Мы стоим на приколе уже несколько дней. Все устали от организованного мной стремительного марш броска, вечной спешки, смены городов, ожидания и борьбы со стихией. Нам нужно отдохнуть чуть-чуть и переждать - я надеюсь, что за это время мы дождемся Джейка, что тот заметит дым от костров, разведенных нами на пирсе.
- Так уж и простое?
Цепляет меня. Хочет услышать правду?! А я? Нет!
- Проще уже и быть не может.
Мрачный у него взгляд, темнее тучи, синевы радужки за ним практически не видно. Голодный? Нет, этот вампир просто злится на меня. Временами это тревожит мое сознание, но не в эту минуту.
- Ты бы верно подумала иначе?
- Я бы подумала тоже самое, - я подбираю со стола мелкую детальку, покручивая ее в руках, уколов ее контактами пальцы, - но конкретно сейчас я спросила другое.
Почему он не понимает мое состояние? Нет, очень даже понимает.
Иначе, он бы сделал по-своему. Мне не пришлось бы его просить и умолять сделать по-моему, подумывать об его убийстве, просто… Все очень непросто. Плюс один в копилку “невыносимая трусиха и эгоистка”. Да-да, именно в таком сочетании.
Подумав об убийстве, из меня вырывается нервный смешок.
- Вижу о чем подумала. Страшно?
- Нет. Поражает обилие способов. Теряюсь в выборе.
Раф вновь увлечен делом. Я не спрашиваю чем именно он занимается, к чему все манипуляции, но так понимаю, что он хочет усилить радио сигнал. Меня хватает на пару движений фломастера и меньше чем на дюжину скругленных углов.
- Ты теперь не будешь разговаривать со мной?
Мужчина лишь поднимает на меня глаза в ответ на это, отпускает и слегка ведет головой в сторону, при этом не прекращая заниматься пайкой. Вид у него при этом несколько удивленный.
- Александра, - начинает он медленно, не спешно отвлекаясь от своего занятия.
Говорит и тут же замолкает, видимо вспоминая мою фамилию, тон у него, на минуточку, менторский. Он ее не знает. Джейк, кстати, тоже никогда не интересовался этой частью моей личности. Никаких обид. Других Александр на острове не было, я не переживала, что он вдруг потеряет мой номер телефона или еще о чем-нибудь в этом духе. Однако я знала фамилию Джейка, хоть никогда и не признавалась ему в этом. Нашла в его комнате старой квартиры автомобильные права.
- Дарресон, - подсказываю я ему, ведь именно этого не хватает в начале его, кажется, обличительной тирады.
- Дарресон?
Я киваю. Именно. Я примерно догадываюсь чему именно посвящен его удивленный тон и мелькнувшее недоверие во взгляде.
- Тебе говорили?..
- Какая чудесная у меня фамилия? Да! Что она в полной мере отражает мой чудесный характер?
Его глаза светлеют, предупреждая о приближении улыбки и хорошего настроения.
- Насчет чудесного тут бы я поспорил.
Черт! Как так? Мы рядом друг с другом постоянно, а я умудрилась соскучиться по вот этому всему. Я вздыхаю в ответ, не тяжело, а просто сокрушенно.
- Хотела сказать, что “никогда”, но теперь буду настаивать на том, что оды моей миловидности мне пели постоянно.
Он усмехается.
- Тебе не кажется, что ключевое слово в этой фразе “пели”? Не забывай, что у этого слова есть и второе значение.
Улыбаются его глаза, но не губы. Мы теперь оба ведем себя иначе. Это недоверие и сомнение. Какие-то полутона этих двух состояний, что остались на яхте и никак не покинут ее.
- Нет, все же вредничаешь, на мой скромный взгляд, сейчас ты.
Я поднимаюсь из-за стола, откладывая Жюля Верна в сторону, вместе с альбомом и фломастерами. Надо прогуляться до костра и посмотреть как идут приготовления ужина - Паоло обещал мне нечто “бомбическое”. Запахов отсюда не чувствуется, но проверить тем не менее надо.
- Вредность заключается в том, что я не хочу рассказывать, как избавиться от меня за одну минуту?
Я останавливаюсь возле него, прислушиваясь к крикам снаружи. Раф спокоен, значит и мне волноваться не за что. Эти двое балуются, а это признак того, что обеда нам не видать как своих собственных ушей.
- Именно. Это простой вопрос, а следом был другой - как один из способов решить проблему, а ты ворчишь, как дед, зацикленный на возмутительной политике Буша.
Не хочу повторяться и в основе моего вопроса лежит далеко не праздное любопытство. Почему бы не сказать ему об этом? Ведь Раф… Кстати, а какая фамилия у него?
- Мы ведь уже обсудили с тобой этот вопрос, касающийся моей старости?
О, да! Я уже и не помню, когда так много смеялась в последний раз.
- Главное - душа, - как бы я не старалась, у меня не получилось произнести это серьёзно.
Он откладывает паяльник и выдвигается в проход, мешая мне пройти и даже больше - тянется ко мне, притягивая к себе. Впрочем, это единственное, что он позволил себе - поставить меня рядом с собой,
- Дарресон, перестань убегать, стоит нам перекинуться хотя бы парой фраз.
- Я не убегаю.
**Глава 19**
- Тут и бежать то некуда!
Алекс отворачивается, фыркая, судя по рассыпавшимся бликам улыбки в темных глазах напротив - у него свое мнение на сей счет. Непоколебимое.
- Хочу знать твою фамилию, чтобы обращаться к тебе исключительно таким же образом.
Раф не отвечает ей до тех пор, пока она не поворачивается к нему.
- Хеллингер. - Он рассматривает ее. - Скажи мне: на что ты злишься?
Она не скажет ему, потому что это означает стать еще более уязвимой, чем есть сейчас, и признаться в собственном идиотизме и недальновидности.
“Господи, ему без малого сотню лет в обед! Или с возрастом мужчины совсем не меняются, как были толстокожими мамонтами, так ими и остались?”
Она не скажет, потому что он умный, проницательный, наблюдательный и должен понять все сам, а если нет, то значит так и должно быть.
- А ты?
Алекс отступает, уж слишком близко они находятся друг к другу. Но Раф ставит ее обратно, еще ближе чем она была.
- Подозреваю, что все дело в том, что ты боишься признаться мне в своем желании.
- Что?!
Она не верит услышанному. В чем она не хочет признаваться?!
- Чтобы я обнял тебя.
- О! Нет-нет. - Она спешно мотает головой из стороны в сторону.
Только не объятия. Ее и это прикосновение сбивает с толку. Алекс жалеет что начала этот разговор, но ведь надо что-то делать. И план ее не кажется таким уж и отличным. Не верится ей, что она сможет сбежать от Рафаэля и что еще хуже… Нет, не стоит об этом думать.
