– Только что обнаружила, что яркой шапочки у меня нет!
– Ничего, обойдемся. Это я для красного словца. Готовы? Едем.
– Что за совет дала вам Лера? – поинтересовалась Марина, кода автомобиль выехал из города и ему навстречу весело побежали деревья.
– Порекомендовала обратиться к адвокату. Дорогому, но отличному. Он выиграл процесс.
– Не будет ли бесцеремонностью с моей стороны…
– Очень даже не будет. Я разводился с женой.
Оп-па! Хорошее настроение как рукой сняло. Развод – это со всяким может случиться. Но чтобы через суд, с адвокатом…
– Детей не поделили? – спросила она, ужасаясь собственному нахальству.
– Детей у нас не было. Делили квартиру.
– Ни пяди родной земли не хотели отдать?
– Не хотел, вы угадали. Это моя квартира. Она принадлежала моему прадеду. Он тоже был психиатром, но с мировым именем. Квартиру отобрали революционные массы. Бабушка в детстве всегда водила меня гулять мимо этого дома, показывала пальцем на окна и говорила: «Там жил твой прадед, великий человек. Ты должен вырасти похожим на него». Я всю жизнь мечтал купить квартиру прадеда. Но денег не было, и надежды, что они появятся, не было тоже. Потом я написал учебник, его издали. Перевели и переиздали в Америке, в Англии, во Франции. Квартиру я купил. А жена смеялась надо мной. Ей непонятно было, зачем я ее покупаю. Говорила – лучше бы дом за городом. Но это не помешало ей настаивать на разделе совместно нажитого имущества… И очень горячо настаивать. А скажите, вы больше не будете допрашивать меня так, словно я беглый каторжник.
– Извините. Не буду.
– Ничего страшного. Вот беда, никак не могу придумать…
– Чего?
– Что бы тебе сказать, чтобы назвать на «ты». Вот и получилось. Смотри, мы приехали.
Изумрудная лужайка, светящаяся и ликующая от летнего счастья, ждала, казалось, именно их. Машина Олега Петровича мягко свернула на обочинную колею, стих, чуть поворчав, мотор, нетерпеливо распахнулись дверцы. Олег расторопно протянул руку Марине, но она опередила его галантный жест, вынырнула сама. Марина первым делом жадно и глубоко вдохнула – она, кажется, целую вечность не была в лесу, и терпкий, чистый до звона в ушах воздух подействовал на нее пьяняще. Может быть, не так уж и чист был воздух хилого северного леска? Но после города казался именно таким. У Марины даже голова закружилась. А еще она на мгновение зажмурилась – тонкие березовые стволы источали нестерпимо белый, ослепительный свет.
– Какое красивое место вы… то есть… мы с вами выбрали! – Марина все еще немного дичилась.
– Ты выбрала, – поправил ее доктор. – Мы с тобой. А называется это место Подкова. Здесь роща делает загиб, ну, вроде подковы… Говорят, на счастье!
– Значит, мы не случайно остановились именно тут. Ну и хорошо! – воскликнула она неожиданно для себя. И тут же, почти шепотом, спросила: – Знаешь, как называется вон тот ярко-желтый цветок?
– Одуванчик. Только большой какой-то… Разве нет?
– Нет. – Марина словно бы обрадовалась, что может поделиться с Олегом Петровичем чем-то сокровенным лишь ей в данный момент ведомым. – Нет, это кульбаба. Обычно она появляется ближе к осени, во второй половине лета…
– Какое смешное название. Ты хорошо знаешь цветы?
– Так, чуть-чуть… Просто, видишь ли, моя мама очень любила лес и в травах разбиралась лучше всех. А мы часто с ней бывали в лесу. – Марина, увлекшись рассказом о детстве, взяла Олега Петровича за руку и тотчас почувствовала, как тепла, как надежна его рука, сколько в ней силы и доброты.
– А мне всегда хотелось березового сока собрать. Понимаешь, Марин, целую неделю готовиться, следить за погодой, сок, его ведь не пропустить важно. Давай в следующем апреле махнем сюда за березовым соком…
Марина слушала Олега Петровича, он слушал Марину. Они перебивали друг друга, они говорили взахлеб, как будто на разговоры им отведены минуты, а рассказать надо обо всей жизни. Двое влюбленных, произносящих такие несуразные и такие великие клятвы. Они и молча – говорили друг с другом. А березовая роща слушала их обоих, и благосклонно покачивались верхушки самых высоких и мудрых деревьев. Она-то знала, что давний ее знакомый отлично разбирается в лесных цветах…
ГЛАВА 8
Как легко жить счастливому человеку, какие огромные крылья несут его по жизни! Хозяйство у неведомой, но страшной Елены Николаевны оказалось весьма запущенным. Несмотря на заверения прошлой домоправительницы Любови Игоревны, что, дескать, в доме все шло по часам, все было выверено и аккуратно, Марина нашла множество огрехов. Зимняя одежда не сдана в химчистку моль обжирается норковым палантином! Сломалась посудомоечная машина, на полках в кухне наросло с палец грязи! Почему не работает гриль в духовке? Что значит – нет кухонных полотенец? Этот полироль не подходит для светлой мебели! А перчатки? Неужели во всем доме нет пары резиновых перчаток? Ах, не на этот ли ковер пролили вино год назад? И тогда же забыли оттереть? Так сейчас – вперед и с песней!
Горничная сбилась с ног, но ей грех было обижаться. Марина работала наравне с ней, подбадривала и попрекала. Кухарка взбодрилась так, что вызвала своего племянника для починки посудомоечной машины и гриля. К вечеру дом сиял и благоухал, в каждой комнате напоминали о чем-то главном цветы, аккуратно застеленная постель гордилась своим безупречным видом. Дом ждал хозяйку. Завтра к вечеру она приедет, немного передохнет, а послезавтра Марина пойдет представляться императрице. Страшно? Вовсе нет. Теперь у нее есть он. Олег. И Подкова – на счастье.
Любовь Игоревна проверила работу новой домоправительницы и осталась довольна. Последний год в этой должности дался ей с трудом. Здоровье уже не то, подводит зрение, давление зашкаливает. С возрастом характер человека становится менее гибким… А при такой хозяйке гибкость ой как нужна! Всегда нужно быть наготове, уметь поддакнуть, отпустить делано-простодушный комплимент… Справится ли эта красавица? Гордая, поди, хотя и выглядывает скромницей. Ну да ее дело.
Хозяйка позвонила на мобильный Любовь Игоревне, наказала, чтобы новая работница явилась пред ее очи утром шестнадцатого числа, когда она отдохнет и придет в себя после перелета. Та передала приказ и с легким сердцем покинула особняк. Ее служба кончилась. Марина ушла вслед за ней, и у нее в душе царила странная смесь покоя и тревоги. Она получила работу, но не укрепилась на ней. Она может потерять работу, но так ли уж это страшно? Вчера в порыве откровенности Марина рассказала Олегу, где и кем она работала последние годы.
– Ты будешь отличной женой, – солидно покивал он. – Но я ревнив. Только наше хозяйство, и никаких больше!
Быть может, впервые в жизни Марина чувствовала себя легко. Она вспомнила, как в юности рассуждала с мамой.
«Мы говорили: большинство людей живут как придется. Они – жертвы обстоятельств. Своего мнения у них нет, своей воли нет. Они живут волей окружающих, волей близких им людей или государства. С детских лет попавшие в клетку из правил, мелких правил, житейских, бытовых, они живут с шорами на глазах и бывают счастливы тупым, унылым, желудочным счастьем.
