– Ребята, – примирительно произнесла Евгения, – хватит нам сумасшедших и привидений. Не надо себя накручивать, давайте лучше ужинать!
Трапеза проходила в непривычно гнетущем молчании. Алексеева попыталась придать обстановке романтическую окраску, потушила верхний свет и зажгла разноцветные свечи.
– Во всем нужно искать позитивную сторону, – сказала она, глядя на золотистые язычки пламени, играющие тенями на потолке. – Если рассказать кому-нибудь потом, как мы встречали Новый год, – не поверят!
– Ты для начала выберись отсюда! – засмеялся Фирсов, но смех был безрадостным. – До трассы отсюда километров тридцать, не меньше, да и на дворе не май месяц.
Он встал, демонстративно вынул из коробки бутылку коньяка и пошел на второй этаж. Уже с лестницы донеслось:
– Спокойной ночи, господа.
Женя вздохнула и сказала вполголоса Севастьянову:
– Мне надо помыться. В бане, наверное, еще тепло. Проводишь?
Тот кивнул, и они стали одеваться.
– Заодно и волку пожрать бросьте, – сказал Бакунин. – Его сарайчик как раз рядом с баней. А я лошадь тем временем наведаю.
– Ну и слух у тебя, Сережа. Просто музыкальный. – Алексеева покачала головой. – Ты там к кобыле смотри не приставай, просто сенца подкинь да водички налей.
– Плоский у тебя юмор, Женечка. Вы лучше глядите, чтобы волчара к вам не пристал, а то точно поимеет обоих, если наружу вырвется. Ему ваш пол по фигу.
Александр и Евгения пересекли двор и подошли к сараю, где был заперт волк. Лесной хищник учуял их и глухо зарычал.
– Я где-то слышала, что дикий зверь, которого приручили, ни за что не возьмет еду из рук чужого, – с сомнением произнесла Женя.
– Вот сейчас и проверим.
Севастьянов кинул палку колбасы в маленькое незастекленное окошко. По сарайчику тут же разнеслись чавкающие звуки.
– Видишь, голод – не тетка, – развел руками Александр. – У него в этом загоне, наверное, даже мышей нет.
– Волк не лиса, чтобы мышей ловить.
Женя посмотрела вверх. Угольное небо, усыпанное звездами, прочертила огненная полоска метеорита.
– Как в августе… Можно загадывать желание, – мечтательно сказала девушка и беззвучно зашевелила губами.
– Уже загадываешь? – спросил Севастьянов и тихо рассмеялся: – Все-таки то, что с нами происходит, – бред чистейшей воды. Мы сидим в какой-то глухомани, чуть ли не на краю света, и кормим настоящего волка сервелатом. Кровавый Макс не играет в компьютер, а глушит в одиночку коньяк. А рядом с ним, в конце коридора, – безумный инвалид, гниющий заживо, с ружьем вдобавок. Дерганый и психованный Бакунин проявляет трогательную заботу о лошади. Наша бухгалтер пропала. Сергей, кстати, говорит, что в том месте, где он ее очки нашел, действительно весь снег кровью был забрызган. Так что загадывай, чтобы побыстрее Бояринов за нами приехал.
– Что-то я замерзла, – поежилась Женя. – Пошли внутрь.
В бане было тепло.
– Делай свои дела, а я пока в предбаннике посижу. – Александр сел на лавку, привалился к стенке и прикрыл глаза. Телом овладела легкая истома, и почему-то он подумал, как выглядит обнаженное тело Жени, которая в этот момент под звук льющейся воды что-то напевала вполголоса. Пока Севастьянов рисовал в своем воображении эротические картины, рядом с баней заскрипел снег. Кто-то подошел к ней вплотную.
Парень выпрямился и насторожился, пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Кто бы это мог быть? Бакунин? Или Аникеев вернулся? Или… этот чертов прокаженный?!
Стараясь не шуметь, он задвинул на всякий случай массивный металлический засовчик, запирающий входную дверь. Сразу же после этого дверь дернулась, потом еще раз.
– Серега, ты, что ли? – громко спросил Севастьянов, но в голове колотилась тревожная мысль, что за дверью находится не Бакунин. Александр прислушался: снаружи раздавалось тяжелое сиплое дыхание. Судя по всему, незваный гость прислушивался к тому, что происходило внутри бани. Затем снаружи шумно вздохнули, после чего характерно звякнуло.
«Топор из пенька вытащил», – похолодел Александр. В груди нехорошо заныло. Он заглянул в парную и махнул Жене рукой.
– С кем это ты разговариваешь? – Она положила согнутые в локтях руки на затылок и развернулась в позе фотомодели.
Вместо ответа Севастьянов лишь приложил палец к губам. Неожиданно сильнейший удар сотряс дверь, и засов наполовину отдвинулся. Женя тихо ойкнула. Александр метнулся к входу и поправил задвижку, потом схватил прислоненную в углу кочергу. Дверь снова содрогнулась, но толстое дерево и на этот раз выдержало. Алексеева без лишних слов начала лихорадочно одеваться. Губы ее мелко дрожали, в глазах металась паника.
Небольшие окна бани были изготовлены из стеклоблоков, и Александр точно знал, куда будут сейчас бить. Он не ошибся. Толстая стеклянная ячейка в самом центре окна лопнула с оглушительным звоном, пропустив через себя широкое лезвие топора. Неизвестный методично бил колуном по окну, и прозрачные тяжелые брызги шрапнелью разлетались по всему предбаннику. Севастьянов ощутил, что по его щеке течет что-то теплое, и понял, что его зацепило стекло. Один из крупных осколков разбил тусклую лампочку, болтающуюся на проводе. Женя сидела на корточках, вжавшись в угол, и судорожно постанывала, обхватив голову руками.
Еще один мощный удар, и последний кусок стекла вместе с обломком застывшего цементного раствора с глухим стуком покатился по дощатому полу. Окутанная клубами пара, валившего из бани, в оконном проеме возникла уродливая голова. Самое невероятное и ужасное было то, что из глазницы торчал короткий ломик. Был еще один момент, не менее страшный и совершенно немыслимый: несмотря на темноту, Александр разглядел, что изуродованное лицо принадлежало их директору.
То, что было когда-то Бояриновым Виктором, просунуло руку с топором в проем и попыталось залезть в предбанник. Александр со всей силы ударил кочергой по этой руке, и топор упал на пол. Царапая об осколки руки, он нашарил колун и принял устойчивое положение, широко расставив ноги.
Сизые руки трупа с вздувшимися жилами беспорядочно елозили по подоконнику как щупальца, и Александр, дико вскрикнув, взмахнул топором. Кисть Бояринова, загребая воздух, отлетела в угол и упала Евгении на колено. Девушка истошно взвизгнула и отшвырнула от себя «ампутированную» конечность. Директор глухо засмеялся и вдруг исчез из оконного проема. Александр тяжело дышал, чувствуя, как лоб заливает горячий пот вперемешку с кровью из рассеченной осколком кожи. Куда он направился? Неужели ушел? Или попытается зайти внутрь, за своей «граблей»?
В это же мгновение послышался оглушительный треск, и засов, не выдержав удара, полетел на пол. Женя визжала, не переставая, зажмурив глаза. Ужасное существо ввалилось в предбанник. Александр шагнул назад и, споткнувшись о перевернутую табуретку, упал. На него, хрипя и рыча, навалился бывший директор. Александр успел заметить, что позади мелькнула какая-то тень. Значит, Бояринов не один. Тогда им точно крышка.
