Алекс обменялся взглядами с Герой, и тот молча кивнул.
– Вердикт – виновен, – заключил Алекс и ударил меня кулаком в лицо. Потом еще раз. Мой нос взорвался от боли, свет померк, и я потерял сознание.
* * *
Владимир нетвердой рукой положил трубку. Звонил Гарик, что-то ему терпеливо втолковывал, но через пять минут он уже забыл, зачем тот звонил. В памяти отложилось лишь то, что завтра он собирается куда-то ехать и чтобы Владимир его ждал с хорошими новостями.
Идиот. Он это уже слышит почти три дня, с тех пор как нанял этих лентяев, а проку никакого. Не проще ли подкупить ментов? Владимир уважал возможности уголовного мира, но полномочия силовиков все же шире.
Он шатающейся походкой направился в кабинет. Хотя с некоторых пор комнату, где он проводил почти все время, кабинетом можно было назвать с большой натяжкой. Она больше смахивала на свинарник. Последнюю неделю эта комната стала его столовой, комнатой «отдыха», а сегодня ночью он вообще уснул в кресле и проспал до самого утра. Владимир с кривой ухмылкой подумал, что скоро он начнет прямо там испражняться.
Бизнес, к процветанию которого он приложил поистине титанические усилия, неотвратимо катился в тартарары. Акции, тендеры, контракты, поставки – все это потеряло для него смысл. Все это дерьмо. Владимир выключил все мобильники, оставив лишь один, поставил на него новую сим-карту, и номер его нового телефона знали только няни, занимающиеся Лилей, и те два оболтуса, Винтик и Шпунтик, Гарик с Романом то есть. Киллеры хреновы.
Он уже давно перестал смотреться в зеркало, хотя догадывался, во что превратился – даже привыкшие ко всему няни старались лишний раз не попадаться ему на глаза и торопились пройти мимо, когда он, спотыкаясь, плелся к бару за очередной бутылкой.
Иногда в нем просыпался голос совести, который убеждал его завязывать с запоями и уделять больше внимания дочери. Но он также видел, что Лиля совершенно не реагирует на него, она стала чужой для него и отдалялась все дальше и дальше. И это приводило мужчину в тихую ярость. Знала бы она, на что он пошел, чтобы отомстить ублюдку, который расправился с Аней!
«Ждите с хорошими новостями...»
Владимир пьяно усмехнулся. Странно, но голос у Гарика действительно звучал намного уверенней, не так, как вчера. Может, он и вправду напал на след?!
Владимир потянулся к стоящей на столе бутылке. Неразбавленное бренди потекло в горло, привычно обжигая внутренности. Мужчина закашлялся, на глазах выступили слезы. Он боялся признаться сам себе, что начал пить не только из-за горя от потери Ани.
Он редко видел сны, но после смерти Анны это стало прямо каким-то наваждением. В них Анна брела к нему, подволакивая ноги, а из ее промежности торчал страшный окровавленный кол, который чертил по земле глубокую борозду. В глазах Ани плескалась кровь, она тянула свои руки к нему, что-то кричала, звала на помощь, а он даже не мог пошевелиться, у него словно омертвели все конечности. В итоге его Аня, его милая, добрая, прекрасная Аня распадалась у него прямо на глазах, она разваливалась, как построенный из песка домик, который смывает волной, и он просыпался от собственного дикого крика.
Он опрокинул очередную рюмку и решил проверить Лилю. Не выпуская бутылку из рук, Владимир вышел из кабинета и направился к лестнице.
– Раз ступенька, два ступенька – будет лесенка, – хрипло напевал он. – Раз бутылка, два бутылка – будет пьяница...
«Завтра», сказал Гарик. Когда оно наступит, это гребаное «завтра»?! Может, этим кровососам не хватает денег? Им мало того, что он предложил?!
– Я отдам вам все, – бормотал мужчина, начиная спускаться по ступенькам. – Отдам этот сраный дом, все, что хотите. Только найдите...
Правая ступня Владимира неожиданно соскользнула со ступеньки, и он, не удержавшись, покатился вниз. Бутылка, выпавшая из пальцев, последовала за ним, словно пыталась догнать, расплескивая по дороге бренди. Владимир даже не успел вскрикнуть. Он даже не понял, как хрустнули шейные позвонки. Он лишь почувствовал, как его обволокло серое одеяло вечности и вокруг сгустился мрак.
Когда из детской выглянула испуганная няня, Владимир уже не дышал.
* * *
Я слышал чьи-то раздраженные голоса, они звучали неразборчиво и приглушенно, потом что-то стукнуло (хлопнула дверь?) и все стихло. Прилагая неимоверные усилия, я приоткрыл веки. И тут же почувствовал тупую боль в руках и ногах. Оглядывая себя, я пришел к выводу, что связан. Причем не один – кто-то сидел ко мне спиной.
– Кто это? – слабо спросил я. – Лера, это ты?
– Да.
– Зачем они тебя связали? – поразился я.
– Затем же, зачем и тебя, – произнесла Лера. – Они думают, что мы заодно.
– Прости, что втянул тебя в это, – разбито проговорил я.
– Ничего, – сухо ответила девушка. Я попробовал пошевелить конечностями, но этим причинил себе только дополнительную боль. Лицо стянула засохшая корка крови. Нос наверняка сломан. Интересно, сколько я провалялся в отключке?
– Куда они пошли? – спросил я. С улицы донесся унылый звук колокольчика. «Чертов клоун», – подумал я со злостью.
– Не знаю. Может, покурить. А может, решили уехать, – промолвила Лера. – Что вы сделали с этой девочкой, Артур?
Я тяжело вздохнул.
– Не вздыхай, – резко сказала она. – Ты понимаешь, во что мы влипли? Это же не «Долина Гномов»? Почему Костя потащил меня именно сюда? Он ведь был уверен, что мы приехали именно туда, куда нужно!
– Откуда я знаю?! – сорвался я. – Костя вообще не при делах! В этом замешаны только я и эти трое!
– Вика с ними, – сказала Лера. – Видел, как она на этом качке виснет? У нее чуть ли не с ушей капает, когда она на него смотрит.
– Вика – сука, – плюнул я. Однако полноценного плевка не получилось, слюна повисла на подбородке и шлепнулась на грудь.
«Ты даже плеваться не умеешь, как надо, тряпка», – подумал я с горечью.
– Ну так что? – не отставала от меня Лера. – Что вы натворили?
– Лера, сейчас не время для откровений. Я расскажу тебе, что произошло, но не сейчас. Надо выбираться отсюда.
Она повернула голову и сказала:
– Артур, там на столе остались рюмки. Если мы сумеем добраться до него и разбить их, у нас будет стекло. Можно будет разрезать веревки.
Я с сомнением посмотрел на стол.
– Не знаю, получится ли у нас, – нерешительно сказал я.
– Тюфяк ты, Артур, – со вздохом сказала Лера. – Давай боком, как крабы, знаешь?
И мы поползли. Сопя и кряхтя, как старики, мы, елозя по полу, стали медленно двигаться в сторону стола.
– Тебе понравилась наша ночь, Артур? – вдруг спросила меня Лера.
Я покраснел, хотя она не могла видеть моего лица.
