Через полчаса Виктор был в знакомой пятиэтажке. На его звонок дверь открыл пузатый мужчина лет сорока пяти в спортивных шортах.
– Вам чего? – неприветливо спросил он.
Виктор молча показал удостоверение:
– Уголовный розыск. Артур Малышев здесь?
– Нет, – отрезал мужчина и попытался закрыть дверь, но Виктор дернул ручку на себя и рявкнул:
– Кто вы? Квартиранты?
– Нет, я купил эту квартиру, – ответил мужик уже более спокойным голосом. Виктор распахнул дверь и вошел в прихожую. Ему показалось, что он ослышался:
– Как купили?
– Так, очень просто. Могу показать документы, – пробурчал мужик.
– Покажите.
Мужик ушел в комнату, а из кухни выглянула полная женщина в переднике.
– Виталик, кто там?
– Милиция, – с плохо скрытым пренебрежением сказал толстяк, возвращаясь с какой-то папкой.
– Вот, читайте. Ваш Малышев продал ее мне два месяца назад. Только не говорите мне, что он мошенник и квартиру продал незаконно.
Виктор мельком глянул на свидетельство о собственности.
– Нет, я не по поводу квартиры. Когда вы видели его в последний раз? – спросил он.
– Когда акт передачи жилья подписывали, тогда и видел, – сказал мужик. – А что случилось-то? – полюбопытствовал он.
Но Виктор уже сбегал по ступенькам вниз. Поразмыслив, он решил съездить на дачу к Малышеву. Вроде Артур говорил, что достраивает дом, может, они решили всей компанией двинуть туда? Виктор помнил место, которое выделили под строительство Малышеву-старшему, – тот как-то с гордостью показывал ему свой участок.
Но там его ждал новый сюрприз. Никакого дома на участке Малышевых не было. Там не было вообще ничего. Только ржавые ворота, которые успел установить Малышев-старший, и груда кирпичей, небрежно сваленных посреди участка. У ворот валялась пара сгнивших досок, на одной из которых важно восседала толстая жаба. Все вокруг поросло травой и бурьяном.
Виктор еще раз осмотрелся. Да нет, вроде это то самое место, он не мог ошибиться. Значит, Артур никакой дачей не занимался и лгал ему? Но зачем?
* * *
– Просыпайтесь, – услышал Гарик над ухом кривляющийся голос. Он застонал, ныл разбитый затылок, но больше всего болела нога, попавшая в капкан.
– Ну вот и чудненько, – улыбнулся клоун, видя, что Гарик пришел в себя.
Гарик попытался сесть. Клоун предусмотрительно отошел назад, не переставая ухмыляться. Гарик уже приготовился к прыжку, чтобы свернуть шею этому отродью, но вдруг понял, что его правую руку что-то держит. Завертев головой, он убедился, что его кисть прикована наручниками к руке трупа, сидящего на качелях.
– Вы сами подкинули мне идею с наручниками, – проследив за Гариком, сказал клоун. – Я нашел их у вас в кармане. Правда, грандиозное решение?
– Кто ты, чучело? – процедил Гарик, дергая рукой. На колпаке мертвого клоуна зазвенели колокольчики.
– Ой-ёй, зачем же так некультурно, – обиженно произнес клоун.
– Я оторву тебе башку, – пообещал Гарик. Он неожиданно почувствовал какую-то странную липкость на всем теле и, оглядев себя, едва подавил вопль – он был полностью голым. Его обнаженное тело блестело на солнце, и Гарик принюхался. На масло не похоже... да это же мед!
Клоун принялся расхаживать вокруг качелей, смешно спотыкаясь из-за своих громадных башмаков. В руке он держал толстую цепь, на конце которой болтался тот самый капкан.
– Вопрос номер один, уважаемый. Кто вы?
– Вася Кукушкин, – бросил Гарик.
– Замечательно, – сказал клоун, казалось, его ничуть не смутил сарказм мужчины. – Я ценю хороший юмор. Итак, Василий, что вы тут делаете?
– Заблудился.
– Ай-я-яй, какое несчастье! А куда вы направлялись? – спросил клоун, лениво помахивая капканом. Гарик отметил, что ловушка находилась в заряженном состоянии.
– Гулял, – как можно безразличнее сказал он. Капкан гипнотизировал его.
– А пистолет вам зачем? От мух?
– Именно, – попытался улыбнуться Гарик, и клоун весело рассмеялся.
– Просто замечательный у нас выходит с вами диалог, не находите? О-кей, прекратим этот глупый цирк, – вдоволь насмеявшись, произнес клоун, бряцая капканом. – Тем более я догадываюсь, зачем вы здесь. Ну что ж, добро пожаловать в МОЙ цирк, уважаемый Гарик. Ведь вас так зовут?
Гарик мрачно молчал. Прокушенная зубьями капкана нога болела невыносимо, и он постоянно поджимал ее, как аист.
– В общем-то, от того, скажете вы мне правду или нет, ничего не изменится, – продолжал клоун. – Как принято говорить, Представление состоится при любой погоде, Василий-Гарик.
– Чего тебе нужно?
– Вы любите сладкое? – как во сне донесся до Гарика голос клоуна. – Полагаю, что да. Очень многие любят сладкое, просто не все готовы признаться в этом. А уж как его обожают насекомые! Поверьте мне.
– Освободи меня. И тогда я убью тебя быстро, – зашипел Гарик. Незаметно для клоуна он зачерпнул левой рукой немного песка с землей. Если эта кикимора окажется чуть ближе, он кинет горсть ей в глаза...
– Ух ты. Какие мы смелые! – удивленно произнес клоун. – Выбросьте песок, милейший. Я все вижу. Или я накину вам капкан на лицо. Думаю, это будет очень смешно.
Гарик медленно разжал пальцы, мысленно проклиная себя за неуклюжесть. Между тем клоун с неимоверной быстротой подскочил к нему и, прежде чем Гарик успел что-либо сообразить, ловко защелкнул наручники на его второй руке, пристегнув их к клоуну на качелях.
– Вот совпадение-то, да? Какое счастье, что у меня были еще браслетики, – прокудахтал клоун, пока ошеломленный Гарик безуспешно дергал руками. – Однажды бухарского эмира XII века Рашида аль-Согдиани укусила муха за палец, на котором остался след от только что съеденного им лукума, – улыбаясь, сказал клоун. – И его сразу постигло озарение. Кстати, скажите спасибо, что я не запустил вам в печень муравьев, как это когда-то делали индейцы. Говорили, они съедали этот орган за пару часов. Но лично я не проверял. Ладно, я оставляю вас, – сказал клоун напоследок, отойдя в сторону и полюбовавшись на Гарика. – Имейте в виду, когда ОНИ увлекаются – а не увлечься тем, чем вымазано ваше тело, для них невозможно, – они звереют и перестают различать, где мед, а где плоть. Сегодня будет жаркий денек. Чтобы не скучать, можете покачаться на качелях с моим коллегой. Если захотите пить, позовите. Я внутри.
С этими словами клоун засеменил к дому, напевая песенку «Буратино». Гарик остался сидеть с открытым ртом. Он лизнул руку. Мед, он самый.
Жужжа, на его подбородок опустилась первая муха.
* * *
Виктора вырвал из сна телефонный звонок. С трудом разлепив веки, он скользнул взглядом по времени на будильнике: полпятого утра.
