Я не умею отстаивать свое мнение иначе, кроме как вспылив, а этот способ, по опыту и статистике, имеет самый низкий процент успеха. И не успеваю я опомниться, как слова сами слетают с языка:
– Вот почему всегда лучше там, где нет тебя.
Я вижу, что сделала ей больно. Мама вздрагивает и, крепко сцепив руки, кладет их на колени.
– Прости, – шепчу я.
Не знаю, слышала ли меня мама. Так или иначе, она никак не реагирует. И тут на помощь снова приходит мой ангел-хранитель.
– Каллум – милый мальчик, – опуская книгу, говорит Эвелин и переплетает пальцы.
– Вы его знаете? – Мамино лицо немного смягчается.
– Конечно, – отвечает Эвелин. – Кэссиди живут дальше по дороге. Каллум – хороший мальчик. Я знала его еще малышом. С Норой все будет в порядке!
Мама оборачивается ко мне, и я одариваю ее своей самой обнадеживающей улыбкой.
– Ну ладно, – сдается она. – Только постарайся вернуться до полуночи.
Она смотрит на кивающую Эвелин, и я шумно выдыхаю от облегчения. Я все-таки иду на вечеринку с симпатичным ирландским парнем по имени Каллум! Но тут я опускаю взгляд на свои фланелевые штаны и безразмерную толстовку Северо-Западного университета.
– Пойду переоденусь.
Эвелин расплывается в улыбке, а мама в истинной манере миссис Беннет восторженно кивает. Я невольно улыбаюсь своим мыслям: мама читает, сидя в обитом ситцем кресле Эвелин, и хочет, чтобы я хорошо провела время.
* * *
Каллум прибывает на зеленом пикапе, и моя жизнь внезапно становится похожей на песню Тейлор Свифт. Из колонок орет незнакомая клубная музыка, с приборной панели свисает айфон, ненадежно прикрепленный к ней аудиокабелем. Переднее сиденье занимает какой-то парень, поэтому я забираюсь назад.
– Нора, это Майкл. Майкл, это Нора. – Каллуму приходится перекрикивать музыку, чтобы мы его слышали. – Вообще-то Майкл должен сесть назад, но он у нас не джентльмен.
– Да все нормально, – кричу я в ответ. – Я не обижаюсь.
Но Майкл притворно вздыхает:
– Ну уж нет. Так дело не пойдет.
Прямо на ходу он отстегивает ремень и, перебравшись на заднее сиденье, плюхается рядом со мной.
– Оно в твоем распоряжении.
В зеркале заднего вида я замечаю, как Каллум закатывает глаза.
– Боюсь, мне не удастся пролезть, не запачкав сиденья, – говорю я.
Я скорее сомневаюсь в своей способности изящно приземлиться на место, не показав Каллуму голой задницы, чем беспокоюсь о чистоте его машины. Тот смеется.
– Они видали вещи и похуже твоих ботинок. Напомни мне рассказать историю, как я вез Майкла обратно из Голуэй. Мы спасали теленка. И потом еще несколько месяцев тут воняло навозом. – Он похлопывает по соседнему сиденью, приглашая меня к себе.
– Только не пялься на мою задницу, – оглядываясь через плечо, предупреждаю я Майкла, и тот любезно прикрывает глаза.
Хотя, перелезая, я чуть не заезжаю Каллуму в челюсть, мне все же удается сесть спереди, не уронив своего достоинства.
Мы катим по темным дорогам еще несколько минут, когда я наконец задаю свой главный вопрос:
– А… что такое кейли? – Но у меня выходит «сийли», и я чувствую даже в темноте, как лица парней расползаются в улыбках.
– Может, ты поведаешь? – предлагает Майкл.
– Ну, – начинает Каллум, переводя взгляд с дороги на меня, потом снова на дорогу и снова на меня. – Во-первых, произносится как «кейли».
– В ирландском произношении черт ногу сломит, – с заднего сиденья отзывается Майкл. – Так что я прошу прощения от лица всей нации.
Каллум прочищает горло.
– Как я уже сказал, это, по сути, вечеринка, такая… традиционная. Или не совсем, но, в общем, все танцуют под кельтскую музыку. Мы просто собираемся вместе. И танцуем.
– Если только Каллуму удается уговорить девушку потанцевать с ним, – замечает Майкл.
Глаза Каллума расширяются, и он тянется назад, пытаясь стукнуть друга.
– Да шучу я, шучу! – смеется Майкл. – Сдаюсь!
Каллум убирает руку.
– К тому же, – хитро продолжает Майкл, – мы все знаем, что настоящая проблема заключается в том, с ним хочет потанцевать слишком много девушек. Если ты понимаешь, о чем я.
– Заткнись! – кричит Каллум.
Но при этом мы все улыбаемся.
* * *
Наконец мы на месте. В углу, на самодельной сцене, я замечаю микрофон. Здесь потом кто-то будет выступать?
– Давай, – говорит Майкл. – Возьмем тебе выпить!
– Есть! – восклицает Каллум и исчезает в толпе танцующих подростков.
Перед выходом я переживала, что в джинсах и майке буду выглядеть глупо (вещей у меня с собой немного, я как-то не думала, что симпатичный парень пригласит меня на вечеринку), но теперь вижу, что даже во фланелевых штанах чувствовала бы себя отлично. Народ одет кто во что горазд: одни девушки в платьях, а другие, как я, в джинсах и ботинках. Все мокрые и немного грязные после дождя, но их это совершенно не смущает.
Каллум возвращается с двумя бутылками пива. Чокается со мной и, сделав глоток, предлагает:
– Пойдем потанцуем.
И я соглашаюсь. Шагов я не знаю, поэтому стараюсь смотреть вниз, чтобы не отдавить никому ноги. Весь танец состоит из следующих движений: шаг, взмах ногой, взмах ногой, взмах ногой, поворот – в этот миг Каллум хватает меня под руку и быстро-быстро вращает.
Натанцевавшись, я говорю, что хочу попить, и направляюсь к бару. Я уже ухожу, когда вдруг замечаю Мейви.
– Привет! – Похоже, полстакана «Бейлиса» и бутылка пива сделали меня более общительной.
– Нора! Я так рада, что ты здесь! – Она обнимает меня, и я поражаюсь такому дружелюбию.
– Да, меня Каллум привез, – говорю я. – Каллум Кэссиди.
– Я знаю Каллума!
– И его друг Майкл, – добавляю я, чтобы не казалось, будто я помешана на Каллуме. Хотя есть немного.
Она улыбается и принимается красить губы помадой.
– А скажи мне, – начинаю я. – Каллум – хороший парень?
Мейви смеется:
– Да, хороший.
– А он… свободен?
Мейви аккуратно закручивает помаду и накрывает колпачком.
– Каллум… хороший парень. – Она причмокивает губами и подтирает там, где помада смазалась. – Но я не хочу, чтобы у тебя сложилось, так сказать, неправильное представление. Он невероятно дружелюбный. Он флиртует со всеми. Буквально со всеми. Но это не значит, что ты ему не нравишься, наоборот, просто… ты меня понимаешь.
