— Нет. Иначе, не спрашивал бы.
Он подходит к мойке, выкручивая кран с холодной водой на полную мощность. Снятый пиджак, ледяной поток, что бежит прямо за пазуху, на грудь и шею, смывает с лица пленку алкоголя и чужих запахов.
— Валери.
— Где ты остановилась?
— Там же где и ты, — она в недоумении, еще воркует, но он уже слышит раздраженные нотки. — Только на этаж ниже.
— Ты недовольна чем-то, Валери?
— Нет. Просто что-то пошло не так. Кто эта женщина?
— Так бывает. В моей жизни чуть ли не ежедневно.
Ей жаль, что у них не завязались отношения после того, как она прыгнула к нему в постель?
— Куда мы?! Куда ты тащишь меня?
Он сбавляет шаг. Ее крики и сопротивление привлекают очень много внимания.
— Посажу тебя в такси и отправлю в гостиницу.
Они возвращаются в зал, Раф вглядывается в лица спешащих куда-то людей, хлопает себя по карману, пытаясь нащупать телефон.
— А ты?
— Мне нужно найти кое-кого.
Раф останавливается в холле, вместительном, ярком, солнечном, полном нарядно одетого народа. Здесь все отражает свет, блестит, искрит и вызывает первую вспышку мигрени. Ему нужно найти ее. Что она забыла тут?! Она же на своем сраном материке в обнимку с любимым Джейком! Что она делает на этом конце мира?
— Я не хочу в номер!
Раф коротко выдыхает. Он не уйдет вот так просто, но он и не останется.
— Послушай, Валери. Я знаю, и ты тоже почему ты со мной. Хочу разочаровать тебя. Ничего не выйдет ни с отношениями, ни с попыткой дискредитировать меня или шантажировать через прессу.
Валери всем своим видом демонстрирует, что не понимает, о чем он.
— Я не тот, за кого выдаю себя. Мой босс… Мы очень похожи. Он не появляется на таких мероприятия. Это мелко. Ему неинтересно. Этот костюм, сорочка и туфли — его. Я даже не знаю сколько они стоят. Но я шикарен, правда? А еще часы. Это реплика.
Он на глазах у девушки снимает верхнюю крышку. По стеклу пробегает трещина. Часы не подделка, усилия, чтобы снять его незначительные, а вот слова не настоящие. Он лжет, чтобы она отступила и осознала.
— Она знает меня и этого миллионера. Она журналист и мне нужно найти ее. Может ты поможешь мне? Или возьми деньги и садись в такси, мы встретимся в отеле. Но сейчас…. Мне голову снесут если узнают.
Раф знает, чтобы ему ответила Алекс, но Валери говорит ему:
— Да, пошел ты! — девушка разворачивается на противно, нет, зубодробительно скрипнувших каблуках и исчезает в толпе.
— Хорошо. Это было даже проще чем выглядело.
Он идет сначала в зал, затем за растекающимися по холлу людьми. Они жизнерадостны до отвращения. Он высматривает среди них журналистов и фотографов. Их немного, но среди них нет знакомого ему лица.
— Куда ты подевалась, Дарресон, черт бы тебя побрал?!
У него наступает пятиминутка похмелья. Хорошо бы, чтобы она продлилась только минуты, а не больше. В течение нескольких месяцев он пьет и прожигает собственную жизнь. Это ни к чему не приведет, ничего не изменит и не вылечит, но он знает, что в какой-то момент должно отпустить и стать лучше. Он ведь забыл обо всем тогда, вспоминал время от времени, но и трагедии никакой не случилось.
— Куда ты делась, чертова ты ведьма?!
Теперь ему не надо никуда бежать и преследовать кого-то, держать в сознании запах и следовать за ним, не отвлекаясь на окружающий мир. Реальность навалилась совсем другой правдой. Его не отвлекли дела, хотя, он очень надеялся на это. Все так или иначе возвращается к Алекс.
* * *
Дерек отступал, но идти было некуда. Никто бы не защитил его — ни вампиры, ни люди, ни полиция. Они вообще не понимали в чем дело. Они загнали его на набережную Варанаси. Вечно грязный и навсегда священный город для каждого индийца. Дерек сдохнет здесь, и никто не обратит внимание на ярко-вспыхнувший костер, потому что тут их горят десятки, если не сотни. Трупы и кости в воде, на берегу, на дне, хрустят под ногами.
— Я сделал то, к чему стремился всю жизнь.
Плевать они хотели на его стремления, которые стали причиной смерти сотен тысяч людей. Не скоро они забудут тех женщин в Атланте. Они все могли бы жить и выбраться, как его Алекс, но не так поздно, когда то, что внутри уже убивало их.
— Все вы мои дети! — Дерек отступал, зашел в воду, не зная, что за его спиной другие вампиры Арчибальд и Эзио. — Ты Раф! Ты Стэн! Да! Я помню имя каждого!
Арчибальд напрыгнул ему на плечи и схватился за подбородок, прежде чем потянуть за него, проговорил:
— Какая же ты душка! Наверное, ты помнишь имена и тех, кого убил? Как насчет тех пузатых курочек?
— У меня получилось!
Он потянул за него и раздался треск. Каждый бросился к нему, схватился за его руки, ноги, даже за шею и потащил в разные стороны. Они рвали его на части, выбрасывали на берег, а затем высекли огонь.
— Они другие! Настоящие и соверш…
Это последнее, что проговорила эта злобная тварь, прежде чем заткнуться раз и навсегда. Пепел Дерека смешался со священной водой Ганга, прахом других людей и был вынесен в океан. Раф так и не узнал, что за цель преследовал Менгеле. Ему было достаточно, что он достиг своей. Сейчас, во всяком случае.
— Все кончено, Хеллингер. Можно возвращаться!
Он не знал, что ему делать дальше. Эта погоня за одним хитро сделанным уродом стала его фильтром от преследующего настоящего.
— Куда, Стэн?
— Куда угодно!
— Если только обратно, в Америку. Попытаться найти ту злобную стерву.
Может постараться разобраться в чем причина его маниакального интереса к Алекс? Нет. Это будет пыткой. Он знает, что рано или поздно сорвется, пойдет к ней и возненавидит эту семейную идиллию. Да! Она была права! Он, черт возьми считает, что они должны быть вместе.
— Все когда-нибудь образумится и встанет на свои места! — хлопает его по плечу Эзио, присоединяясь к ним, глядя на догорающие головешки костра. — Это была хорошая авантюра друзья, но кажется, пора возвращаться.
* * *
— Ну, где же ты?
Ее нет, и никто не знает куда подевалась девушка по имени Элис Бэкинсейл. Он все-таки вспомнил имя, вытащил его из пропитанной алкоголем памяти.
— Кто отвечает за прессу? У кого я могу узнать о журналистах?
Администратор жмет плечами, а Раф чувствует, что его закружило на месте. Она сбежала или ему привиделось? Может, это была какая-то другая женщина, а он принял желаемое за действительное?
«Подумать только! Я оплакиваю его смерть, а он здесь баб е***!»
