Но к сожалению, это была напрасная трата времени. Галина и оглянуться не успела, как мальчишке пришла пора идти в первый класс, и ее дочери, кстати, тоже. Ей пришлось проститься с мальчиком и с домом Акатовых. Сергей всплакнул, да и у Галины тоже глаза были на мокром месте. Анна подарила любовнице своего мужа, няньке своего сына, золотые серьги с жемчужинками, лепетала что-то о том, как она ей благодарна, как все ей благодарны! И звала заглядывать в гости. Как же, ждите!
Галина поняла, что поставила не на ту карту. К Акатову нужно было подкатываться с другой стороны, и кое-какая работа в этом направлении уже была проделана. Она привыкла выслушивать откровения Вадима о его делах, понемногу стала разбираться в его бизнесе и наконец поймала любовника на слове, когда тот стал жаловаться, что не поспевает повсюду, толкового помощника не найдет, не разорваться же ему!
Не потрудившись придумать что-нибудь посвежее, Галина вновь сослалась на безработицу, на более чем скромную зарплату, а потом и на то, что хочет бескорыстно помочь своему возлюбленному. И опять прокатило! Акатов не только взял ее в свою фирму, не только ввел в курс дела, но и продемонстрировал доверие почти безграничное. И вышло так, что со временем добрая половина предприятия Вадима Борисовича оказалась в нежных и хватких руках его сердечной подруги. На какой-то момент так оказалось удобнее и спокойнее… Эх, простак, простофилькин!
Кто говорил, что не в деньгах счастье? Кто такой умный полагает, что деньги любви не замена? Еще какая замена! Ведь для чего, по мнению Галины, мужик-то нужен? Без мужика дом тяжело тянуть, без мужика детей не будет, а каждой женщине ребеночек нужен. Ну а уж коли дети есть, их без мужика поднимать тяжело. Вот и все, на что он сгодиться может, – в остальном же от мужиков одни беспокойства. Корми его, пои, обмывай да обстирывай, а он еще с ласками своими медвежьими лезет. Хорошо зажили Галина с дочкой, лучше и мечтать нельзя. Одеваются хорошо, кушают сладко, машину приобрели, что ни год – то на курорт, квартирку выкупили, ремонт состряпали… Чем не жизнь? Вот Дашка еще выучится, хорошего мужа себе найдет, там, глядишь, и внуки пойдут. Красота!
А тут как снег на голову – Акатов пожаловал на ПМЖ! Сперва Галина действительно голову от счастья потеряла. Это был последний аккорд в мелодии ее счастья, жизнь определенно удалась, она получила все, чего хотела, о чем мечтала. Соперница осталась на бобах! Но не прошло и месяца, как именно это последнее завоевание стало казаться Галине чем-то лишним, сомнительным и ненужным. Она привыкла жить одна, ну, пусть не одна, а с любимой доченькой. Их хорошо налаженный, по-женски уютный быт трещал по швам, не вмещая мужчину, – он слишком много ел, много курил, от него пахло грубым одеколоном, он бросал куда попало свои носки и никогда не мыл за собой посуду, он всегда ухитрялся как-то особенно натоптать в прихожей. А его вещи? Он привез две огромные сумки. Куда прикажете деть все эти сорочки, ботинки, свитера, – еще одному гардеробу в квартире места нет!
Вадим Борисович чувствовал это, и ему было неловко. Галина вдруг показалась ему далекой и чужой, словно и не было всех этих лет, когда она считалась надежным другом, своей бабой, крепким плечом! Вот так ошельмовала его простушка-провинциалка, наивная девочка с круглыми плечиками, крепкими грудками! Вот так покатились их веселые денечки, вот тогда дала она жару своему милому! И подпиливала она его, и подкалывала, только что куском не попрекала, а он все терпел и с благодарностью вспоминал Анну, которая не стирала каждый день его сорочки, но и не рычала, аки львица, если он нанес на подошвах грязи с улицы или не помыл за собой чашку!
Дашка тоже была недовольна – она не могла считать Вадима отцом, не могла привыкнуть к его постоянному присутствию. Теперь уж не побегаешь по квартире в одном полотенце после душа! Девочка нервничала, цапалась с матерью, огрызалась на ее новоявленного сожителя, она даже пару раз не приходила ночевать домой, только звонила и отпрашивалась к подругам. В иное время Галина бы полгорода подняла на ноги и уж непременно выяснила бы, у какой такой подружки ночует Дашенька, десять раз бы позвонила, проверила! Но теперь на нее, такую волевую, нашло странное расслабление, она понимала дочь, понимала, что той неохота возвращаться домой… Ей и самой неохота было.
– Дочка, ты опять уходишь?
– Ухожу. – Дарья сидела в своей комнате перед зеркалом и красила глаза так, словно хотела выместить свою досаду на собственных же ресницах.
– К Маше?
– Именно к ней.
Размах щеточки от туши достиг просто-таки угрожающей амплитуды.
– А ты как… Удобно это? У Маши, кажется, еще младшая сестренка есть?
– По сравнению с нашим табором у них просторно, – отрезала дочь. – Мам, можно тебя кое о чем спросить?
– Спрашивай.
– Долго это будет продолжаться?
– Что?
– Не притворяйся, будто не понимаешь! Долго мы будем тут задницами тереться?
– Дарья, что за выражения?!
– Нормальные выражения. По ситуации. Вадим Борисович, кажется, человек небедный, так ведь? Ну и пусть купит себе квартиру, если его жена выгнала из дома! Или, если ему так уж хочется жить с нами, пусть купит большой дом, где мы могли бы жить по-человечески, а не толочься, как сельди в банке!
– Ну-ну, не голоси, – одернула ее Галина, она-то не собиралась затевать выяснения отношений, она только хотела пошептаться с дочкой! Но та, похоже, разучилась говорить тихо; а хуже всего то, что Вадим был дома, сидел на кухне и пил чай. Он все слышал, стенки-то в квартире словно из папиросной бумаги… Впрочем, быть может, это и к лучшему?
А его словно кипятком ошпарило. Он встал и ушел тихонько и постарался в этот день подольше не возвращаться домой, но когда все же сел за руль, то замечтался о чем-то и сам не заметил, как приехал к старому дому. К тому дому, где прожил много лет, где вырос его сын, где он, оказывается, был счастлив, а ведь хотел еще чего-то, большего, все грезилось ему, что это не все, чего он достоин, что должно быть еще какое-то счастье! Вадим смотрел на свои окна – сколько раз вот так же, возвращаясь впотьмах домой, он смотрел на них и видел, как за темными шторами горит свет, как неспешно движутся тени, и его охватывало удивительно теплое чувство, и пусть теща порой выставляла его неотесанным мужичиной, жена требовала чему-то соответствовать, а сын был непонятен своей потайной жизнью, и даже не верилось, что он его сын. И все же он был счастлив да! Но быть может, еще не поздно начать все сначала, быть счастливым в новой семье? Он просто не прилагал к этому усилий, он рассчитывал, что все придет само собой, а такого не бывает, любовь – это тоже труд!
Он открыл дверь своим ключом и сразу понял, что Галина уже дома, и вдруг вспомнил, как однажды холодным зимним утром забежал сюда, в эту квартиру, чтобы забрать свои зимние ботинки, а она встретила его – в застиранном теплом халатике, с животом, уже опустившимся в предродовом ожидании, с коричневыми пятнами на осунувшемся лице, и все же цветущая, вальяжная, как согретая горячим летним солнцем тыква, готовая лопнуть от спелости, пролиться целым потоком семян…
