Мама садится за кухонный стол. Я никогда не видела, чтобы она так реагировала на наши ссоры. Сковорода с яйцами по-прежнему на огне. Они сейчас подгорят, но ни одна из нас не осмеливается пошевелиться.
– Нора, я потеряла работу.
Звякает тостер.
Я пытаюсь переварить сказанное.
– Из-за… из-за этой поездки? Потому что тебя долго не было?
– Нет, Нора. – Мне не нравится, что она повторяет мое имя. – Перед тем, как мы уехали. Я… – Ее голос срывается. – Возвращаться на работу было не просто. Я уже не так быстро соображаю, как раньше. Так что они наняли более молодых специалистов, а тут еще ты, все как-то поменялось, я просто… Это было дело Эдвардсов. Я совершила ошибку. А после ухода Майкла, то есть твоего отца… Я подумала, что небольшая поездка поможет мне разобраться, что делать дальше.
– Нет… – говорю я, а в это время у меня в мозгу словно бушует ураган. – Погоди. Все это произошло до поездки? Так ты все это время…
Мой голос звучит резче и выше обычного. Я сама не узнаю себя, но в эту минуту важнее то, что мама продолжает говорить, а я пытаюсь разобраться в ее словах. Все какое-то… размытое. И я сейчас вообще ничего не понимаю.
У нее истерика, руки трясутся, волосы на висках закручиваются. Я не видела ее такой, с тех пор как ушел папа, и уже готова броситься утешать, как в голову закрадывается ужасная мысль.
– В аэропорту ты… ты сказала, что хотела отправиться в эту поездку, чтобы «узнать меня». Я согласилась, потому что мне… было приятно. Приятно то, что моя мама наконец-то хочет меня узнать. Но ты же поехала не за этим? Ты… солгала?
– О чем ты, Нора?
– О том, – я повышаю голос, – о том, что ты мне говорила: в аэропорту, здесь. Что ты хочешь узнать меня, пока я не уехала в колледж, но все это чушь собачья! Ты сюда приехала ради себя. Разобраться в себе. Ты солгала мне, заставила испытывать вину, контролировала меня, манипулировала мной! Ты не могла позволить, чтобы у меня что-то получилось.
– Ты не понимаешь, что несешь, – вставая, говорит она. Потом подходит к плите и резко выключает конфорку. – Думаешь, так просто растить ребенка в двадцать два года и надеяться лишь на помощь отца, который даже не уверен, продаст ли следующую картину и когда? Знаешь, как трудно было стать юристом? Я сама пробивала себе путь, Нора, не покладая рук. И просила тебя разработать план Б не потому, что не считаю творчество чудесным занятием. А потому что хочу, чтобы моя дочь могла сама о себе позаботиться, а не полагалась на кого-то другого. Все потому, что ты наивна и нереалистично смотришь на жизнь.
С бешено колотящимся сердцем я кричу ей в ответ:
– Но я способная! Я прошла в Ом!
Из маминого горла вырывается горький, отвратительный смех.
– Ты прошла в Ом, Нора, потому что твой дедушка написал рекомендательное письмо.
– Он даже не знал, что я подала заявку! – выплевываю я. – Я отправила заявление вместе с портфолио, о чем тебе было бы известно, обращай ты внимание на то, что важно для меня. На что-то помимо своей дурацкой работы, дурацкой одежды и дурацких тренировок.
Мама смотрит на меня. Наверное, ее взгляд должен быть сочувственным, но в нем читается лишь снисходительность.
– Конечно же, он знал, Нора. А кто, по-твоему, просил его написать это рекомендательное письмо?
За все утро наши взгляды впервые встречаются. Мы обе тяжело дышим, у мамы в глазах слезы.
Я разворачиваюсь и стремглав несусь по лестнице в свою комнату. Яростно топаю ногами, будто хочу впечатать весь свой гнев и горечь в половицы. Но это не помогает.
На телефоне три непрочитанных сообщения от Каллума: «Эй, ты уже вышла?», «Автобус скоро отправляется!», «Так ты едешь?». Я с силой швыряю телефон на кровать, но тот отскакивает от подушки и летит на пол. Если не буду на него смотреть, он перестанет существовать.
Я слышу, как мама выходит из дома. Я одна, лежу на кровати с закрытыми глазами, прижимая ладонь к пульсирующему от боли лбу в надежде, что голова будет меньше болеть, а все происходящее станет чуточку проще. День идет своим чередом, но уже без меня, застывшей и обессилевшей от слез. Я лежу неподвижно, уведомления о новых сообщениях приходят на телефон все реже и реже, а после и вовсе замолкают.
Глава 24
СЕЙЧАС РАССВЕТ, НО в зеркале заднего вида такси почти не видно восходящего солнца. Не знаю, проснулся ли Каллум, увидит ли он записку, которую я оставила на крыльце его дома. Мне не хотелось показаться чересчур сентиментальной. Но сомневаюсь, что у меня получилось.
Дорогой Каллум!
Мне очень жаль, что я не смогла поехать в Голуэй. И на утесы Мохер. У меня даже не было возможности сказать тебе, как мне понравилось с тобой цитировать «Принцессу-невесту». Я могла бы пуститься в объяснения, как все непросто, но будет лучше, если я просто скажу, что у меня возникли проблемы с мамой. Весь остаток дня я думала о том, кто я и чего хочу (ну очень веселые и беззаботные мысли), и пришла к выводу, что мне нужно побыть одной. Самой испытать, что значит путешествовать – и быть художником – на своих условиях. А потому я поменяла рейс и немного раньше улетела во Флоренцию – следующее место назначения в дедушкином маршруте.
Я так долго поддерживала маму, держала язык за зубами в присутствии своей лучшей подруги, влюблялась в парней, которые не отвечали мне взаимностью. Я совсем позабыла, кто я такая без всего этого. Но, надеюсь, ты понимаешь, что дело не в тебе. Правда. Дело во мне – типичной американской девчонке, приехавшей в Европу, чтобы найти себя.
Что ж, тебе, наверно, интересно, кто такая Нора Паркер-Холмс? Отличный вопрос. И я составила вот такие списки.
Что мне не нравится:
• оранжевый цвет;
• как мама причмокивает губами, когда хочет что-то сказать;
• парни с тоннелями в ушах;
• испачканные пастелью пальцы;
• быстрый джаз, который вызывает у меня чувство тревоги;
• тонкие мажущиеся полоски кожуры, которые прилипают к банану после того, как ты его почистил.
Что нравится:
• сыр бри;
• звук входящего сообщения;
• надевать халат после душа;
• имбирный чай;
• выдавливать краску из алюминиевого тюбика;
• может, ты; возможно, ты; определенно ты.
Конечно, мне бы хотелось обсудить с тобой еще миллион вещей (и посетить миллион мест, где можно целоваться), но на сегодняшний день важнее другое. Я очень надеюсь, что мы снова увидимся. Благодаря чудесам интернета – если ты еще не удалил меня после того, как я тебя кинула, – мы сможем общаться по видеочату даже через Атлантический океан, и ты все мне расскажешь про «Властелина колец». Конечно, существует еще реальная возможность, что ты поступишь в Браун, а я – в ШДРА, и тогда мы увидимся на Род-Айленде. И в качестве компенсации за то, что бросила тебя, я куплю тебе билет на очередной марвеловский фильм, который мы посмотрим вместе.
