Обычные, средней руки дома терпимости устроены в большинстве случаев довольно примитивно, только разве стены приемной и спален украшены репродукциями галантных или эротических картин. В таких домах имеется обыкновенно и нечто вроде ресторана, так что посетитель может заказать по дорогой цене бутылку вина, пива или ликера, распить ее в компании с девицами, полюбезничать с ними довольно откровенно и цинично, причем он не обязан пойти с одною из них в ее комнату. Таков обычай в большинстве немецких домов терпимости. Более видные заведения обставлены, напротив, часто с большой роскошью, дорогой, хотя и безвкусной мебелью, большими зеркалами, удобными мягкими креслами, безделушками, украшены дорогой посудой, увешаны большими эротическими картинами, порой кисти даже выдающихся художников. Костюмы девиц отличаются в таких домах, естественно, также большой роскошью.
Положение девушек, живущих в домах терпимости, самое жалкое и печальное, какое только можно себе представить. Они находятся в гораздо худших условиях, чем вольнопромышляющие. В девяноста из ста случаев такая девушка в полном смысле слова рабыня хозяина. Проданная торговцем живого товара или иным каким-нибудь путем заброшенная в притон, она с первого же дня в долгу у содержателя, берущего обычно на себя ее прежние долги и поставляющего ей необходимый для ее профессии туалет. Так как за все это, а равно и за комнату и содержание берут втридорога, то проститутка, естественно, несмотря на порой высокий заработок, в большинстве случаев всю жизнь в когтях этого вампира. Необходимо принять во внимание, что с такой жизнью, всецело посвященной наслаждению, неизбежно тесно связана расточительность, которую содержатели домов терпимости поддерживают и эксплуатируют самым рафинированным образом в интересах своего же кошелька.
Все это ставит этих девушек в возмутительную зависимость от хозяина, и они отданы всецело во власть как его самого, так и посетителей дома. Вольнопромышляющая проститутка может отклонить предъявляемые к ней гнусные требования — какие, об этом можно прочесть в «Сексуальной психопатии» Крафта-Эбинга, — а это удается сделать лишь в очень редких случаях девушке, прикованной к дому терпимости, так как хозяин не желает отказаться от дохода, хотя бы он проистекал из самого отвратительного порока. Такая девушка совершенно беззащитна и совершенно бесправна. Возможное бегство хозяин предупреждает тем, что прячет ее уличный костюм. Если она идет гулять, то в сопровождении другой проститутки, на которую хозяин может положиться, или же служанки.
Поэтому лишь очень немногие девушки, живущие в доме терпимости, не проникаются поэтому очень скоро ненавистью к притону, хотя бы они и вступили в него добровольно. Веселость, с которой они развлекают посетителей, совершенно искусственная, если только она — что бывает чаще — не служит проявлением одичалости, к которой очень быстро приводит эта профессия. Подумайте только, что значит иметь ежедневно половые сношения с дюжиной мужчин, и притом в большинстве случаев сношения, проявляющиеся в отвратительной форме. Как тут в конце концов не одичать так, что ко всему будешь относиться равнодушно и даже чувствовать себя в грязи, как в своей стихии.
Так как «все чаще только самые беспомощные или самые отупелые проститутки склонны подчиниться игу дома терпимости», то уже один этот факт объяснял бы в достаточной степени выше отмеченное сокращение во всех странах числа домов терпимости. Существует, однако, целый ряд еще других причин, обусловивших это явление. Среди них самая важная — уже отмеченная огромная конкуренция замаскированной проституции, множества кафешантанов, танцзалов, домов свиданий — словом, не пользующихся концессией домов терпимости, предлагающих или по крайней мере обещающих мужчинам более пикантные наслаждения.
Дом терпимости нуждается для постоянного пополнения своего состава в посредничестве профессионального торговца живым мясом, так как в большинстве этих заведений девушки быстро изнашиваются и возникает необходимость постоянно заменять их новыми. Вышеописанная жизнь в домах терпимости объясняет в достаточной степени это явление. Сюда необходимо присоединить еще то, что наличие «свежего товара» служит для заведения самой лучшей притягательной силой. Многие содержатели видят себя поэтому и без того вынужденными показывать гостям как можно чаще новые лица. Это стремление обнаруживается тем сильнее, чем богаче круги, на которые рассчитано заведение.
Некоторые дома предъявляют к телу и юности своих «дам» самые повышенные требования. В особенности во Франции существовали, да и теперь еще существуют богатые заведения, где из пятнадцати или двадцати девушек ни одна не бывает старше двадцати или двадцати трех лет и все отличаются безупречным сложением, а порой и удивительно красивым телом. В тот день, когда грудь уже перестает быть, как прежде, твердой и упругой, девушка уступается или, вернее, перепродается другому, менее притязательному дому. С другой стороны, вновь поступившая девушка сначала предоставляется всем почетным и постоянным гостям и уже только после этого поступает во всеобщее пользование. Если такая вновь поступившая девушка особенно красива, то она нередко заранее расписана на целые недели.
Так как со всеми подобными половыми эксцессами связаны постоянно такие же эксцессы в употреблении алкоголя, то рано или поздно должно сдаться и самое крепкое тело, то есть оно должно по меньшей мере потерять свою прежнюю свежесть, даже если случай убережет девушку от заражения дурной болезнью. При таких условиях немудрено, что в хороших домах девушку редко держат более одного или двух лет. Требующийся «свежий» и притом способный привлечь внимание «товар» могут доставить, естественно, только профессиональные торговцы девушками, так как только самые несамостоятельные женщины идут, как уже упомянуто, добровольно в дом терпимости. Реже всего начинают свою карьеру добровольным вступлением в такой дом именно молодые и красивые девушки. По этой причине торговец может добыть свои жертвы в большинстве случаев только обманом или иным преступным образом, обещая хорошеньким горничным, камеристкам, продавщицам и т. д. выгодные места за границей или даже замужество, побуждая их отправиться с ними в другой город, где обманутые слишком поздно узнают, что стали жертвой обманщика.
Часто девушки попадают в цепкие лапы торговцев живым мясом или содержателей заведений также и по объявлениям, гласящим: «Ищут камеристку или секретаршу для богатой дамы» и т. п.
От большой массы проституток кокотка отличается только тем, что умеет брать за свою любовь дороже, и тем, что она находится на содержании только у одного или только у нескольких мужчин. По этой же причине она ускользает от полицейского надзора. Число таких содержанок ныне очень и очень велико, в особенности в сравнении с эпохой абсолютизма, когда только государи, да еще некоторые богатые финансисты могли себе позволить подобную роскошь. Напротив, в настоящее время существует благодаря огромному накоплению капитала бесчисленное множество плутократов, многие из которых могут себе позволить роскошь содержать дорогостоящую подругу или временно, или в продолжение нескольких лет.
Как уже было выяснено в одной из предыдущих глав, кокотка в первую голову задает тон моде. Она же в значительной степени налагает свой отпечаток и на общественную жизнь. В особенности жизнь и нравы определенных изысканных кругов большого города получают от нее свою характерную физиономию. А в целом ряде фешенебельных курортов и иных центров жуирующего света — достаточно указать на Монте-Карло — она вообще ось всей жизни. В таких местах все рассчитано на потребности и вкусы элегантной кокотки. Как ни велика, однако, роль femme entretenue (содержанки) еще и в настоящее время, она перестала быть прежней царицей, за которой все ухаживали, которая привлекала к себе всеобщее внимание, ради которой забывали все и всех. Такую роль играла она еще в эпоху Второй империи во Франции.
