Виктор чувствовал, как в горле стало сухо, словно его изнутри обложили грубой мочалкой. Это было именно то самое место, где потерялась Федорова Маша, тогда, шестнадцать лет назад. Было там еще кое-что, маленький глянцевый календарик на текущий год, который с помощью скрепки держался на обрывке карты. Число «26 июня» было обведено тем же жирным фломастером. Он сложил листок вчетверо и убрал его в карман. Сегодня как раз 26-е.
Господи, неужели?..
* * *
Спустя час пытка стала невыносимой. Гарик извивался как угорь, орал, стонал, ругался, плакал, но насекомые оставались равнодушны к его стенаниям – медленно, миллиметр за миллиметром, они поглощали покрывавший его тело мед, который уже был оранжевым от сочащейся крови, отхватывая вместе с ним микрочастицы плоти. Несколько раз мухи заползали на его глаза, и Гарик тряс головой, закрывая веки и пытаясь согнать их, в ужасе думая, что если эти твари сожрут его глаза, ему точно придет конец.
«Захотите пить, позовите», – прозвучал в его голове голос клоуна.
– Я хочу пить! – завопил он из последних сил. – Пить, слышишь, ты?! Я ХОЧУ ПИТЬ, СВОЛОЧЬ, ТЫ ОБЕЩАЛ...
– Не нужно так кричать, – услышал он за спиной мягкий голос. Клоун возник перед ним неожиданно, как выпрыгнувший из коробочки сюрприз на пружинке. – У меня нет проблем со слухом.
– Пожалуйста... – прохрипел Гарик, бессильно повиснув на качелях. Он уткнулся лицом прямо в грудь мертвеца, и хотя исходившая от него вонь сводила с ума, во всяком случае, труп хоть немного защищал от ненасытных гадов, которые живым ковром покрыли его изувеченное тело. – Пожалуйста, прекрати это!
Клоун внимательно осмотрел Гарика, который то проваливался в беспамятство, то снова приходил в себя. В руке клоуна была зажата бутылка с минеральной водой, в раскаленных лучах солнца на запотевшей поверхности блестели крошечные капельки.
– Ну что ж, именно так и я думало, – с удовлетворением проговорил клоун. – Скажите спасибо, что в нашей стране мухи не такие большие, как, скажем, в Африке. Тогда вы не продержались бы и пару часов. А представляете, если бы муха была такого же размера, как человек?!
После этой фразы клоун внезапно замахал крыльями, зажужжал и принялся носиться вокруг качелей.
– Я Муха-Цокотуха, вжу-вжу-вжу... – бубнил клоун. – Чем это так вкусно пахнет? – Он стал принюхиваться, с каждым кругом приближаясь к Гарику. – Вау, это же медок! Мой любимый, сладенький медок, который так любил Винни-Пух!
Неожиданно клоун рванулся вперед, коршуном набросившись на Гарика. Обхватив шею полубессознательного мужчины, он впился зубами в его плечо. Гарик вздрогнул, его тело выгнулось дугой, глаза выпучились, и он закричал. Вырвав клочок кожи с плеча мужчины, клоун вновь закружил вокруг качелей.
– Мням-мням, – чавкал он, слизывая с подбородка кровь. – Вкуснятина.
Устав носиться, он остановился, тяжело дыша.
– Повторяю вопрос, Вася Кукушкин. Кто вы и зачем здесь? – вдруг жестко спросил клоун. – Отвечайте! Или я сделаю так, что все, что с вами происходило до сих пор, покажется вам цветочками. И не вздумайте лгать, я сразу распознаю ложь. А если я поверю, вас ждет антракт. Я обещаю.
И Гарик рассказал. Задыхаясь от нестерпимого трупного зловония, изнемогая от нечеловеческой боли, он выложил клоуну все как есть.
– Хм, – задумался тот ненадолго. – Этого следовало ожидать. Хорошо, я само наведаюсь к Владимиру.
– Он... мертв, – проскрипел Гарик, шевеля изъеденными губами.
– Какой конфуз, – печально склонил голову клоун. – Не буду выяснять причины смерти столь смелого человека, мне они неинтересны. Но... Такие страдания, и все из-за чего? Из-за каких-то паршивых денег?
Гарик поднял на клоуна искусанное до крови лицо.
– Ладно, пора выполнить свое обещание, – смягчился клоун. – Во-первых, попейте воды.
Он всунул в рот Гарика бутылку с минералкой, и тот сделал несколько жадных глотков.
– Все, достаточно, – сказал клоун, убирая бутылку. – Во-вторых, я даю вам антракт ровно на три часа. Представляете, три часа антракт! Где вы такое в цирках видели? Ну а потом уж не взыщите, мы продолжим наше Представление.
Клоун ушел в дом и вскоре вернулся с бутылкой воды, тряпкой и простыней. Он быстро смыл с Гарика месиво из меда, крови и прилипших насекомых, после чего вытер насухо тряпкой и обернул простыней.
– Вам лучше, Гарик? Надеюсь, что отведенное вам на отдых время вы проведете с пользой, – широко улыбнулся клоун. – Увидимся через три часа!
Гарик скрипнул зубами.
«Лучше бы я умер», – подумалось ему. Он посмотрел на разлагающийся труп перед собой. Клоунская раскраска почти полностью сошла с его лица, и Гарик узнал его, несмотря на трупные пятна. Кирилл Левин, кажется, так звали того парня, что домогался жены Владимира? У Гарика была феноменальная память на лица, так что сомнений не было, это был тот самый мальчишка.
* * *
Антракт? Сильно сказано. Этот антракт, как и само представление, Гарик запомнит на всю жизнь.
Он провел распухшим языком по небу. Вроде нормально, ни одного гада во рту не осталось. Он сразу почувствовал облегчение, когда с него смыли всю эту мерзость, и теперь он считал про себя секунды, с нарастающим страхом думая, что будет, когда истекут положенные три часа. Он был реалистом и понимал, что второго такого представления, как выражалось это чудовище в клоунском наряде, он не переживет.
Во время «антракта» летучая живность некоторое время нудно жужжала над его головой, явно недовольная тем, что ее пир прервали таким неожиданным образом. Правда, особо назойливые мошки умудрялись заползти под материю простыни, но, так или иначе, это несравнимо с тем, что было раньше.
– Как ты здесь очутился, придурок? – спросил Гарик, обращаясь к трупу. Мертвец молча глядел на него пустыми глазницами. Верхняя часть балахона была в подсыхающей слизи, которая медленно сочилась из тела. От скопившихся газов живот Кирилла раздулся как барабан, и Гарик боялся лишний раз тронуть тело, чтобы не лопнула плоть и гниющая пакость не выплеснулась на него.
Он еще раз подергал руку. Все напрасно, только кожу с кисти содрал. Кроме того, от резких движений стала спадать простыня, и Гарик испугался, что она вообще упадет и он лишится своей единственной защиты. И хотя меда на нем не было (пока), он не сомневался, что оводы и мухи с удовольствием продолжат обед, так как все его тело представляло собой сплошную рану.
Гарик без сил опустился на колени. Воспаленные глаза закрылись, он бредил. Ему мерещилась мать, его работа в милиции, он слышал голоса, но иногда к ним примешивались прямо-таки звериные звуки... Гарик снова впал в забытье.
* * *
Дорога была абсолютно пустой, и Виктор выжимал из своей несчастной «девятки» последние силы. В его голове, подобно разъяренным осам, метались вопросы, количество которых множилось с каждой минутой, и ответов на них не было.
