– Да, – отвечаю я, но не могу добавить: «Я тоже».
Глава 5
ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ мама делает сотню звонков. Ее голос с бешеной скоростью меняет тональность от угрожающего до приторно-любезного – пока она разговаривает с представителями авиакомпании. Большую часть поездки я сплю, надвинув на голову капюшон и прислонившись щекой к стеклу. Если бы кто-нибудь заснял эту сцену, получился бы очень драматичный черно-белый кадр для музыкального клипа. Например, на песню Адель.
Плюхнув на пол коридора свой чемодан, я едва сдерживаю громкий вздох. Мама даже не замечает, что ее единственная дочь расстроена, а сразу же направляется к обеденному уголку, где обычно работает, и принимается яростно лупить по клавиатуре. Как будто чем сильнее она будет по ней ударять, тем быстрее откликнется ее древний комп.
– Ты бы предпочла остановиться у дома Робеспьера или в местечке, которое я нашла на Рю де ля Гранд? – спрашивает мама, не поднимая головы.
– Мне все равно, – отвечаю я.
Последние несколько недель я часами прочесывала форумы для туристов, путешествующих самостоятельно, чтобы найти хостел с отличными рекомендациями. Что-нибудь в духе «ЗДЕСЬ МОЖНО ВСТРЕТИТЬ НОВЫХ ЛЮДЕЙ!» (и есть бесплатный вай-фай). Но все это было актуально, когда я собиралась одна.
– Конечно, тебе не все равно, – настаивает она. – Так что выбираешь?
Но правда заключается в том, что мне действительно все равно, потому что меня уже лишили права выбора. Все приготовления, волнения и мечты о самостоятельном путешествии покинули меня, оставив внутри пустоту. Я равнодушно киваю в ответ на все бессмысленные названия отелей и ресторанов, которые предлагает Элис.
Я уже полностью продумала альбом в «Фейсбуке», куда буду загружать фотографии на протяжении всего путешествия: вот я пью кофе в Париже, тут я встречаю бродячую группу художников, а здесь я целую незнакомца в щеку, и мы оба смеемся. «Ух ты! – сказали бы все у меня дома. – Да эта Нора – отважная и независимая девчонка, свободная духом. Похоже, мы ее недооценили». А теперь я буду постить фоточки с семейного отдыха. Нет, даже не с семейного. Куда хуже – из поездки для укрепления уз с матерью. Матерью, которая до сих пор считает, что поясная сумка – аксессуар, подходящий для ношения на полном серьезе и не во время музыкального фестиваля.
Всего за пару часов я из европейской искательницы приключений превратилась в узника. Так что мне все равно, какой отель станет моей клеткой.
– У меня уже забронирован хостел, – говорю я.
– Не будь глупой, мы не станем останавливаться в молодежном хостеле. – Мама практически выплевывает эти слова мне в лицо. – Можешь остаться со мной в отеле! – Она отпивает кофе из чашки, оставленной на столе после отъезда в аэропорт, и слегка морщится: остыв, тот стал горьким. – Разве тебе не хотелось бы спать на чистых простынях? Чтобы у тебя убиралась горничная?
– Понимаешь, в хостеле можно завести друзей, – объясняю я, глядя под ноги. Но она меня не слышит.
– У нас будет свой огромный шикарный номер!
Ее улыбка излучает отвратительную гордость. Самое худшее во всем этом – великодушие, с которым она произносит каждое слово. Как будто я должна быть ей благодарна за то, что мы остановимся в каком-нибудь отеле, а не хостеле, где я могла бы повстречать симпатичного британского парня с акцентом и взлохмаченными волосами и позабыть о самом существовании Ника. А теперь, даже если я с ним и познакомлюсь, то нам негде будет встречаться.
Я: «Я такая дура, совсем забыла тебе сказать. Возвращайся и познакомься с моей мамой!»
ОН: «Знаешь, я тут подумал. Ты меня вообще не привлекаешь. Приятно было познакомиться, я возвращаюсь в хостел с семифутовой блондинкой-немкой. Она достаточно взрослая, чтобы путешествовать в одиночку».
Я сажусь на диван и кладу ноги на застегнутый чемодан.
– А что с твоей работой?
Мама снова делает большой глоток кофе, позабыв, что он холодный и его поверхность уже покрывается серебристой пленкой, и морщится.
– Я же сказала, все в порядке. Я со всем разобралась. – А когда я не отвечаю, продолжает: – Нора, я могу работать удаленно. Мы же не в глушь едем. Там есть вай-фай. Я все уладила.
Наверно, среди нескончаемого шквала задач, которые нужно было без промедления решить маме, я пропустила этот звонок. Интересно, а не спланировала ли она все это с самого начала? В течение нескольких недель наблюдала за тем, как я бронирую хостелы и покупаю путеводители, дожидаясь подходящего момента, чтобы вмешаться? Готовила нападение, когда я буду слишком уставшей и измотанной и не смогу найти вескую причину, почему ей не стоит ехать со мной?
Мои параноидальные мысли нарушает сообщение от Лены: «Знаю, ты сейчас в самолете, но желаю тебе ОТЛИЧНО провести время в Париже! Пришли мне 17 открыток и круассан. А еще, ты такая смелая».
Обычно, получив сообщение, я сразу на него отвечаю. Но сейчас, глядя на текст, я ощущаю в животе тяжесть, сродни неподъемному булыжнику, сброшенному в мелкий пруд. Как жаль, что нет смайлика «Похоже, в путешествии по Европе у меня будет комендантский час! Прощайте, дискотеки, привет, дневные сеансы «Кошек» в Вест-Энде!».
Решив не отвечать, я под ритмичное клацанье маминых пальцев по клавиатуре начинаю листать «Инстаграм». Мой палец зависает над фотографией Лены, целующей Ника в щеку во время футбольного матча. От этого мне становится почти так же противно, как от предстоящих нескольких недель в Европе с Элис Паркер. Интересно, не будет ли слишком нагло после того, как ты с кем-то расстался, просить его переехать в Канаду и никогда больше не контактировать с твоими знакомыми?
«Ты не влюблена в него, – твержу я себе самым взрослым голосом, на который только способна. – Когда ты о нем думаешь, у тебя сводит живот, но это не любовь. Это ревность, одержимость, сожаление, замешательство, страсть – все, что угодно, только не любовь. Разум возвышается над материей! И взлетает все выше и выше!»
Преисполненная гордости за себя, я листаю дальше фотографии скелетообразных фешн-блогерш, красующихся в очках, похожих на глаза насекомых, и со стаканами слизеобразного зеленого сока. У всех один и тот же фон: мраморная столешница с журналом, наушниками, кофе и якобы случайно разбросанной помадой для придания художественного беспорядка.
Я закрываю «Инстаграм» и в сотый раз захожу на сайт ОМХД, где меня встречают фотографии идиллической ирландской деревушки и студентов, рисующих на холстах и позирующих у маяка. «Лето художественного роста и дружбы», – сообщает мне баннер в верхней части страницы.
Меня немного утешает то, что в конце концов я тоже окажусь в числе этих студентов, буду точно так же красоваться улыбкой модели со стоков и позировать у маяка с новыми друзьями. И никто из этих друзей не будет встречаться с парнем, в которого я когда-то была влюблена.
Сорок минут спустя мама заканчивает паковать чемодан и, несколько раз хлопнув в ладоши, выпроваживает меня к машине, чтобы снова отправиться в аэропорт. Утро уже в самом разгаре.
