– Ты как хочешь, а я пошел. – Я поднялся из-за стола. – За выпивку спасибо. В другой раз я проставлюсь. Насчет своей доли сильно не переживай – заказчиков на наш век хватит.
– Не в доле дело. Плевать мне на нее хотелось. Хочешь, и эти деньги отдам. Ты, Марат, погоди, – Петруха несколько раз моргнул, снял очки и протер глаза. – Но насчет моей доли это ты абсолютно законно и правильно вспомнил. Ведь я тебя в это дело втравил, с заказчиком свел… А потому будет справедливо, если мы сейчас с тобой вместе поедем. Если этот урод чего учудить вздумал, мы его на пару мигом успокоим. Ты же видишь, – он поднял свои могучие руки, – это же руки патологоанатома, они все могут: в буквальном смысле сердце вырвать и мозги вышибить. Я обещаю тебе – если он потом еще раз позвонит, я сам в милицию сообщу. Знакомых у меня там хватает, профессия того требует. Припугнут. А сейчас поговорю и мозги ему вправлю. Я же это умею. Ты, Марат, меня знаешь.
Ветер внезапно стих, ветви качнулись и замерли. Блики от далекого фонаря пробились сквозь неподвижную листву и, словно золотые кружочки старинных монет, рассыпались по столу.
Может, если бы мы не пили, то черта с два поддались бы на провокацию. Может, будь у нас еще минут десять на раздумья, отказались бы ехать. Но не повезло с этим делом. Кто-то вдавил кнопку звонка на входной двери морга. Древний зуммер под гулким сводом коридора ожил.
– Пора! Собирай свои шмотки, едем.
Таксист, позвякивая ключами, ждал нас на крыльце. Присмотрелся. Выглядели мы колоритно. Петруха в синей шапочке со своим неизменным конским хвостом вышел в накинутом на плечи операционном халате. На карманчике красовался больничный бейдж. Я же, наверное, напомнил водителю такси провинциального доктора из литературных творений Чехова или Булгакова: костюм, светлая рубашка, старомодный саквояж и шляпа.
– Вы Марат Бессмертных? – поинтересовался таксист, в упор глядя на Петруху.
– К счастью, нет. Это он, – указал на меня патологоанатом.
– Меня Дмитрий Петрович к вам прислал. Просил к нему на дачу завезти. – Таксист уже шагал впереди нас к поблескивающей за опущенным шлагбаумом машине с шашечками.
Петруха, в отличие от меня, всегда был реалистом. Материальная сторона дела интересовала его в первую очередь. Не уточнив меркантильных деталей, он никогда не ввязывался в дело. Сам бы я не догадался спросить, а ведь стоило.
– Поездка хоть оплачена?
– Можно считать, что так. Все в лучшем виде. Дмитрия Петровича я не первый год вожу. Он, знаете ли, немного этого… – таксист многозначительно щелкнул себя по подбородку, – любит злоупотребить по выходным. Приедут они с женой на дачу, он лишнее вечерком и выпьет. А с утра как за руль сядешь? Вот мне и звонит. Приезжай, мол, выручай. Я всегда наготове, у меня стоянка возле их дома. А жена у него красавица!
Петруха хмыкнул, садясь в машину:
– Хм… вообще-то да.
– Извините, конечно, за любопытство. Может, случилось что, если ему медики срочно понадобились? Или вы так, знакомые, отдохнуть? Он один на даче или с супругой, не знаете? Я-то спросить не успел, – таксист уже рулил по улице, плавно набирая скорость.
– Вообще-то жена у него уже четыре дня как скончалась, – сказал я и добавил: – Вот по этому поводу, кажется, и едем.
Получилось не очень внятно, но таксисту было достаточно.
– Да, дела, однако… Я и не знал, что померла. То-то, думаю, голос у Дмитрия Петровича какой-то потухший был.
– Далеко ехать? Мы туда в первый раз, – поинтересовался патологоанатом.
– На Кольцевую выскочим, там веселей пойдет. За полчаса должны домчаться. На дороге-то уже не то что днем…
Слова о том, что красавица-жена Дмитрия Петровича умерла, остудили разговор. Таксист стал молчалив и задумчив, просто гнал машину и не стремился к лишнему общению. На задумчивость пробило и меня. К тому же погода и время суток к этому располагали. Даже сидя в автомобиле, чувствовалось, как ветер обрушивается на землю мощными порывами. Впереди в свете фар то и дело мелькала сорванная с деревьев сухая листва.
«И какого черта я туда еду?» – подумалось мне.
Обычно я чувствую опасность, предвижу неприятности, интуиция в этом плане меня не подводит. Но вот воспользоваться своим знанием с пользой для себя почему-то удается редко. Вечно кажется, что ошибаюсь, что пронесет, обойдется. Вот и тогда мне хотелось положить руку на плечо водителю и сказать всего лишь два слова: «Остановите, пожалуйста». А потом хлопнуть дверцей и пойти назад к переливающемуся огнями городу. Но нет же, сидел, как идиот, рядом с Петрухой и тупо дожидался, пока машина примчит меня к новым неприятностям.
Кольцевая сменилась неширокой асфальтовой дорогой. Я уже смутно представлял себе, где мы едем. Мелькали коттеджи, островки леса, поля. Ветер гнал, выкатывал на трассу с пашни клочья скошенной травы, пучки соломы.
– Ну никак дождь не начнется, словно заколдовал его кто-то, – пробубнил таксист, а затем радостно ткнул пальцем в лобовое стекло. – Считайте, уже и приехали.
Мне пришлось ухватиться за спинку переднего сиденья, так резко завернул автомобиль и затрясся на выбоинах проселка. Мимо нас проплыла недостроенная коробка коттеджа – и тут же потонула в сумраке старых сосен. Таксист продолжил:
– Места тут отличные, и вода есть – Истра. Потому и земля дорогая. Да только вот все дело старое кладбище портит. Вон оно, видите, – водитель повернул голову влево.
Между толстых деревьев виднелись кресты и памятники, подступившие к самому проселку.
– Днем еще ничего, а по вечерам лучше не соваться, жуть берет. Это мне Дмитрий Петрович рассказывал. Повадились на этом месте люди вешаться, будто им леса мало… По мне уж, если вешаться, так лучше всего в сарае, чтобы невинных людей не пугать, а только родственников. Если повесился человек, то, значит, они и не уследили, их вина, присматривать за своими-то надо. А тут прямо напасть какая-то. Года не пройдет, чтобы кто-нибудь не удавился, словно самоубийцам медом здесь намазано. Говорят, будто здесь раньше, где дачный поселок, имение стояло, и жил в нем странный помещик. У них тут склеп фамильный на этом же кладбище. Он один и достроен. Все восстановили. Говорят, это потомки того помещика, которые после революции в Латинскую Америку – кажется, в Парагвай – свалили, приезжали и так распорядились, денег на это не пожалели. Но точно не знаю.
И тут свистнул ветер, ворвавшись в узкую щель между дверцей и приспущенным стеклом. Даже волосы у меня на голове зашевелились. Где-то совсем близко хрустнуло, и что-то темное, объемное прямо с неба рухнуло впереди на дорогу. Свет фар буквально влип в густую, вывернутую ветром наизнанку листву, внезапно возникшую перед лобовым стеклом. Таксист еле успел нажать тормоз, и автомобиль замер в паре метров от упавшего поперек дороги дерева. Водитель перевел дыхание и вытер ладонью мгновенно вспотевший от испуга лоб.
– Вот же черт… а если бы в глаз?
