Когда номер закончился, хлопали дуэту Ковалли даже дольше, чем Буффало Биллу. И весь манеж завалили цветами. В основном букеты бросали прямо из зала, но особенно рьяные поклонники желали передать цветы гимнастке в собственные руки. Фон Бекк не очень удивился, когда увидел среди прорвавшихся на манеж ротмистра Шалевича. Размахивая букетом, агент сыскной полиции лез через ряды партера, наступая сапогами на бархатные сиденья, сбивая шляпы дам и топча чьи-то руки и ноги. Люди в испуге вскакивали со своих мест, но ротмистр продолжал свое победное шествие к манежу.
– Ну вот, опять этот ваш Шалевич! – Конкордия надула губки, направляясь к выходу из ложи.
– Кора, радость моя, забирайте киноаппарат, возьмите извозчика и поезжайте домой. Я должен увести ротмистра, пока он не наделал глупостей.
Конкордия поспешно ретировалась, и фон Бекк ринулся вниз, в партер, надеясь перехватить коллегу до того, как тот достигнет манежа. Но чуда не случилось, ротмистр добрался первым. С утробным мычанием он спрыгнул на песок и, расталкивая толпившихся поклонников, кинулся к предмету своего вожделения.
– Пппозззвольте ручку! – ревел он, хватая Эллу за тонкие пальцы.
На помощь было бросился напарник девушки, но в растерянности остановился. Рассмотрев Эжена Ковалли поближе, ротмистр залился радостным смехом:
– Ба! Вот это встреча! Да ты же, братец мой, тот самый крендель, что проигрался вчера у Тищенко! Господа! Знаете, сколько он вчера в карты продул? А когда стал отыгрываться, был пойман на подмене карт и с позором изгнан!
Ротмистр фамильярно похлопал гимнаста по плечу, но тот сделал едва заметное движение, и в ту же секунду Шалевич очутился на песке. Раздались выкрики и визг. Со стороны кулис бежали цирковые под предводительством ковбоя. Одновременно с Буффало Биллом Герман вбежал на манеж, и с разных сторон мужчины врезались в толпу. Ротмистр уже поднялся на ноги и воинственно сжал кулаки, собираясь наказать обидчика. Между враждующими сторонами, упершись каждому ладонью в грудь, отважно застыла крохотная Элла Ковалли, гневно сверкая глазами и выкрикивая:
– А ну-ка, прекратите! Какой позор! Билли, уведи Эжена!
При ближайшем рассмотрении ковбой оказался здоровенным рыжим малым, сноровисто скрутившим гимнаста и утащившим за сцену. Фон Бекк взял на себя заботу о ротмистре, подхватив коллегу за локти и вытащив из толпы.
– Простите великодушно, сударыня, – виновато бормотал владелец кинофабрики, глядя в штормовые глаза мадемуазель Ковалли. – Мой друг так проникся вашим талантом, что утратил чувство реальности. Что касается вашего брата… Должно быть, ротмистр что-то напутал.
– Да нет же, фон Бекк, я его узнал! Точно говорю, тот самый тип, что в винт продулся, денег не отдал и карты менял!
Элла по-детски всхлипнула и с испугом взглянула на Германа. Владелец кинофабрики торопливо ей поклонился, выволок упирающегося приятеля из толпы и потащил на улицу. Затолкал в машину, грозно прикрикнув на ротмистра:
– Да сидите вы спокойно!
– Так за рулем же мое место… – развязно сообщил ротмистр.
– Ваше место у свинячьего корыта, омерзительное вы животное. Зачем гимнастку напугали?
– Никого я не пугал. Этот ее брат-акробат тот еще типчик. Продулся вчера в винт, был пойман на мошенничестве и, даже не извинившись, ушел, заявив, что все долги его будут оплачены. Говорю вам, так порядочные люди не поступают. Необходимо проучить его, чтобы больше так не делал. Давайте немедленно вернемся!
