Никто, конечно, с Ванькой не согласился. Баламут он, этот Ванька. Настоящий баламут. С самого малолетства мы с ним дружим, рыбачим. По полсотни штанов у костров рыбацких прожгли, но недаром же говорится: «Дружба дружбой, а истина дороже». Баламут.
Доказательства нужны? Пожалуйста. Вот самое свеженькое. В прошлом году это было, весной.
* * *
Едет Ванька по центральной улице села на своем Коньке-Горбунке – велосипеде 1920-го, если не более раннего года выпуска. К раме спиннинг притартован. На спине – рюкзак заплатанный-перезаплатанный. Одна из заплат оторвалась, и из дыры рыбий хвост шириной в две ладони торчит. На глаз видно – рюкзак тугой, округлый. Оно и понятно: рыбина там препорядочная лежит. Да и по Ваньке видно: притомился – не близкий путь проделал, спиннингом намахался. Едет медленно, едва-едва педали крутит.
Увидали мужики Ванькин хвост, не его личный – рыбий и за Ванькиным велосипедом как пацаны бегут – пыхтят, задыхаются:
– Где?
– Когда?
– На устье Баранской. На «Байкалку». В полдень.
Через час-два село наполовину опустело. В сторону Баранской протоки мчались велосипеды, мотоциклы, машины…
…Какими словами крыли рыбаки Ваньку, возвращаясь с устья Баранской протоки кто поздним вечером, а кто и ночью, ни вспоминать, ни упоминать не будем. Время нынче хотя и бесцензурное – совесть иметь надо…
А на другой день жена Ваньки Анна Степановна, женщина общительная, при случае прихвастнуть любящая, в продуктовом и промтоварном магазинах, в которых она в иные дни по два раза бывает, знакомым и знакомым знакомых женщинам и прислушивающимся к женским разговорам мужчинам похвасталась:
– Вчера Михаил, моего Ивана брат, из города нам с Турзиновым Егором во-о-о-о-от такую китину соленую прислал. Иван съездил к Турзиновым на велосипеде – забрал. Верьте – не верьте, едва довез. Хвост за велосипедом по земле так и тащится, так и тащится…
Пока ездил, я картошку сварила. Вкуснотища-а-а!..
Михаил на железной дороге работает этим, как его, – начальником большим – обходчиком. Дорогу обходит – проверяет, все ли вагоны, поезда на месте. Нынче без этого нельзя, за всем глаз да глаз нужен. Недосмотри – и вагон, а то и весь поезд сопрут. Зарплата у него, у Михаила, – о-го-го, что у нашего районного главы, а то и побольше. Вот он и не скупится. В этот раз Ивану вместе с рыбиной удочку с железной катушкой прислал. Больше тысячи рублей стоит.
У Ивана же день рождения недавно был, вот Михаил его и побаловал. Хороший он парень, Михаил, трезвый, работящий. Вот и живет хорошо. Не то что некоторые мужики наши, с утра до вечера у прилавков в магазинах толкутся – этикетки на бутылках читают да слюни глотают. На иного посмотришь – перекрестишься: харя черная, губы потрескались – того и гляди от жажды умрет. Человеком называется.
И для чего такие люди рождаются, живут?! Иной небо, солнышко только сквозь бутылку и видит. Запрокинет бутылку и глыгает из горла. Выжрет и мордой в землю.
Вон у меня сосед, знаете, поди, Заботой его дразнят. Что ни утро – в ворота лезет: «Тетя Аня, забота у меня, помоги. Займи на бутылку!» Уже года два ему ни копейки не давала, не занимала – все равно: «Займи, помоги!» Вот и живет – забота заботой… Для чего живет? Зачем живет?..
…При этих словах некоторые из прислушивающихся к женским разговорам мужчин подальше отошли и сделали вид, что эти «бабские» разговоры их ничуть не интересуют и не касаются.
…Баламут он, Ванька Ветров, ох и баламут!..
