– Это все чепуха какая-то, – начал было Дубов, но замолчал, взглянув на Лилю.
Она сидела очень прямо, строго развернув плечи и подняв подбородок, но отчего-то ясно было, что она на грани обморока.
– Я ничего не понимаю, – прошептала Лиля. Запрокинутое лицо ее побледнело и словно подернулось рябью. – Егор… Вы поможете нам найти его и спасти? И убить эту тварь, если понадобится?
– Женщины, даже самые красивые, не в состоянии мыслить государственными категориями, – пожаловался Альберт Дубову, и тот кивком подтвердил ценную мысль. – Но за это мы их и любим! Верно, Гришака? Лиля, я ваш Робин Гуд. Я вам помогу. Иначе с чего бы мне подать вам на хвост? Я буду благородным спасителем, а потом вы выйдете за меня замуж, договорились?
Дубов все это время машинально кивал, но тут очнулся.
– Ну уж нет! – возразил он с таким негодованием, что Альберт заржал по-жеребячьи и даже Лиля невольно улыбнулась. – Ты, конечно, герой и Робин Гуд, но… скажи мне, Альбертик, а почему именно тебя, крысу тыловую, посылают на подвиг? Что, у вас уж и подвига совершить некому? Все в отпуске, некого послать?
– Ох-ох-ох, кто это говорит? Рембо? Терминатор? Черепашка-ниндзя? От тыловой крысы слышу! – возмутился Альберт. – Есть кого послать, я вот тебя хоть сейчас могу! Только вот беда: кого ни посылали в Лучегорск, ни один пока не вернулся. Столько хороших бойцов извели, жуть! Самое интересное, что они живы и здоровы, только миссию свои забыли и зверушке в вечной преданности присягнули. Так что они взяли да и меня послали. Если уж я раз из этой магнитной аномалии вырвался, знать, не по вкусу я сфинксу… А кому по вкусу, правду сказать? Один я, как перст, слопает меня чудовище, никто и не заплачет!
И состряпал Шустов трогательную рожицу – губки пупочкой, бровки домиком.
Глава 9
Все вокзалы похожи друг на друга, автовокзалов это также касается. Магадан или Сочи, Москва или Саратов – везде одинаково пахнет горелым мясом из палаток с надписью «Шаурма», везде неразборчиво вещает радио, тяжело вздыхают раскаленные автобусы и курят рядом их властители-водители, а приезжий либо отъезжающий люд все торопится куда-то. Второпях все иначе – не едят, а глотают, не пьют, а захлебываются, не дышат, а задыхаются. Бросают объедки мимо урн, тащат тяжелые баулы, перекликаются, как в лесу. Шоферы стерегут приезжих, норовят тройной тариф содрать. Весело, суетливо, угарно!
Лиле немного легче стало, когда она убедилась, что и автовокзал Лучегорска в этом смысле не исключение. Может, чуть потише, чуть почище – так ведь и час поздний, ночь на дворе. С ними вместе мало народу ехало, и все люди спокойные – бабулька с сумками, мужчина с кроссвордом, две переспелые девицы, эти даже друг с другом не шептались. Слишком неприметные были пассажиры, слишком тихие, словно и не живые люди, а так – декорации.
– Кадавры, – наклонившись к ее уху, высказался Дубов. – Плохо сделаны, топорно. Смотри, бабулька на маленькую пенсию не жалуется, мужик слово из трех букв не спрашивает, девушки не шепчутся… Даже водитель какой-то ненатуральный, сидит как манекен.
– Тебе тоже кажется, что они ненастоящие? – невесть чему обрадовалась Лиля.
– Не пугайте меня, – влез Альберт. – Люди как люди. Вот если бы они на нас смотрели и глаза бы у них зеленым светились, тогда да… Я вот в одном фильме видел…
Шутки шутками, но на конечном пункте невеликая толпа пассажиров рассосалась слишком уж незаметно. Растаяли в теплом мраке девицы, деловито утопала, ступая войлочными ботинками, бабуля, а угрюмец с кроссвордом задремал вроде бы, так и остался в автобусе. Водитель не возражал, его и не видно было, водителя-то, только над его местом время от времени вспыхивал ленивый огонек сигареты. Лиля проскочила выход с колотящимся сердцем.
– Сейчас такси возьмем и марш в гостиницу, – высказался Альберт, которому, очевидно, тоже было не по себе. – Вон они дежурят, старатели…
Машины с шашечками стояли поодаль, но дойти до них путешественники не успели. Очевидно, самый резвый и жадный водила подстерегал добычу на полпути. Дубов придержал Лилю за руку.
– Такси, – проскрипел человек. Яркий свет фонаря обливал его с ног до головы, проявлял, как на фотографии, мельчайшие детали внешности. – Такси, такси берем!
Это был глубокий старик – морщины бороздили ничего не выражающее лицо. Глаза прятались во впадинах. Волосы серебристым венчиком окружали обширную лысину. Кожа на щеках и шее висела. Старец явно знал лучшие времена, был некогда полнокровен, статен и силен. Об этом свидетельствовал и мощный разворот плеч, и гордая посадка головы, и добротная ширина груди, о том же говорил и темно-зеленый костюм старика. Не готовая, но пошитая на заказ, и пошитая хорошо – уж это Лиля могла сказать наверняка! – двубортная «тройка» с низко вырезанной жилеткой, широкими отворотами отглаженных брюк. На пиджаке широкие лацканы, и справа на карманчике…
Роза.
Лиля замедлила шаг, потом остановилась.
– Не поедем же мы на этом дедке? – зашипел Альберт. – Он же в маразме, это сразу видно!
Лиля зажмурилась, потом снова открыла глаза, тряхнула головой, стремясь отогнать наваждение, только что ущипнуть себя не попросила.
Роза.
Та самая роза.
Сиреневый шелк лежал в бабушкином комоде. Он дождался своего часа – сшила Лиля для своей приятельницы Нины платье, волшебное платье по последней парижской моде. А из остатков, из невесомых скользких лоскутков, смастерила розу, как умела только она одна. Шелковые лепестки как живые, один даже завернулся, будто тронутый ранним увяданием. Заказчицы любили, когда Лиля им розы в качестве бонуса делала, одна только, помнится, скривилась. Пошлость какая, говорит. Ну и шут с ней. А Нинуле роза понравилась. Она ее к своей шляпке приспособила, с тем и ушла в неведомое, с тем и фигурировала в безнадежном и все же оставляющем тень надежды списке пропавших без вести…
Теперь сиреневая роза красовалась на лацкане темно-зеленого пиджака незнакомого старика, шагнувшего навстречу Лиле из тени Лучегорского вокзала. Она потрепалась и запачкалась, но Лиля узнала ее, не могла не узнать.
– Такси, такси, – равнодушно скрипя, повторял старец.
– Это знак, – шепнула Лиля наклонившимся к ней, обеспокоенным мужчинам. – Мы должны поехать с ним.
– Мы готовы ехать, милейший! Где ваше транспортное средство? – моментально отреагировал Шустов.
«Средством» оказался старенький «москвич». Он тоже, как и старец, явно знавал лучшие времена и выглядел таким же обихоженным, как и костюм старца. Водители близстоящих такси оживились – им явно было жаль добычи, что ушла прямо из-под носа.
– Иваныч, тебе веревочку дать? Подвяжешь свою колымагу, а то развалится по дороге!
– Лучше сразу эвакуатора вызвать!
– Девушка, поехали со мной! С ветерком прокачу!
– Нам бы в гостиницу, – попросил Дубов, умещаясь рядом с водителем. – Альберт, какая, ты говорил, тут гостиница нормальная?
