А вот тут Виктория ошибалась. Но это выяснилось несколько месяцев спустя. Началось все с того, что Карлхен оказался на редкость верным влюбленным и упорным типом. Переписывался он с Викой с немецкой педантичностью, пригласил обеих сестер в гости на краткий рождественский отдых. Они поехали в вольный город Гамбург на зимние каникулы. Виктории очень понравился дом Карла, его машина, тихий, элегически задумчивый пригород Гамбурга – и она приняла его предложение руки и сердца. Вера же как-то рассеянно пропустила столь ответственный, судьбоносный, по сути, момент в жизни сестры, потому что постоянно думала – вот теперь, когда обе они уехали, папочка наверняка опять пригласил эту... Одно только радует – она больше не будет носить мамин голубой халатик, потому что перед отъездом Вероника предусмотрительно заперла его в свой гардероб! Мама считала, что каждый человек имеет право на частную жизнь, поэтому все комнаты и все шкафы в квартире могли быть запертыми на ключ.
Дома и в самом деле чувствовалось присутствие женщины. Не домработницы, нет. Домработница Ольга Ивановна не ставила в вазу на столе еловых ветвей, не покупала нового кухонного фартучка – обшитого кружевами, скажите пожалуйста! – и не забывала герленовской алой помады на полочке в ванной комнате! Веру этот сине-золотой футлярчик потряс до глубины души. Это был знак. Это был сигнал. Любовница отца, секретарь-референт Светлана (как же ее фамилия?), таким образом пометила территорию! А на полочке в прихожей обнаружились еще и новые тапочки с весьма кокетливыми меховыми бомбошками. «Я к вам пришел навеки поселиться», как говаривал незабвенный Васисуалий Лоханкин.
Но все же это пока еще распускались цветочки. Пора ядовитых волчьих ягодок пришла в тот момент, когда Виктория все же отбыла в далекий город Гамбург. Правда, это случилось не скоро. Вика во что бы то ни стало хотела закончить университет и получить свой красный диплом. Подруги недоумевали, но сестры, на некоторое время обретя прежнее единство, хором отвечали:
– Замужество – не повод оставаться без высшего образования. Бог даст, все будет хорошо, но никто не может знать, как там сложится. Диплом не помешает. И мама была бы довольна...
Вера на тот момент университет закончила, получила диплом и теперь пыталась, что называется, делать карьеру. Карьера делалась довольно бодро – в маленьком городе имелось свое телевидение, радио, несколько газет и газетенок, даже региональное отделение общероссийской газеты. Вероника легко прошла конкурс и попала на телевидение, ее репортажи то и дело звучали в местных новостях, иногда ее даже показывали. Операторам нравилось детское, но такое серьезное личико Вероники, умилительно округлая фигурка, пепельные кудряшки, распахнутые голубые глаза. И ей нравилась работа – но надо признать, что, кроме морального удовлетворения, она почти ничего не приносила. Зарплаты на телевидении были мизерные, этими деньгами Вероника, живи она одна, даже квартиру оплачивать не смогла бы! А ведь еще питаться надо, и следить за собой, и одежду покупать, потому что на телевидении замарашек не держат! Так что сейчас она работала только к славе своей, а содержал ее по-прежнему папа.
Итак, после короткого свадебного торжества, на котором было пролито больше слез, чем вина, молодые супруги уехали в старинный немецкий город.
– Верунь, ты приезжай к нам в гости, ладно? У Карла столько знакомых, молодые футболисты... Может, и ты встретишь там кого-нибудь, а? Слушай, поехали прямо с нами, а? Останешься там жить...
До Виктории, похоже, только накануне отъезда дошло, что едет она в чужую страну, где долгое время будет вынуждена обходиться без друзей, без знакомых, без русского языка, без всего что так долго составляло ее жизнь. Будет жить в красивом домике с садом, с красивым, молодым, богатым мужем, о котором она мало знает, который занят своим важным делом... А как здорово бы вышло, если бы сестра поехала с ней! Почему ей это раньше не пришло в голову? Тогда бы еще было время ее уговорить! И так все замечательно, а могло бы быть еще лучше...
Вероника только кивала, грустно глядя на сестру. От счастья Вика похорошела еще больше – горели синие глаза, на щеках цвел нежнейший розовый румянец, губы пылали... Нет, пока Вика рядом, никто не посмотрит на ее невзрачную сестрицу! Им лучше сейчас поврозь. К тому же что значит – жить? Хозяин положения, как ни крути, Карл, а он ни словом не обмолвился насчет того, чтобы свояченица переехала в Гамбург. Конечно, Виктория могла бы его уговорить – вон как он на нее смотрит, как на икону Богородицы! Но зачем Вере положение приживалки? У нее свой дом и своя жизнь, и будет свое собственное счастье!
И поезд ушел, а Вероника осталась. Осталась одна в чужом теперь мире. Всегда рядом были мама и сестра. Теперь не было никого, только ставший неродным, незнакомым отец и еще таксик Гек. И неизвестно – как в этом мире жить, как себя вести.
Светлана стала появляться в их доме чаще. Сначала украдкой. У Веры появились друзья, часто она ездила тусоваться с телевизионщиками возвращалась под утро. Отцу всегда звонила, предупреждала, и чувствовала порой прорывающееся веселье в его голосе. Значит, собрался привести.
Примерно через два месяца после отъезда Виктории Вера, выйдя утром в кухню, застала там Светлану. На молодой женщине был яркий шелковый халатик, она деловито хлопотала у плиты.
– Садись, Вероника. Завтракать будешь?
– Я на диете, – брякнула Вероника, краем глаза заметив – на сковородке шкварчит яичница с колбасой, что-то пыхтит в кастрюльке.
– Да ты что? – радостно удивилась Светлана. – А на какой? – И, не дожидаясь ответа, продолжала щебетать: – Знаешь, но позавтракать все равно нужно, иначе до вечера не протянешь, наешься на ночь, а это вредно при любой диете. Яичницу я для Юры жарю, а нам с тобой – овсянка!
– Терпеть не могу овсянку, – только и смогла выговорить Вероника. Яичница для Юры, надо же!
– Хоть чаю попей! – крикнула ей вслед обнаглевшая секретарша.
Но Вероника уже устремилась в комнату к отцу. Он одевался – стоя перед зеркалом, завязывал галстук, насвистывал дурацкую рекламную песенку про пингвинов.
– Пап, я должна тебе кое-что сказать...
– Да, Вероника, я тебя слушаю.
– Я встретила одного мужчину...
– Да ну? Очень рад за тебя. Я так понимаю...
– Ты не ошибся. Так вот – я его полюбила. И он меня тоже. Теперь мы будем жить вместе.
– Вот как?
Отец завязал наконец галстук и отошел от зеркала к столу, стал перебирать там какие-то бумаги. Вероника поняла – экспромт удался, она выбрала правильную тактику.
– Верочка, все это очень неожиданно... Может быть, ты приведешь своего избранника к нам в гости, мы познакомимся, обсудим все... И потом, извини – ты где собираешься с ним жить, здесь?
– Да, здесь. Жилплощадь позволяет, так ведь?
– Хмм... Неожиданно, сознаюсь. Но мы обдумаем все это, да. Поговорим вечером?
– Зачем же откладывать? – Вера чувствовала, что ее «несет». «Остапа несло», как сказала бы мама. – Ты не приводил знакомиться с нами свою избранницу, не интересовался, нравится ли она нам, ничего мы не обдумывали и не обсуждали... Теперь она в кухне глазунью двуглазую поджаривает и овсянку по-хозяйски помешивает, а мы вынуждены с этим мириться!