Видя, что разговаривать бесполезно, фон Бекк вздохнул, завел мотор и тронулся вниз по Цветному бульвару. Доставив ротмистра до подъезда и передав на руки дворнику, развернул машину и устремился обратно в цирк. По пути заглянул в большой цветочный магазин на Сухаревской и купил пышный букет орхидей. Затем притормозил на Тверской у Смирнова и запасся шампанским.
Подъехав к каменному строению цирка со стороны служебного входа, выбрался из салона авто и устремился к ярко размалеванным вагончикам гастролеров. Там, между фанерных домов на колесах, вовсю кипела жизнь. Из вагончика в вагончик сновали закутанные в халаты женщины, устроившись на ступеньках, лениво курили мужчины. Здесь же дрессировщики кормили собак и конюхи чистили лошадей.
Фон Бекк подхватил букет с переднего сиденья авто и двинулся к расположившимся на отдых артистам. Все разговоры стихли, и несколько десятков пар глаз в ожидании устремились на визитера.
– Добрый вечер, господа, – подходя так, чтобы быть услышанным, начал фон Бекк. – Позвольте принести вам извинения за моего приятеля. В машине лежит пара дюжин бутылок вина для вас. Мне самому не донести, а вот среди вас есть настоящие силачи.
– Это другой разговор, – оживился настороженно всматривавшийся в незваного гостя маленький толстяк, еще не смывший грим коверного. – Эрнесто, сходи, принеси.
От красно-синего вагончика тут же отделился подпиравший стену могучий брюнет с тонкими, в ниточку, усиками и неспешно двинулся прямо на фон Бекка. Фон Бекк посторонился, пропуская атлета, и только потом подошел к Эжену Ковалли.
– Я бы хотел засвидетельствовать почтение мадемуазель Элле, – смущенно проговорил он по-русски, собираясь повторить сказанное на итальянском языке.
Но Ковалли неожиданно ответил с сильным харьковским прононсом:
– Сестрицы нет, она ужинает с Буффало. Он вроде неплохой малый, и я не имею ничего против их романа.
– Чем же техасец заслужил ваше доверие?
– Да бросьте, любезный. Билли такой же американский ковбой, как мы с сестрой итальянцы, – усмехнулся акробат. – Но зато он отличный артист, имеет свой номер, постоянный ангажемент в уважаемом цирке. И что самое главное – у него есть крыша над головой. Не то что мы с Эллой, перекати-поле. Поверьте, жизнь в вагончике далеко не так романтична, как может показаться со стороны. Если сестрица выйдет замуж за Билла, то станет хозяйкой просторной квартиры на Цветном бульваре. Ведь жилье Биллу сдают его земляки откуда-то с севера. Билли пользуется у них уважением. Оно и понятно – у Билли кулак как две мои головы.
– Ну да, конечно… Так где я могу найти вашу сестру?
– А нужно ли?
Фон Бекк встряхнул букетом и сухо произнес:
– Господин Ковалли, я уже сказал, что считаю своим долгом извиниться перед мадемуазель Эллой.
– А, черт с ними, почему я должен скрывать? Поезжайте в ресторан «Яр». Только имейте в виду – Билли парень вспыльчивый! Никому не пожелаю попасться ему под горячую руку.
Мимо, пыхтя, проковылял силач Эрнесто, таща в оттянутых руках оба ящика с шампанским. Фон Бекк вернулся к авто, уселся за руль и дал по газам. Промчавшись через центр, выскочил на Петербургское шоссе, выехал к «Яру» – недавно отстроенному зданию в стиле модерн, с гранеными куполами, арочными окнами и монументальными металлическими светильниками по фасаду. Проехал мимо богатых колясок, терпеливо ожидавших седоков, и остановился у ресторанных дверей. К нему тут же шагнул швейцар и хотел распахнуть дверцу машины, но фон Бекк жестом остановил услужливого старика.
