– Да погоди ты, какой замуж? Когда? – Всё ещё не верит Карина.
– Вот. – Ниночка демонстрирует ей кольцо, подаренное Филом. – Я сама в шоке! Всё так быстро!
Они обе визжат и прыгают, а я, высунув язык, нарезаю вокруг них круги, пока окончательно не запутываюсь в поводке и не начинаю задыхаться. Кашляю и бегу в обратную сторону, чтобы распутаться, но запутываюсь ещё сильней. Валюсь набок, вскакиваю, падаю, вскакиваю, прыгаю.
– Мы переезжаем! – Сообщаю я громко, пока хозяйка помогает мне выпутаться. – Фил получил здесь работу и снял квартиру, а мы переезжаем к нему насовсем! Он любит нас, у него мягкое, тёплое одеяло, и я смогу гонять голубей в парке! А ещё он готовит для нас тефтели, макароны, пельмени и пиццу! А ещё фотографирует нас обоих! Да! Это кайф!
– Ой, а чего это он так разлаялся? – Морщится Карина. – У меня даже уши заложило.
В этот момент я успеваю сделать выпад и лизнуть её в лицо.
– Ай! – Зажмуривается она.
– Да, крошка! Я так счастлив! Дай, поцелую ещё? – Тянусь к ней языком. – Дай, дай, дай! Переедешь с нами? Поехали! Там тефтельки!
Кручу задницей и разбрызгиваю в разные стороны слюну.
– Жизнь прекрасна! Жизнь прекрасна! Ю-ху! – Все должны знать об этом.
– Он слишком завёлся, пойдём, прогуляемся, и ты мне всё расскажешь. – Предлагает Карина.
– Пойдём. – Ниночка ослабляет поводок.
– И как он решился? Так быстро. Вы знакомы всего четыре месяца.
– Это сумасшествие, знаю!
Я несусь в траву.
– Классное дерево! – Поднимаю ногу. – Шикарный кустик! – И сюда брызну. – О, скамеечка! – Пись.
Пись-пись-пись-пись – как автоматная очередь!
Пусть знают, кто тут лучший стрелок. Пусть знают, чья это территория!
– Ой, какая хорошенькая девочка! – Наклоняется ко мне старушка. – Какая причёска, какое милое красное пальтишко!
– Сама ты девочка! Прочь руки, бабка! А я мужик! – Бросаюсь на неё, показывая, кто тут ужас, летящий на крыльях ночи. – Дай-ка сюда свой палец, откушу! И руку откушу! И ногу! И голову тебе откушу!
Бабка шарахается, а я довольно иду дальше.
Пусть знают, кто здесь самый крутой. Пусть знают, кто здесь босс.
– Шикарный цветочек! – Пись. – О, какой ботинок! – С-сык!
– Пупсик! – Ниночка тянет меня за поводок. – Простите, пожалуйста, он не специально!
Ещё как специально!
Я передвигаюсь уверенной походкой. Плечи расправлены, лапы ступают ровно, хвост по ветру, шёрстка блестит.
– И кто тут самый секси, а?
Девушки болтают о грядущей свадьбе, а я иду впереди. Я их телохранитель, я полностью контролирую ситуацию. Если только кто-то косо посмотрит, то я сразу…
– Эй, ты, швабра! Хочешь нарваться на неприятности?! – Бросаюсь в бой, едва завидев на дорожке овчарку.
– Это ты мне? – Удивляется он.
– Тебе, доходяга! – Я натягиваю поводок.
Я – большой. Меня много. Вон, сколько мышц, посмотри. А ещё я очень громкий:
– Прочь с дороги, переросток патлатый!
– Слабоумие и отвага. – Бормочет Ниночка.
Что такое «слабоумие»? Кто-нибудь знает? Я вот нет. А отвага – это моя лучшая черта, говорю без тени стеснения.
– Подойди! Или боишься? – Ору вдогонку овчарке.
Его хозяин предусмотрительно тянет своё жалкое подобие собаки в сторону.
– Вот и правильно! Валите! Трусы! Валите, а не то не поздоровится обоим! – Кричу я. – Вы ещё меня не знаете! Я вчера пять таких овчарок на куски порвал! Одни клочья шерсти остались!
Ох, и шикарная сегодня прогулка. Ниночка не торопится домой, а, значит, мне не придётся притворяться мёртвым, чтобы растянуть удовольствие подольше.
– О, хлебушек! – Рву поводок, пытаясь подобраться к нему ближе.
Помогаю себе лапами, языком, но коварная Нина, помня о моей диете, оттаскивает меня назад.
– Стерва. – Ворчу я. – Так нечестно…
От него так вкусно пахло плесенью!
Как назло, по пути не попадается больше ничего, кроме старых чужих какашек.
– А вот и мои! – Гордо кручу головой я. – Это я сделал вчера! Я! Видите, какие ровные кренделёчки? Так только я умею. Профессионал!
Идём дальше, и вдруг из-за поворота выруливает женщина, а на поводке у неё большой чёрный пёс.
– Ротвейлер. – Взволнованно говорит Нина и спешно отходит в сторону.
Тянет меня за собой.
– Эй, Нинок, а почему мы должны уступать дорогу какой-то там псине? Пусти! Дай, покажу ему, кто тут хозяин! Мне плевать, как его зовут, хоть Ротвейлер, хоть Пропеллер, хоть…
И я замираю, почуяв флюиды страсти.
– Леди. – Преклоняю голову перед незнакомкой.
Та проходит мимо нас, высокомерно задрав подбородок и гулко звеня мощным ошейником-цепью.
«Что за величавая поступь, что за осанка. Истинная королева!»
– Позвольте один вопрос? – Так и не дождавшись даже короткого взгляда в свою сторону, с надеждой бросаю я.
Но она непреклонна. Царственной походкой удаляется прочь, цокает коготками.
– Можешь делать вид, что не заметила меня, красотка, но тут повсюду мой запах! – Усмехаюсь я. – Ты ещё услышишь обо мне, ты ещё узнаешь! Здесь все знают про великого Пупсиньо – грозу всех цыпочек и неутомимого Казанову здешних парков! Здесь ни один кобель мне не соперник! Слышишь, куколка? Я – весь твой!
– Весь? – Выдаёт она басом.
Да таким зычным, что меня пошатывает от порыва ветра.
«Она обернулась! Обернулась!»
– Вот это женщина… – выдыхаю я.
– Ты ей явно понравился. – Говорит Ниночка.
– Правда? Серьёзно?! – Я вьюсь волчком у её ног. – Скажи это ещё! Ещё! Скажи!
Псык под дерево, псык под куст! На бордюр, на клумбу, на чей-то велик – да я брызгаю как Бог!
– Простите! – Спешит извиниться перед велосипедистом Ниночка.
– Не извиняйся, дорогая, – одёргиваю её я, – тебе не за что просить прощения. Даже старина Робин Гуд не стрелял так метко, как я!
