– Ждет твоя Ксения нас за столом и участкового, наверное, развлекает, – лениво произнесла Марина, накинув на себя огромное махровое полотенце. – Мужики, отвернулись, быстро!
– Она такая же «моя», как и «твоя», – парировала Женя, сняв купальник и набрав в ковшик теплой воды.
– Ты, оказывается, натуральная рыжая, – Марина задержала взгляд на лобке Евгении. – А я думала, ты красишься.
– Кто там натуральный? – Бояринов повернул голову и подскочил к голой девушке. Та заверещала, схватила веник и огрела им директора.
Когда компания вернулась в дом, Ксении там не оказалось. Не появилась она и позже.
Аникеев, услышав, что одна из приехавших девушек пошла гулять в лес и не вернулась, помрачнел, взял ружье и молча вышел из дома. Слой выпавшего снега был не слишком толстый, и он не стал надевать лыжи. Уже начинало смеркаться, но с помощью большого аккумуляторного фонаря мужчина легко находил следы, оставленные Ксенией. Снег украшали и другие замысловатые узоры, много чего говорящие опытному человеку: вот наискосок проскакал заяц, а здесь, периодически останавливаясь, прошла лисица. Внезапно бывший участковый остановился: снег был разбросан и примят, и дальше тянулась неровная канавка, как будто волокли что-то тяжелое. Яркий свет фонаря побежал по следу, выхватывая разбрызганную кровь, и уткнулся в одинокую кряжистую березу. Держа ружье на изготовку, Аникеев приблизился к дереву. Остекленевшими глазами на него смотрела женщина, за горло примотанная к дереву толстой веревкой. Ее лицо с раззявленным ртом и вывалившимся языком застыло в безмолвном вопле.
Аникеев зашел в гостиную, поставил ружье в угол и, не раздеваясь, подошел к столу.
– Ваша подруга умерла, – напряженно произнес он, ни на кого не глядя.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Все ошеломленно смотрели на Аникеева.
– Как это? – жалко улыбаясь, спросила Марина, предполагая, что в здешних местах подобные шутки являются нормой. – Как это «умерла», Андрей Андреевич? Вы что?!
– Я сейчас запрягу лошадь. Мне нужно, чтобы кто-то из вас со мной поехал, – сказал бывший участковый.
Женя вскрикнула, зажав рот ладонями.
– Вы уверены, что это именно она? – уточнил хриплым голосом Александр. – Не ошиблись?
– Сынок, я в милиции двадцать лет оттрубил, – зло ответил Аникеев. – И ошибок тут быть не может.
– Как это произошло? – глухо спросил Бояринов. Рука с рюмкой коньяка зависла в воздухе. Бывший участковый молчал.
– Ее убили?
– Я поеду, – сказал Сергей Бакунин и стал одеваться.
Лошадь резво бежала по лесной дороге, ярко освещаемой луной.
– Волки? – решился спросить Бакунин. Он не ожидал, что Аникеев ответит, но тот пробормотал:
– Хуже. Сейчас увидишь.
Внезапно лошадь встала как вкопанная. Мужчина спрыгнул с саней, захватив ружье, и свободной рукой потянул за поводья. Но лошадь упиралась и, всхрапывая, мотала головой. Тогда Аникеев обмотал поводья вокруг дубового сука и махнул рукой Сергею:
– Пойдем, тут рядом.
Упруго скрипел снег, усеянный причудливыми тенями, падающими от ветвей деревьев. Где-то далеко тоскливо завыл одинокий волк и ухнула какая-то птица. Сергей ощутил возбуждающий прилив адреналина и вспомнил, что точно такое же ощущение уже было у него раньше, когда они с друзьями пробирались по ночному кладбищу.
Свет фонаря выхватил из голубого полумрака знакомую березу. Аникеев подскочил к дереву. Ошибка была исключена! Все так же был утоптан снег, покрытый темными пятнами, кора березы местами была содрана. Но труп девушки исчез. Бывший участковый стал осматривать все вокруг и увидел, как от березы в сторону протянулась цепочка каких-то странных следов, как от валенок. Идти по следу ночью было нецелесообразно, да и опасно, и он решил отложить решение этой загадки до утра. Сергей тоже подошел к березе, и в метавшемся свете фонаря увидел, как что-то блеснуло на снегу. Он наклонился. Это были очки Ксении Петровой.
Когда они вернулись и вошли в дом, в столовой стоял крик.
Марина в сердцах выговаривала директору:
– Это что, новое реалити-шоу «Остаться в живых»?! Стены в паутине, стоны по ночам, люди пропадают! Как ты такой дом вообще нашел?! Хотела в город позвонить – сигнал постоянно в этой глухомани пропадает. Сейчас же уезжаем! Макс, как любитель ужасов, может, конечно, остаться.
– И останусь. – Фирсов в упор посмотрел на Марину. – Я телохранителем не работаю, как некоторые. И вообще, орать будешь в конторе. Если до нее доберешься…
– Да пошел ты, – отвернулась Марина.
Сергей молча положил очки Ксении на стол, и перепалка прекратилась. – Пока Петрову не найдем, уезжать нельзя. Он вроде видел ее мертвой, – Бакунин кивнул на Аникеева. – Но тело пропало.
Все были потрясены, но особенно Максим. Лицо его буквально посерело и вытянулось.
Краснопартизанский ОВД,
Воронежская область,
областная психиатрическая больница,
Борис,
январь 2001 г. – январь 2002 г.
Молодой следователь что-то спрашивал, но я его не понимал. Вызванный им милиционер отвел меня в камеру предварительного заключения. Сев на лавку, я снова и снова прокручивал в памяти ужас прошедшей ночи. Вспомнил также и записки бывшего участкового. ОН ВСЕ ЗНАЛ! Знал за много месяцев до случившегося! Перед глазами проносились картины нашего приезда в деревню: дочка бегает перед домом, срывает одуванчики и с веселым смехом кидает их в нас. Как мы радовались, что кругом растет молодая крапива, срывали пучки дикого чеснока и лука, чтобы сделать салат. ЭТОГО НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ НИКОГДА! Это – прошлая жизнь. Мы привезли в деревню лечить Верочку, а ее убили. ВСЕ ВСЁ ЗНАЛИ ЗАРАНЕЕ: и участковый, и Пелагея Герасимовна, и знахарка…
Из раздумий меня вывел чей-то наглый голос:
– Смотри-ка, нам интеллигентика привезли!
Только сейчас я увидел, что в камере, кроме меня, находятся еще двое: наголо бритый детина неопределенного возраста, заросший щетиной, и какой-то вертлявый молодой парень с беспокойно бегающими глазками. Он-то и говорил, обращаясь к лысому, намекая на мои очки и профессорскую бородку.
Вертлявый подошел вразвалочку ко мне, достал откуда-то смятую сигарету и закурил.
– Ну что, фраерок? – Он выпустил дым мне прямо в лицо и оскалил редкие гнилые зубы. – За что тебя?
– Не знаю, – пробормотал я. – Я… ничего не знаю.
– Не знаешь? – с деланым участием переспросил меня зэк и обернулся к здоровяку: – Слышь, Миксер, а он в несознанке!
Бритоголовый что-то неопределенно хмыкнул, а Вертлявый снова начал донимать меня:
– Че с собой есть? Чай, курево?
Я молчал, собираясь с мыслями. Очевидно, это взбесило арестанта, и в следующую секунду я получил весьма чувствительный удар в живот. Хватая воздух ртом, я откатился в сторону, как сбитая кегля.