* * *
…Ну а теперь пусть Трофим Викторович Шаповалов о своей поездке с чиновниками на лоно природы рассказывает:
– В тот день я крышу у сараюшки перекрывал. Год назад мы в ней свинью держали. Купим в марте – апреле поросенка, до ноября – декабря продержим – зиму с мясом живем. Выгодно было держать. Летом, осенью – лебеда, крапива, а то и старая картошка, что с прошлого года оставалась, в дело шли. Ну и конечно, объедки, ополоски разные… Только, сами знаете, крапивой, лебедой, объедками, ополосками свинью не прокормишь. Ей, как и человеку, кое-что погуще требуется – комбикорм, отруби, дробленка и все такое прочее.
Колхозов теперь в округе у нас нет. Поля лебедой, крапивой заросли – бери сколько хочешь. Зерно же, комбикорм, дробленку, их раньше колхозы продавали по цене, которая сейчас смешной кажется, бог знает откуда коммерсанты привозят, и цену за них такую берут – посмотришь – захрюкаешь. Оно и понятно. Недаром говорят: «За морем телушка – полушка, да дорог перевоз». Посчитали мы с женой наши расходы, повздыхали и решили: свинью держать – себе дороже. Без сала обойдемся…
И не мы одни к такому выводу пришли. Пройди по селу – ни свиньи не увидишь, ни хрюканья не услышишь. Скоро чтобы на свинью посмотреть, детям ее показать, надо будет в город, в зоопарк ехать…
Ну а сараюшка, что ж, она и для другого сгодится. Всякий хлам в нее складываем – ведра старые, грабли, лопаты, тряпье разное. В селе живем – не в городе. Выкини сегодня ведро дырявое, а придет пора картошку копать – хватишься, сам себя материть будешь: «Черт меня дернул… Хоть в шапку картошку складывай…»
…Залез я на сараюшку, старый рубероид снял, две прожилины оторвал, тоже хотел новыми заменить…
Гляжу сверху – машина легковая, черная к нашим воротам подъезжает. «Кто? Зачем? Ошиблись», – думаю…
Заходят мужики во двор – бравые, важные, при галстуках. Ботинки наваксенные блестят. Ко мне идут. Я на всякий случай просморкался, чую – разговор будет. Моя Антонина Васильевна в кухонное окно выглянула – за занавеску спряталась. Через минуту не выдержала, снова выглянула. Я сверху заметил: уже в другом, чистом халате.
Подходят, головы задирают, вежливо так здороваются:
– Здравствуйте! Вы Трофим Викторович Шаповалов?
– Я.
– Мы к вам по рекомендации. Нам сказали – вы рыбак отменный, места красивые, рыбные знаете.
Так и сказали – «по рекомендации» и «рыбак отменный». Слова-то какие! Не каждый день слышишь. Их заслужить надо. Не каждому такое говорят. К тому же, как нарочно, в тот день утром Антонина моя Васильевна решила с утра мне мозги прочистить. Сами знаете, на них, на баб, такая дурь частенько накатывает. Ни с того, ни с сего начнут воспитывать и остановиться не могут..
… – Помешался на своих крючках да червях. Вечером постель стелить стала, гляжу – из подушки крючок торчит. Еще бы чуток – и быть беде…
Я было чуть в драку не полез. Наговор, ясно – наговор. Однако вспомнил – в тот день я, сидя на кровати, банку с крючками открывал, решил пару донок-закидушек сделать. Вот, видно, и выронил крючок.
– Ладно, – говорю, – виноват. Исправлюсь.
Так нет же, не умолкает, не успокаивается. Позапрошлогоднюю историю с тараканами вспомнила.
Что за история? Поди, уже все наслышаны. У нас же тогда дело чуть до развода не дошло. Антонина на целый месяц к матери уезжала, ребятишек – Генку с Аленкой – увозила. Хорошо, что теща моя Анфиса Петровна, умнейший человек, уговорила ее домой, ко мне вернуться.
