– Дело серьезное. Подождите, пожалуйста, снаружи, – обратился врач к матери пациентки. Она, кивнув, взяла дочь за руку и вышла, закрыв дверь.
Закончив осмотр Алены, педиатр подозвал Костю.
– С Аленой все в порядке. – Костя спрятал лицо в ладонях, силясь не разрыдаться. – Она переутомилась, и у нее истощение. Ее плохо кормят?
– Я стараюсь готовить ей нормальную еду, но наша мама… она отвратительный повар. Алена недоедает из-за нее, – признался Костя.
– Поговори со своей мамой, объясни ситуацию. У девочки недобор веса в ее возрасте. Она уже ходит в школу?
– Нет, но она посещает разные кружки. Основной – танцы.
– Недоедание и переутомление могут привести к серьезным болезням. Лучше всего отказаться от всех кружков и дать ей отдохнуть. Сможешь донести эту мысль до своей матери?
– Я… я справлюсь.
– Тогда я поставлю капельницу.
Костя кивнул. Едва игла коснулась нежной кожи Алены, как она приоткрыла глаза и тихо позвала брата.
– Я здесь. – Костя взял сестру за руку. – Как ты себя чувствуешь?
– Спать хочется, – прошептала Алена, потом зажмурилась и прикусила губу, – и кушать.
– Потерпи немного. – Левицкий присел на край кушетки, поглаживая кулачок сестры. Поворочавшись, она заснула.
39
Алена проснулась, когда Костя нес ее на руках к такси.
– Мне уже лучше, – сказала она. – Я могу идти сама.
– Отдыхай. – Костя усадил ее в детское кресло, сам сел рядом. Он назвал домашний адрес, пристегнулся и взялся за ручку дверцы, чтобы успокоиться.
Сестра расспрашивала его о произошедшем, но Костя не отвечал. Дома он уложил Алену в постель.
– Не вставай, – велел он и ушел на кухню.
Засучив рукава рубашки, Костя готовил блюда из полезных продуктов. Раковина забилась грязными ложками, венчиками, мисками и тарелками.
Костя лихорадочно искал рецепты и готовил по ним блюда одно за другим. Он накормил сестру супом с нежным мясом куриной грудки, а на десерт дал компот. Оставшуюся еду он переложил в контейнеры и убрал в холодильник.
Вечером, когда Алена заснула, он вернулся в кухню, чтобы помыть посуду, опустился на стул, чтобы перевести дух, и не смог подняться. Его руки тряслись. Костя пробовал сжать кулаки, но пальцы не слушались.
– Что за беспорядок? – в кухню вошла мать. На ее лице возникла смесь ужаса и отвращения.
– Я готовил для Алены.
– Что-то больно много еды для шестилетней девочки.
– Она сегодня упала в обморок, – Костя встал со стула и стал расхаживать кругами по кухне. – Хорошо, что я ее отпросил с танцев. А если бы мы не пошли к врачу?
– Остановись и скажи нормально: что произошло?
– У Алены истощение, мама! У нее мало сил, а твою стряпню есть невозможно, она недоедает! Своими кружками ты совсем вымотала ее! – Левицкий перешел на крик, не заметив этого.
Мать смотрела на него с неприятным удивлением.
– Это мне решать, будет Алена ходить на занятия или нет, – заявила она. – И моя еда не настолько ужасна. Не преувеличивай!
– Ты не понимаешь! Она может умереть, если ты не перестанешь ее так нагружать! – Костя остановился, с вызовом взглянул в лицо матери. – Не смей так поступать с Аленой.
– Ты что себе позволяешь?! – Мать ударила его по лицу, оставив красный отпечаток с длинными царапинами от ногтей. – Мал еще, чтобы так со мной разговаривать!
Костя резко остыл. Он поправил волосы, растрепавшиеся из-за пощечины, прошел мимо матери и пихнул ее плечом. Она навалилась на холодильник, возмущенно втягивая воздух, а Костя наскоро накинул куртку, надел первые попавшиеся кроссовки, не заметив, что они из разных пар, и вышел на улицу, хлопнув дверью.
* * *
В кармане вибрировал мобильник. Пять пропущенных от матери, дюжина гневных сообщений. Костя выбрал ее контакт и заблокировал. При желании она могла бы позвонить с отцовского номера, но для этого нужно было просить. Его мать боялась простых человеческих разговоров как огня. Костя тревожился, что Алене достанется из-за него, но в глубине души знал: ее и пальцем не тронут.
Когда макушка замерзла, Костя протянул руку к капюшону и понял, что на этой куртке его нет. Он присел на скамейку на плохо освещенной аллее, растирая уши, чтобы согреть. На соседней лавке, прикрывшись газетами, лежал бомж. Он храпел на всю улицу.
«Достойная компания», – хмыкнул Костя.
Он хотел позвонить Лукавому, но мобильник вдруг зазвонил. Не глядя на высветившееся имя, Левицкий принял звонок.
– Привет, долгодатель! У меня тут кое-какие деньжата появились, может, встретимся?
Костя нащупал в кармане пакетик с оставшимися конфетами, взглянул на часы на экране телефона. Время близилось к полуночи. Он еще никогда не уходил из дома так поздно. Внутри вяло зашевелилась гордость. Голос нашептывал, что лучше согласиться и погулять с едва знакомой девчонкой, чем возвращаться на поле боя и проиграть.
– Хорошо. Куда идти?
Ярослава назвала улицу, спросила, знает ли он, где это.
– Не волнуйся. Найду, – сказал Костя, отключив звук на телефоне.
Он перевел батарею в режим энергосбережения, вбил адрес в программу и узнал, как пройти к нужной улице. Он ушел в ночь, чтобы мать наконец вспомнила, что он – ее родной сын и что о нем тоже следует беспокоиться.
Язва
40
Она ждала Костю на улице, подмерзая от ночной прохлады. Язва надеялась, что он скоро придет, и через полчаса уже косилась на телефон.
«Где его черти носят? Почти час ночи», – думала она, кутаясь в куртку. Капюшон от толстовки не спасал, а возвращаться за шапкой она не хотела. Лишний раз скрипнет дверью, проснется Олеся, и посыплются дурацкие вопросы.
– Привет. – Костя хмурился, его нос и щеки раскраснелись от ветра.
– Наконец-то! Где пропадал? – спросила Язва.
– Шел пешком. У меня не было денег, – признался Костя.
– Что-то случилось?
– Так, ерунда.
Язва прищурилась. Он выглядел отстраненно, молчал и, казалось, не замечал, что замерз.
– Пойдем ко мне, попьешь чаю, согреешься, – предложила она.
– Уже поздно. Лучше верни деньги и иди спать.
– А как же ты?
– А что я…
– Куда пойдешь?
– Не знаю. Поброжу по улицам.
– Уф. – Язва взяла его за руку, крепко сжала и повела за собой. – Не шуми только, иначе мачеха проснется.
