дня. Но чтобы довести подготовительную работу до конца, он ссыпал измельченные на миксере обрезки ногтей в ступку и стал толочь, мурлыкая себе что-то под нос. Это занятие доставляло ему непередаваемое наслаждение.
Смесь вина и сока стала медленно бурлить, по кухне поплыл тонкий кисловато-мятный аромат. Это сквозь сгорающий алкоголь пробивалось пряное дыхание мускатного ореха.
Александр напряженно и радостно работал камнем, пока варился лимонно-винный сироп.
Отложив ступку, Александр снова взял ножницы и занялся волосами. Он резал их до тех пор, пока не почувствовал усталость в пальцах и резь в глазах. Затем наполнил ими ступку и принялся толочь с удвоенной силой, несмотря на дрожь и слабость во всем теле. Он не знал, чем была вызвана эта дрожь — следствием утомления или нетерпения.
Поверхность сиропа теряла прозрачность и легкость. Рябь, пробегающая по ней, пузырьки у краев становились все более мелкими, неповоротливыми, студенистыми. Александр тронул ложкой сироп, проверяя на готовность.
Порывшись в навесном шкафчике, он нашел вместительное и в то же время компактное блюдо. Выложил туда содержимое ступки, оставив кое-что для желе. Залил сиропом и поставил в холодильник.
Пока будет остывать сироп, он займется приготовлением желе. Потом достанет из холодильника заливку, возьмет трафарет и вырежет много-много прямоугольников, в которых, как в янтаре, навек застынут крохотные частички ногтей и волос. Он улыбнется, смакуя оригинальность блюда. Он разложит ломтики карамельной заливки на блюде, на каждый из них нанесет капельку желе, сбрызнет маслом из соснового семени.
Александр достал из кармана висевшего на вешалке плаща флакончик с густой жидкостью коньячного цвета, поставил на стол. Тягучее и прозрачное, масло отливало сосновыми сумерками. Александру не было нужды пробовать его, чтобы ощутить на языке теплую истомчивую горечь. Видение тянущихся в небо сосновых крон заворожило его. В его мозгу росла и шелестела тайга.
Он улыбался, сидя на неудобном табурете. Сколько затрат требовало это блюдо! Время было его компонентом, его маслом, его желе!
Он потратил три дня для того, чтобы выследить девушку. Три дня он мотался за ней, поглощенный думами о грибном желе. Он бегал, стремясь поймать в стеклянных сумерках витрин золотую тень ее распущенных волос. Для того чтобы познакомиться с ней, ему пришлось дежурить битый час у окна парикмахерской, где она делала маникюр. Он долго рассказывал ей о Маракеше, о Танжере, о восточной кухне, о том, что мыло, изготавливаемое в Триполи, самое лучшее, самое нежное, самое бархатистое. И это все потому, что девка собиралась в турпоездку в Тунис. Он показывал ей альбом с фото, где были запечатлены пышные красоты Маракеша, дворцы и шикарные отели. «Вот здесь, — говорил он, демонстрируя ей спальню в бежевых тонах, с ажурным, воспроизводящим силуэт мечети дверным прогалом и узорчатыми решетками на окнах, — в „Дар-Зелиге“, обычно селится Жан-Поль Готье, а это, — он переворачивал страницу, открывая невидящим глазам девушки озаренный помпезной люстрой уголок в „Дар-Моха“, — ресторан, бывший дворец».
В огромном, украшенном восточным орнаментом зеркале вились мягкие контуры ниши, в которой, восхитительно стройная, поблескивала дорогая ваза. По обеим сторонам от сервированного столика, подобно кустам мимозы, цвели симметрично расставленные подсвечники. За рестораном следовала фигурная лазурь бассейна дворца Рухля, окаймленная изящной колоннадой, а над ней, в лиловатом небе, оранжевыми сливками дрожали купола мечетей.
Внутренний дворик виллы Апельсиновых деревьев, с белыми стенами, узорчатыми решетками, диваном в глубине освещенной солнцем ниши, листвой и фонтанчиком, сменялся отелем «Аманхена», облюбованным для отдыха американскими кинозвездами, рестораном «Якут» и восточным базаром. На огромных чеканных блюдах громоздились жареные куриные тушки, всеми цветами радуги отливали разнообразные закуски и салаты, молочно белел знаменитый кус-кус.
Мировой бомонд не просто посещал Маракеш, но и покупал здесь жилье. Наоми Кэмпбел и Флавио Бриаторе, Ариэль и Бернар-Анри Леви, Доминик Страус-Кан и Паскаль Грегори… Номер же в отеле обходился звездам в две с половиной тысячи долларов в сутки!
— Но игра стоит свеч, — уверял Александр свою новую знакомую, таращившую глаза не столько от диковинных видов, сколько от цифр, которыми он свободно манипулировал. — Я бы тоже был не прочь поселиться в этом раю, — романтически вздыхал Александр, — и жить так, как живет Серж Лутенс.
Девушка не знала, о ком идет речь, и тогда Александр объяснил ей, что это тот, который придумывал разнообразные картинки для реклам Шисейдо. Девушка машинально кивнула.
— Сам он живет в двух комнатах, но зато во дворе у него возводится дворец. Он хочет сосредоточить в нем все экзотические запахи…
Сколько усилий, чтобы заставить это белокурое чудовище восхититься не теми примитивными миражами, которые нарисовала ее убогая фантазия, а картинами подлинной красоты! Но усилия его будут вознаграждены. Он в этом уверен.
Глава X
Анатолий Константинович был одет в ту же самую «униформу», в которой Дудуев увидел его в первый раз в кабинете полковника: серый костюм, кремовая сорочка и темно-синий галстук. Можно было подумать, что у него это единственная одежда, если бы она не выглядела как новенькая. «Наверное, у него несколько комплектов», — мелькнуло в голове у майора, когда Бероев подъехал к отделу и вышел из своей бежевой «десятки».
Капитан позвонил майору пятнадцать минут назад, сообщил, что нужно срочно куда-то ехать, и бросил трубку. Майор спустился вниз и вышел на крыльцо городского отдела за несколько минут до его появления.
— Давай скорее. — Капитан не страдал избытком вежливости, хоть и был ниже по званию.
Но сам статус конторы, в которой он работал, предполагал, что любой сотрудник МВД, несмотря на чин, обязан подчиняться последнему федеральному лейтенанту. Майор плюнул на все условности и тоже говорил капитану «ты». Тот особо не возражал, поэтому со стороны можно было подумать, что разговаривают два старых приятеля.
— Привет. — Майор плюхнулся на переднее сиденье рядом с Бероевым. — Что-то случилось?
Последний раз майор встречался с капитаном день назад. Они обсуждали, каким образом можно вычислить маньяка-кулинара, используя то обстоятельство, что изверг помещает фотографии своих жертв в Интернете. Выходило, что сделать это практически невозможно. Проследить движение электронного материала с одного сервера на другой через несколько узлов связи было задачей почти невыполнимой. Конечно, даже имея один шанс из миллиона, нужно было попытаться его использовать. Но цель казалась настолько недосягаемой, что между положительным результатом и виртуальной реальностью не было никакого различия. Капитан занимался этим делом сам. То есть не лично, конечно, а через специалистов конторы. А посему Дудуев, услышав его голос по телефону, решил, что Бероеву удалось что-то раскопать. Но когда увидел его лицо, понял, что дело совсем в другом. Как ни старался капитан выглядеть невозмутимым и держаться с достоинством, от Дудуева не ускользнула сквозящая в его взгляде нервозность.
