Ее дыхание прерывается на миг, когда пальцы проникают внутрь.
Моя отзывчивая девочка.
Не дожидаясь, когда полностью проснется, прижал к себе ближе, и плавно вошел, едва не заурчав от удовольствия. Шелковистая, гладкая, тугая. Так приятно, плотно обхватывала член своей плотью.
Начал двигаться. Неторопливо, размеренно, с каждым движением проникая все глубже. Таня тихо застонала, выгибаясь на встречу, прижимаясь аппетитной маленькой попкой. Повернулась ко мне боком, подставляя сладкие губы для поцелуя. Нежные, припухшие после ночи, проведенной со мной. Целовал ее то медленно, то жадно, будто путник добравшийся до воды, пытающийся утолить свою жажду.
— Руслан, — простонала она, чуть позже, когда довольные, счастливые начали собираться домой.
— Да?
— Ты посмотри, что мы натворили! — она подняла с земли платье, которое еще вчера было сияюще-белоснежным, а сегодня представляло собой жалкое зрелище. Смятое, в пятнах от травы, разодранное сбоку так, что не исправишь.
— Бывает, — пожал плечами. Тряпкой больше, тряпкой меньше, но девочки трепетно относятся к свадебным платьям. Вот и Таня, стояла напротив меня, сжимая в руках испорченную вещь, и у нее от волнения аж губенка дрожала.
— Руслан, ты не понимаешь! Это примета плохая. Разорванное свадебное платье — это к…
— К тому, что у нас была безумная, страстная, обжигающе горячая брачная ночь, — перебил ее панический монолог, — и я тебя уверяю, оно еще легко отделалось, я вполне был готов его на лоскуты разодрать, лишь бы до тебя добраться. Если тебе его так жаль, можем устроить пышные проводы.
— Тебе все шуточки, — ворчит она, — а домой мне, по-твоему, голой идти?
— Оборачивайся, и никто не узнает, что моя дорогая жена, сверкала голой попой в лесу.
— Ты невыносим, — она закатила глаза, отступая в сторону.
Попробовала надеть платье, прикрыть разорванное место руками, но все бесполезно — оно расползалось, обнажая красивую грудь, от которой взгляд невозможно оторвать.
Поняв всю тщетность своих попыток, махнула рукой и бесцеремонно отобрала у меня пиджак, накинула на плечи, едва не утонув в нем, и довольно улыбнулась.
Практически в тот же миг раздалось гудение телефона в кармане. Она нащупала его, достала и, не глядя, протянула мне.
Увидев на экране Кирилла, порывисто ответил:
— А, еще раньше позвонить нельзя было? Часиков так в пять? — с изрядной долей иронии поинтересовался у него.
— Еще один объект сгорел. Я на месте, разбираюсь, что к чему, — без предисловий начал бета.
Твою мать!
— Сейчас приеду, жди, — отключился, и начал быстро одеваться.
— Что случилось? — молодая жена обеспокоено заглядывала в глаза.
— Проблемы на работе, срочно надо ехать, — произнес сдержанно, мыслями уже в проблеме, и, взяв ее за руку, быстрым шагом направился к усадьбе.
Танюша сникла, расстроено опустила плечи и без лишних вопросов последовала за мной.
— Солнышко, не расстраивайся, я приеду, сразу, как все улажу. Не переживай.
— Я не переживаю. Мне просто не хочется с тобой расставаться.
— Мне тоже. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
— Постарайся.
— Второй объект! — хлопнул ладонью по столу, так что стоящие напротив заместители дружно вздрогнули, — кто-то запарывает нам второй объект за последние три месяца. И вы не знаете кто это???
Глаза в пол, хвосты поджали, молчат. Правильно делают! Оправдания и пустые слова мне не нужны! Мне нужен результат!
— Куда служба безопасности смотрит, а? — смерил главного безопасника яростным взглядом. Он нервно поправил воротник рубашки, на лбу появились капельки пота, — не слышу ответа?
— Мои люди всегда на местах…
— На каких??? Злачных?
Он покраснел, не то от возмущения, не то от обиды, но взгляд от пола не поднял. Знал, что если поймаю, сомну к чертям собачьим так, что потом неделю в себя приходить будет.
— А, чем мой бета занят, если все из-под контроля вырвалось? Прохлаждается, положив болт на свои обязанности? — перекинулся на Кирилла. Тот держался более достойно, руки за спину, челюсти стиснуты так, что желваки ходят, взгляд на уровне моего плеча, выше не поднимает, опасается. Молчит, не смеет прилюдно перечить, хотя вижу, что распирает. Не хер! Налажал, все проворонил, теперь пусть заткнется и обтекает.
— Набрал бездарей! Толку никакого, хоть сам все делай! — в сердцах поднялся на ноги, отшвырнув кожаное кресло в сторону. Подошел к окну и, заправив руки в карманы, долго смотрел на город, простилающийся внизу, под ногами.
Как же меня все бесит!
Терпеть не могу, когда кто-то ломает мои планы, вставляет палки в колеса, да еще в добавок трусливо прячется, выжидая удобного момента для укуса исподтишка.
Еще эти, стоят как бараны тугие, глазами хлопают. Может разогнать всех на хер? Пусть валят, я на их место быстро замену найду, порасторопнее.
Кто же решился дорогу мне перейти? Загорский? Вряд ли. У нас перемирие, он мужик умный и нарушать его не станет, до поры до времени. Семеновские? Там альфа ушлый, пронырливый, но не думаю, что решит в мою сторону тявкать и зубы скалить. Кто еще? Не знаю. У остальных ни сил, ни храбрости, ни возможностей. Это надо быть либо отмороженным настолько, чтобы берегов не видеть, либо бессмертным, потому что расправа будет жестокой. Надо искать. Землю носом рыть, они ведь не могли вообще следов не оставить, где-нибудь да прокололись.
— В общем, как хотите, но чтоб к пятнице у меня на столе лежал полный перечень лиц, задействованных в этом дерьме, — произнес не оборачиваясь, — понятно?
— Да, — ответил нестройный хор голосов. Точно бараны! Пока хвосты не накрутишь, работать не начнут.
— Все свободны. Кирилл задержись!
Все оборотни, кроме беты покинули кабинет. Я прямо чувствовал, как они стремятся оказаться подальше от меня. Слабаки!
Нечаев с места не сдвинулся. Я спиной его взгляд чувствовал, знал, что он сейчас не смолчит.
