— Ты смотри там у меня! Водку она пьёт…
— Не волнуйся, пап. Водки совсем немного, в основном сок. А ты что там делаешь?
— А я в Ванкувере, в пятизвездочном отеле.
— С какой-нибудь очередной длинноногой блондинкой?
— Ну почему очередной?
Оля рассмеялась.
— Вот ты и попался, папка. Значит, я угадала — она длинноногая блондинка!
— Ну ты и бестия. — Макс усмехнулся в усы. — На самом деле я работаю здесь, дорогая.
— Это поэтому ты говоришь со мной на своём американизированном языке?
Макс рассмеялся, одновременно прислушиваясь к звукам из соседней комнаты. По-видимому, Люба была в душе. Как не вовремя позвонила Ольга.
— Ладно, пап. На самом деле у меня к тебе есть серьезный разговор.
— По телефону?
— Если бы ты был рядом, он не был бы телефонным.
— Ну давай тогда, не тяни. Что, мама разбила очередную машину?
— Ой, уверена, что тебя бы это не взволновало.
— Или ты уже вышла замуж?
— Папка, ну я же не хочу, чтобы ты умер от инфаркта. — Ольга рассмеялась на другом конце. — На самом деле…. Ладно. Как тебе сказать… Ну, в общем, помнишь, у тебя в прикроватной тумбочке есть некоторые вещи, которые ты никому не показываешь.
Макс расхохотался.
— Ну ты даёшь, дорогая. Презервативы? — Он, скорее, почувствовал, как дочь залилась краской смущения. — Извини.
— Ок. Фотографии там разные. У тебя там одна была, мама ещё её порвала года два назад. Где ты там ещё с блондинкой обнимаешься.
Максим насторожился.
— Говори конкретнее. Я часто фотографировался с разными девушками.
На другом конце провода замолчали.
— Ты где, Оль?
— Ой, я просто закусываю. Щас…
— Ты что, пьёшь?
— Не пью, а выпиваю. Кстати, все эти старые черно-белые фотки у тебя только с одной и той же белобрысой девчонкой.
— Белобрысой девчонкой! — Макс хохотнул. — Эх, пожалуй, я бы к тебе охотно бы сейчас присоединился. Что ты там пьёшь-то?
— Так кто эта девчонка?
— Какая тебе разница?
— Очень и очень большая.
— Этой белобрысой девчонки уже давно нет. Она уже выросла и превратилась в очень важную персону.
— А почему ты на всех фотках с ней? А где же тогда была мама? Да, точно, я что-то не помню ни одной твоей с мамой фотографии вдвоём.
— О, мама? Ну это долгий разговор и не по телефону. Когда я приеду домой, то мы там и поговорим обо всем, хорошо?
— Ну уж нет, папочка. — Голос её задрожал.
Макс вдруг почувствовал, что на том конце провода дочь готова заплакать, и то, что она хочет знать, действительно для неё важно. Ему так хотелось утешить её, обнять, выслушать, но он не мог. Сейчас не мог. Слишком рискованно говорить сейчас об этом по телефону с дочерью.
— К сожалению, Олюшка, я не могу сейчас долго говорить. Я все-таки на работе. Но обещаю, что мы обо всем поговорим, и разговор будет не из легких. Ни для тебя, ни для меня.
— Ой, только не принимай меня за малолетнюю дурочку. Я давно знаю, что ты собираешься разводиться с мамой. — Перебила его дочь.
— Ну и это тоже.
— А что, что ещё?
— Давай потом всё-таки, Оль.
— Ну ладно. — Она громко выдохнула. — Самое главное. Только подожди, дай глоток сделать. Ух.
— Да ты с ума сошла! Ты что это так много пьёшь?
Макс услышал, как звякнуло стекло.
— Фу, готова! Пап, скажи, ты мне родной отец?
— Что?! — Если бы Макс не сидел, то он бы свалился на пол от изумления. — Что за чушь?
— Мне только нужен ответ да или нет.
— Я не совсем понимаю, почему ты задаёшь мне все эти дурацкие вопросы? Что ты хочешь от меня услышать? Какой ответ?
— Я хочу правдивый ответ. Мне это очень и очень важно знать. Если ты мне ничего не скажешь, я не знаю, что может случиться.
— Конечно, я твой отец. Мы ведь очень близки с тобой.
— Пап, конечно, и я тебя очень люблю и буду любить, несмотря ни на что.
На миг сердце мужчины сжалось. Ведь все равно рано или поздно его дочь должна знать.
— Хорошо. Уж не знаю, как ты это воспримешь, но да, я не твой родной отец. Но это ничего не меняет, Ольга. Ты все равно должна меня слушаться и вообще…
— Ой, папка! Спасибо тебе, милый! Как же я рада! Все пока!
Она повесила трубку.
— Ничего не понимаю… — Пробормотал Макс. Взял сигарету, вышел на балкон. По крайней мере одна гора с плеч. Но все равно разговор им предстоит серьёзный.
Оля повернулась к Николасу и с радостным визгом обхватила его за шею.
— Колька, мы с тобой не брат и сестра!
— Погоди. Теперь я перестал все понимать. Значит твой отец — это, получается, мой отец?
— Ой, слушай… Ну я даже не знаю. — Она пожала плечами. — Похоже, что так оно и есть.
В это время объявили посадку.
Николас быстро допил содержимое своего стакана и, схватив их сумки, посмотрел на часы.
— Жаль, что у нас будет мало времени в Ванкувере. Мы прилетим около десяти вечера. Но ничего, я уже забронировал номер в неплохой гостинице прямо около океана. Там и поужинаем, хорошо, малышка?
— Надеюсь твоя мама не там сейчас, — пробормотала Оля.
— Если и там, то она в совершенно другом месте. У неё свои апартаменты в «Саттон Плэйс», а это в центре города.
Крис сидел у себя в кабинете и смотрел в окно. Перед ним стоял графин с коньяком. Он ждал, когда старинные часы с тяжелым бронзовым маятником пробьют двенадцать, и тогда он сможет выпить первый свой стакан. Это было его правилом уже в течение многих лет. Через несколько минут ему надо позвонить Ливан Паркер. Он слегка улыбнулся. Она ему нравилась, действительно нравилась — такая живая, страстная, невероятно красивая. Практически всегда ему было с ней легко и уютно, кроме тех моментов, когда она хотела интимной близости. Мужчина усмехнулся, с грустью отметив про себя, что никогда ему не испытать таких чувств к ней. Он их просто напросто лишён. Лишён с тех самых пор, как полицейские дубинки раз за разом опускались на его спину, а потом он лежал на ледяном полу в карцере. В своё время психолог сказал Крису, что физический недуг не самое страшное, а вот психологическая травма, лишившая его возможности чувствовать и желать, отразится на всей его жизни.
Ну что ж, вполне возможно, что завтра он уже не увидит свою невесту. Зато увидит кое-какие деньги, которые достанутся ему после выплаты долга. Это тоже неплохо. Все, что Аллан ждёт от него, просто продолжать разыгрывать влюблённого жениха. А сейчас этому жениху надо пообщаться со свое любимой невестой.
