**Глава 37**
Наговорила ему кучу гадостей, ушла в каюту, через минуту (не больше!) возвратилась, но не нашла на палубе никого и ничего, даже стопки вещей, что он обычно оставлял на корме, чтобы вернувшись переодеться в сухую одежду.
- Прости меня, - проговорила я в пустоту волнующейся стихии, но в ответ получила лишь судорожное дыхание волн.
Кажется я ждала, когда он вернется.
“Прости, я не хотела!” - повторяла я из раза в раз одними губами как мантру, как заклинание, как обещание, как клятву, чтобы ни в коем случае не забыть и не ляпнуть чего лишнего.
Я лежала в каюте, в ожидании уставившись перед собой, силясь уловить тот момент, когда хлопнет дверь, заскрипит ручкой, влагой и солью.
“Прости меня, я не знаю, что на меня нашло!”
Я не имела никакого права обвинять его в чем-то, сваливать вину, делать козлом отпущения и много чего еще. Это было нечестно, некрасиво и гадко.
“Больно!”
Я видела это в его глазах, в секундном выражении лица. Много-много раз память услужливо напоминала мне об этом и о прежнем своем поведении. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что со мной действительно что-то происходит и сроки годности на коробках слабенькая надежда на то, что это не так.
“Я больше и рта не раскрою, только извинюсь и всё! Иначе опять чего-нибудь наговорю!”
Я так и не дождалась возвращения Рафа, уснула, впервые за эти дни провалившись в незабываемо сладкий и такой крепкий сон.
* * *
- Ты должна съесть что-нибудь.
Алекс качает головой. Она уже съела, пускай и совсем чуть-чуть, крошечный кусочек, но это лучше чем ничего. Однако Рафа не убедить в этом. Он ведь не видит, что с тарелки пропало что-то.
- Прекрати это! - Она и сама вздрагивает от того, как громко и зло это получилось.
У нее желудок выпрыгивает и это при идеальной погоде: когда наверху солнце, слабый восточный ветер, что принес с собой песок и кажется что запахи из других стран. Волны практически не ощущаются, откуда не возьмись появились чайки и Паоло звал посмотреть на китов.
Алекс слышит их громкое фырканье, как они переговариваются и поют свои долгие, очень протяжные песни.
Это удача - погода, тепло, огромные древние животные такого практически не увидишь в это время года, ведь до весны еще далеко.
- Незачем наказывать себя, - говорит Рафаэль уже спокойнее, включая радио с раздражающими шелестом и шуршанием пустого звукового эфира. - Ты уже ничего не изменишь.
Алекс и не собирается менять что-либо. Просто ему надо перестать цепляться к ней с такими вот рекомендациями. Ему бы приглядеться к ней и сделать правильные выводы, но она бы после всего сказанного этого делать не стала.
- Не надо заботиться обо мне, - говорит Алекс старательно спокойно. - Пожалуйста.
Раф только поднимает на нее мрачный взгляд. У нее так и не получилось поговорить с ним после того случая. Он и в самом деле стал сторониться ее.
- Мне жаль, - говорит она, словно выдавливая это из себя, - я не хотела обидеть тебя тогда.
Вышло натужно и совсем не натурально, словно она обязана была сделать это, ну уж никак не хотела этих извинений.
- Не надо ничего говорить, если ты не сожалеешь. Ни к чему это соблюдение приличий.
Он заблуждается! Она хотела. Пусть не так как в тот день. Сейчас на нее вновь накатывает злость, но теперь уже оттого, что он такой непонятливый и не наблюдательный, каким бывает обычно.
- Не надо делать какие-то выводы, раз чего-то не догоняешь!
Еще один продолжительный взгляд. Алекс отворачивается. Бесит он ее!
- Нам плыть еще около двух недель, - говорит он жестко, - я не собираюсь смотреть, как ты…
Алекс оборачивается, глядя на то, как крошится под его рукой один из пластмассовых тумблеров.
- Как я что?! Я просто не могу съесть это, а не потому что мне не хочется этого! Ясно?!
Она поднимается из-за стола, быстро приближаясь и наклоняясь к его лицу.
- Мне действительно жаль. Извини меня!
Она идет к курткам, стягивая одну из них, ту что пахнет так вкусно, так надежно, так свежо. Ей надо уйти, ее сейчас разорвет от желания сказать что-нибудь пожестче, похлеще. Гаже!
- Мы ведь договорились. Чего ты злишься?
Он без труда разворачивает ее к себе.
- Ничего не было. Так и скажи ему. Смотри самым чистым взглядом из тех, что ты можешь изобразить.
Алекс качает головой.
Круто!
Он не в первый раз говорит ей это. В третий. Ей так приятно, просто ужас.
Поделом!
Притворщицей еще назвал.
Да, так и есть!
Она самая главная лгунья в этом новоиспеченном мире.
- Я злюсь совсем не из-за этого! Понятно?!
Алекс вырывает руку. Они учились своему самоконтролю десятилетиями, а она не может справиться с гормональным всплеском, что захватил ее тело и с каждым днем дает знать о себе с все более худшей стороны.
- Я не могу контролировать это! - Она отшвыривает от себя куртку, тут же тянет новую. - Просто не могу!
Александра хочет сказать еще что-то, но только клацает зубами. Молчать и ничего не говорить, иначе он поплывет к своей земле или в одиночестве, или без одного пассажира на борту.
- Мне стыдно! Я чувствую себя виноватой! Я не знаю, как объяснить почему меня все так бесит и раздражает!
Алекс показывает себе на живот, прежде чем застегнуть куртку. У нее пульсирует в переносице. Она бы заплакала, но слезы, как назло, закончились!
- Может в этом все дело, а может в этом, - теперь она показывает себе на висок. - Ты сейчас меня бесишь своей тупостью и так не вовремя выключившейся проницательностью!
Алекс идет наверх. Ей нужно подышать свежим воздухом, ветром, посмотреть и послушать пение китов, на них она точно не станет орать и уж тем более не бросится. За спиной раздается вздох и ударившееся между лопаток:
