– Ну, продолжим дружить на «Фейсбуке», – замечает Майкл.
– Я вас всех приглашаю к себе на свое восемнадцатилетие, – говорит Тесс. – Это будет грандиозно. Гулянка на всю улицу. Полный отрыв.
Я поворачиваюсь к Мейви:
– А ты поддерживаешь связь с другими омовцами?
– Иногда, – отвечает она. – Конечно, это сложно после их отъезда, но у меня есть даже друзья, с которыми мы общаемся каждый день. Один в Индии, другой в Калифорнии. В общем, с несколькими…
В этот миг Каллум склоняется ко мне, и его губы касаются моего уха так, будто он его целует.
– Мы не потеряем связь, – шепчет он.
От его дыхания у меня по коже бежит ток, и я не могу сдержать смех. А потом мы уже все хохочем без причины. Когда вода постепенно сливается с темно-синим небом, я прижимаюсь к Каллуму и утыкаюсь лицом в его шею.
– Не забывай обо мне, – шепчу я.
Он отвечает так тихо, что кажется, будто мне это послышалось:
– Я бы не смог, даже если бы захотел.
…Когда я вся мокрая возвращаюсь в дом Эвелин, мама не говорит мне ни слова. Она просто поднимает голову от книги, с легкой улыбкой вздыхает и возвращается к чтению.
– Только не капай на ковер! – доносится с кухни радостный голос Эвелин.
* * *
Дни в Оме пролетают как один миг. За едой, работой в студии и занятиями. За общением с Леной в «Фейсбук» («иду на репетицию, надеюсь, ты весело проводишь время! Л.»), молчаливой обидой на маму и попытками не показывать ей свои альбомы. И у меня очень мало времени на Каллума, меньше, чем я бы хотела.
Однажды вечером, после занятий, я отправляюсь в студию, чтобы закончить работу по заданию Деклана – использовать сочетание пастели и темперы для создания воскового эффекта. Я встречаю Каллума в дверях.
– Я как чувствовал, что найду тебя здесь.
Я решаю не подавать виду, что все эти дни думала о нем, и склоняю голову над картиной.
– Похоже, все не так ужасно!
Отступаю назад. Коровий череп, который я рисую, выглядит почти как настоящий. Дома я никогда не изображала ничего подобного и в таком стиле.
– Ты не отвечала на сообщения, – продолжает Каллум, помахивая телефоном.
– Я работала.
На время работы я выключаю телефон. Это был один из первых уроков Деклана – как устранить мешающие факторы, – но в кои-то веки он учил тому, что я уже и так знала. Я никогда не рисую, если есть хоть малейший шанс, что телефон может отвлечь меня от работы именно тогда, когда нужно сделать решающий мазок. В творчестве мне приходится отключаться от реального мира.
– Пошли, – зовет Каллум. – Я хочу тебя кое-куда отвезти.
– Но я еще не закончила.
– Уже… – проверяет он телефон, – одиннадцать вечера, пятница. Если ты не пойдешь со мной сейчас, я впаду в ужасную депрессию за нас двоих.
– Ладно. Дай только все убрать.
Каллум рассеянно водит пальцем по лежащим на столе кистям.
– А твоя мама не будет против, если ты вернешься позже полуночи?
Я принимаюсь отмывать палитру в каменной раковине и счищать с рук пастель. Несколько секунд вода течет радужными струйками.
– Нет. К счастью, из-за всей этой истории с «я остаюсь в Ирландии» мы заключили соглашение: она не лезет в мою жизнь со своими комментариями.
– Это хорошо, – говорит Каллум, – потому что сегодня тебе суждено сесть в грузовик к малознакомому парню и позволить ему отвезти тебя в одно таинственное место.
– Звучит как начало больших неприятностей.
Он улыбается, и в эту секунду мне хочется поцеловать его. Хочется, чтобы он сорвал с меня одежду, мы повалились на мою картину и катались по еще не высохшей поверхности, а практически идеальный череп коровы отпечатывался на наших спинах. Но я, отогнав эти мысли, беру его за руку и выключаю свет в студии.
– Веди меня.
* * *
– Кладбище? – удивляюсь я, когда мы останавливаемся у ворот и Каллум выключает фары.
– Не просто кладбище, – отвечает он и с улыбкой добавляет: – Хотя, конечно, выглядит вполне обычно.
Я снова сжимаю его руку: отчасти потому, что мне невероятно сильно хочется ощущать его рядом, а отчасти потому, что мы посреди ночи приехали в такое место. Прислушиваюсь к шуршанию мокрого гравия под ногами, пока мы по узкой извилистой тропинке пробираемся сквозь траву. Пытаюсь разглядеть имена на некоторых надгробиях. Многие уже старые и обветшалые, слов не разобрать, лица стерлись от времени и непогоды. На глаза мне попадается склеп с вырезанной на камне фамилией КЭССИДИ, но я ничего не говорю.
Проходит не меньше часа, прежде чем Каллум приводит меня к скамейке под широким раскидистым деревом. В темноте листья выглядят почти черными, кладбище освещает всего несколько далеких фонарей. Не будь мы окружены разлагающимися телами, обстановка показалась бы мне невероятно романтичной.
– Это одно из старейших кладбищ в Ирландии, – замечает Каллум.
– Правда?
– Ну, наверное. Иногда я прихожу сюда. Просто подумать. Здесь так тихо.
– Мне нравится.
– Я могу с тобой поделиться, – говорит Каллум. – Теперь это и твое место.
– Это очень щедрое предложение, Каллум Кэссиди.
– Мы, супергерои, – вообще щедрые ребята. Всегда призываем к человечности, всеобщему благу и все такое.
Я поднимаю с влажной травы свой рюкзак и устраиваю его на коленях.
– Ну-ка, что у тебя там? – интересуется Каллум, заглядывая внутрь. – Альбом – ну, это классика, – карандаши, солнечные очки, смятый чек из «Старбакса» в Бельгии… Кстати, а почему из всех мест ты выбрала Бельгию?
– Честно говоря, – смеюсь я, – понятия не имею. Мой дедушка этого захотел. Да и звучало круто.
– Бельгия – это же какое-то недоразумение.
– Знаю.
– Ладно, – продолжает Каллум. – Не будем отвлекаться! Что тут еще… Гигиеническая помада, очень практично. И…
Он извлекает вторую книгу из трилогии «Категории» – «Преданная кровь». Я брала ее с собой в поездку на случай, если мне захочется перечитать что-то легкое.
– Вообще-то я ее уже читала. Всю серию. Должно быть, просто осталась в сумке.
Теперь он считает меня тупой из-за того, что я читаю такие книги? Наверное, стоило взять «Гордость и предубеждение», «Улисса» или «Радугу земного тяготения».
Каллум крутит книгу в руках. Кажется, он вообще не может усидеть спокойно, ничего при этом не делая.
– Хорошая? – Тут же он принимается читать вслух описание с оборота книги: – Валентина Невервудс никогда не считала себя особенной. До тех пор, пока Испытание не показало, что она единственная, кто может спасти Общество от зловещих сил правительства Цитадели. Вместе с другом детства Эрмиасом, с мрачным и таинственным Антемом… – На этом месте он поворачивается ко мне. – Я уже запутался.
