Впервые Дашуля выглядела такой растерянной. За три года я привык к Дашкиным чётким мыслям и правильной речи, слышать от неё бессвязное бормотанье было удивительно. Девушка сразу показалась более живой, словно освободилась от приросшей к лицу карнавальной маски.
– Дашуль, рассказывай о чём-то одном, а то я пока ничего не соображаю, – перебил я. – Кто такой Мартин?
– Ты уже несколько раз его видел в ночь обращения, потом в сквере, и на дороге, когда была охота оборотней. Сейчас он остался там, с судьями.
Чем дальше, тем больше загадок! Значит, Дашке о моей волчьей жизни известно гораздо больше, чем я думал. Понятное дело, кто ей всё рассказал. Неясно только, зачем?
– Альбинос, что ли? – кисло спросил я.
– Да. Вон его дом, самый первый, с белыми розами. Так вот, Мартин начал искать тебя сразу, как только ты стал оборотнем, – сбивчиво пыталась объяснить Дашка. – А я почти сразу поняла, что молодой волколак – это ты, но никак не могла поговорить ни с тобой, ни с ним. Понимаешь?
– Пока что не очень, – признался я. – Давай по порядку. Ты сказала, что здесь выросла. Как так получилось? Что общего у тебя с охотниками на оборотней?
– Они не охотники… Вернее, не совсем охотники. Они рыцари…
– Да знаю я, кто они! Тебя-то как угораздило с ними связаться? Или это тоже сложная история?
– Со мной как раз всё просто. Я вообще не должна была выжить в обычном мире. Мартин нашёл меня зимой в мусорном баке в большом городе. Не знаю даже, в какой это было стране, он не любит об этом говорить. Знаю, что поздним вечером Мартин подошёл что-то выкинуть и услышал слабый писк… Мне было несколько часов, и я замерзала, когда Мартин вытащил меня из мусора. Он понимал, что по документам меня не существует, и вряд ли кто-то станет искать выброшенного младенца. Конечно, Мартин мог куда-то позвонить, даже анонимно, и меня пристроили бы в дом малютки. Возможно, для меня даже нашлись бы вполне благополучные приёмные родители, самые обычные люди. Мартин решил иначе, он просто забрал меня с собой и сразу от мусорника шагнул сюда. Тамара говорила, что он боялся не донести меня до этой земли живой, я уже синела, и важна была каждая секунда.
Что-то не вязалось в Дашкином рассказе. Мартину же на вид лет тридцать! А Даше, получается, девятнадцать-двадцать.
– Дашуль, а сколько лет было Мартину, когда он тебя нашёл? – осторожно спросил я.
– Он и сам точно не знает. По моим подсчетам получается, что Мартину сейчас около четырехсот, но может быть и больше. Здесь не стареют, – с улыбкой добавила она, поймав мой обалдевший взгляд. – И не умирают. Мартин пришёл сюда лет в тридцать, таким на вид и остался…
Не стареют? От Грарга я тоже слышал о нестарении. Только вот расплата за это благо оказалась велика. Неизвестно ещё, чем оплачивают вечную молодость чашепоклонники!
– Зачем Мартин тебя забрал? – перебил я.
В воображении одна за другой быстро сменялись картины загадочных тёмных ритуалов, для которых альбиносу мог понадобиться младенец.
– Мартин посчитал подкидыша Божьим благословением. Он и его жена Тамара для меня единственные родители, они одинаково воспитывали меня и свою родную дочь, Злату, она на три года младше. Здесь принято давать всем мирское образование, чтобы у молодых был выбор – остаться на этой земле или искать свой путь в миру. Кстати, тут тоже нужны мирские знания. Честно говоря, рыцарям давно не помешал бы экономист, – улыбнулась Дашуля. – Своими прогнозами я уже втрое увеличила их счета в банках.
– Чашепоклонники же, вроде, считаются святыми, – не сдержал я ехидства. – Разве святым нужны деньги?
– Они не святые, у каждого, как у любого обычного человека, есть свои грехи и слабости. Просто рыцари должны вести строгий образ жизни, – уже серьезно ответила Дашка. – Почти все они имеют мирские профессии, но постоянно работать, как обычные люди, не могут: у рыцарей святого Грааля совсем другой путь. Но так как все они постоянно бывают в миру, без денег ордену не обойтись. Поэтому многие из рыцарей в свободные от служения часы подрабатывают: занимаются переводами для самых разных издательств, Иоганн дает консультации как психоаналитик, Мартин хорошо рисует. Заметил, в каком виде он пришел? Мартин примчался прямо от мольберта, скорее всего, писал какой-нибудь портрет, их часто заказывают. Так вот, все доходы идут на общие счета. С этих счетов оплачиваются самые разные мирские расходы – питание, проживание, помощь достойным людям. Кстати, деньги на моё обучение идут с одного из таких счетов, а на квартиру зарабатывает Мартин.
– Я понял. Значит, ты по здешней традиции поступила в институт и уже принесла… – я чуть было не сказал «своей секте», но вовремя прикусил язык, – рыцарям немалую пользу. А где ты до этого училась? Здесь что, есть школа?
– Школы в вашем понимании, конечно, нет, но есть те, кто в миру получил дипломы учителей. Они нас и учат.
– Какой-то бред! – не удержался я. – А аттестат?
– Ты быстро понял главную проблему, – кивнула Дашуля. – Здесь нет документов. Никаких. Я не знаю, как мне сделали все школьные бумаги, свидетельство о рождении и паспорт. К шестнадцати годам я освоила всю необходимую программу, и Мартин откуда-то раздобыл документы. По ним я на два года старше, родилась и окончила школу в Челябинске.
– Почему в Челябинске?
– Нужен был миллионный город как можно дальше от места учебы. Челябинск подошёл. Не знаю, кто и как делал документы, всё это вроде бы похоже на настоящее, но Мартин говорит, что лишний раз показывать их не стоит. Обычно молодежь отсюда поступает в самые неприметные провинциальные колледжи и вузы, чтобы избежать лишнего внимания. Я выбирала специальность, которая мне интересна, а Мартин – институт. Отец охраняет город, он подыскал вуз и квартиру так, чтобы я была поблизости. Жить вместе было нельзя, Мартин боялся привлечь ко мне внимание врагов. Отец живёт в пятиэтажке напротив. Кстати, когда ты был у меня, вы с Мартином чуть не встретились: он заглянул минут через пять после твоего ухода.
Помню-помню! Так вот куда шёл в тот вечер альбинос! Я машинально потряс головой. Если бы услышал что-то подобное ещё месяц назад – был бы уверен, что Дашка шутит. Самая умная студентка института, отличница-тихоня вместо школы училась непонятно где, у каких-то религиозных фанатиков, а потом поступила в вуз в шестнадцать лет по поддельным документам!
– А дальше? Вот ты окончишь институт – и что?
– Дальше выбирать мне. Обычно молодёжь возвращается сюда, но можно и остаться в миру, такие случаи уже были. Люди проживали обычную жизнь. На эту землю они иногда приходили повидаться с близкими, поклониться… – она осеклась и после небольшой паузы закончила: – святыне.
– Чему?
Я подумал, что ослышался.
– Святыне, – твердо повторила Дашка.
Ах да, рыцари служат какой-то чаше! Если Дашуля здесь выросла, естественно, она мыслит так же, как древние обитатели поселка. Ладно, со святыней более-менее ясно, поговорим о ней потом. Сейчас есть вопросы и поважнее.
