– Ну а ты? – спрашивает Каллум. – Откуда приехала? И… О, а как тебя зовут? Господи, я и правда за все это время так и не спросил твоего имени?
– Нора. Нора Паркер-Холмс, через дефис. И я из Чикаго.
– Хорошо, Нора Паркер-Холмс через дефис из Чикаго, какой твой… самый нелюбимый фильм?
– Мой самый нелюбимый фильм?
– Да ладно, разве этот вопрос не интереснее, чем если бы я спросил о самом любимом? – Стул возле Каллума освобождается, и он, похлопывая по нему, предлагает мне сесть. – Хочешь выпить?
– Нет, спасибо, я не хочу. – Не сочтет ли он меня неудачницей из-за того, что я не пью? – И… э-э… мой самый нелюбимый фильм «Донни Дарко».
– Что? Не-е-е-ет! Я обожаю этот фильм! – Взволнованный намечающимся обсуждением, Каллум разворачивается и впивается в меня взглядом. А потом кладет обе руки мне на плечи, и у меня по спине пробегают мурашки. – Стой, – говорит он. – Погоди. Мы еще обсудим наши разногласия, но для начала поведай мне всю эту нудятину о себе: возраст, родной город, надежды, мечты…
– Родилась и выросла в Чикаго… как бы. На самом деле я живу за пределами Чикаго. И… мой дедушка – художник, он оплатил мою поездку в Европу. А… мама решила увязаться за мной.
Произнося эти слова, я вдруг осознаю, насколько ужасающе скучная у меня жизнь. Некоторые подростки в одиночку переплывают океан, другие с детства растут солдатами, а иные на заднем дворе лечат краснуху химическими веществами, найденными в удобрении. Я же просто черкаю в альбоме, крашу волосы зеленым и притворяюсь, что это делает меня особенной.
– А еще у тебя поганый вкус в фильмах, – добавляет Каллум.
– Неправда! А какой у тебя самый нелюбимый фильм? – интересуюсь я.
– «Мстители: Эра Альтрона». Не полная лажа, конечно, но все же Джосс подкачал. Сам-то фильм неплохой, но после такой крутой работы, как «Другая война», ожидаешь большего. Думаю, ты меня понимаешь.
Не знаю, что за ангел послал мне этого классного ирландского парня, который любит «Мстителей» так же сильно, как и я. Но кто бы ты ни был, спасибо тебе! Я буду петь гимны в твою честь. Даже сама напишу их. Если ты ирландский ангел, я стану произносить слово «честь» на британский манер, чтобы должным образом почтить тебя.
Каллум опрокидывает стакан, и на язык ему падают последние капельки пива.
– Можно у тебя еще кое-что спросить? – Не успеваю я ответить, как он продолжает: – Почему твой блог называется «Офелия в раю»?
– Если честно, не знаю, – улыбаюсь я. – На уроке английского мы как-то читали «Гамлета», и мне понравилось. Это была первая шекспировская пьеса, которую я вроде как поняла. Парень возвращается из колледжа, у него в жизни теперь все по-другому, он сталкивается с тем, что ему нужно поступить правильно, хотя никто ему не говорил, что значит правильно. А рядом уже нет родителей, которые могли бы дать тебе «правильный ответ», как это бывало в детстве, понимаешь? В этой проблеме замешана и его мать; он, как и мы, не понимает, настоящий ли его отец или лишь олицетворение его вины. И тогда он придумывает самый худший план: прикидывается сумасшедшим и всю пьесу ведет себя так, убегает от пиратов… Не знаю. Мне его жалко. Я-то вижу его где-нибудь на пляже попивающим пина-коладу и читающим книгу, а не борющимся за судьбу Дании и свою душу.
– А откуда взялась Офелия?
Я делаю глубокий вдох. По правде говоря, я создала этот блог в прошлом году, когда у нас с Ником было… не свидание, а какое-то ужасное невразумительное «нечто». Тогда я ничего об этом не сказала Лене, потому что мне было стыдно. Я понимала, что это ненадолго. Внутренний голос твердил мне, да я и сама это осознавала, что он использует меня.
В тот вечер я ждала на подъездной дорожке, когда за мной на джипе приедет Ник. Маме я соврала, что меня заберет девочка из класса по химии и что мы хотим поработать над презентацией. Я села к нему в машину, и мы обменялись неловкими приветствиями:
– Привет.
– Привет.
Мы не обнимались, не целовались. Просто ехали молча. Как-то в журнале «Севентин» я прочла, что самая чувствительная часть тела у парней – это волосы на границе головы и шеи, потому что к этому месту очень редко прикасаются. И пока Ник вел машину, я погладила левой ладонью мягкий ежик его волос. Он ничего не сказал, но и остановиться не попросил. Так что я не убирала руку, а он тем временем свернул с шоссе и, проехав мимо центра города, направился к пляжу.
По ночам пляж закрывают, но мы сюда приехали не по берегу гулять. Ник заехал на парковку и заглушил двигатель. Я убрала руку с его шеи, а после, поддавшись своей самоуверенности, опустила ладонь на его джинсы. Даже сквозь ткань я почувствовала, насколько он возбудился.
На следующий день я написала ему: «Как дела?»
Через час он ответил: «Не особо».
Больше ничего. Ни подробностей о прошедшем дне, ни даже равнодушного: «У тебя?»
Тогда я поняла Офелию лучше, чем за все время наших лекций по английскому. Либо парень, которого ты любишь, сумасшедший, либо притворяется таковым. И пока желаешь того, кого не можешь понять или кто не позволяет тебе этого сделать, ты сама сойдешь с ума. Надежда на взаимность похожа на китайскую пытку водой: с отчаянием ждешь следующую каплю – хоть какой-то знак, что ты ему нравишься, – но не знаешь, когда она упадет. И упадет ли вообще.
* * *
– Не знаю, – отвечаю я. – Просто мне кажется, что она заслуживает большего интереса.
Каллум ерзает на стуле и откашливается. Проверяет телефон, легонько улыбаясь самому себе, а потом снова обращает на меня все свое внимание.
– На самом деле, если быть честным, я никогда не читал «Гамлета», – говорит он. – Хотя мы должны были.
На этот раз я краснею. Наверное, он считает меня чокнутой. Пустилась в разглагольствования о Шекспире. В баре. А я даже не знаю его фамилии.
– Какая у тебя фамилия? – спрашиваю я.
– Кэссиди.
– Каллум Кэссиди. Неудивительно, что ты так любишь супергероев.
– В смысле?
– Каллум Кэссиди – КК. Ну, это как Лекс Лютор, Лоис Лэйн, Джессика Джонс, Баки Барнс, Брюс Беннер, Пеппер Поттс… Ты сам практически супергерой.
– Да ты не задумываясь можешь назвать столько персонажей!
– Просто в детстве я читала много комиксов. И у меня хорошая память.
– Ну, со мной не все так однозначно – я мог бы оказаться и суперзлодеем, как… Доктор Дум, ДД.
– И какая бы у тебя была суперспособность?
– Я бы уничтожал своих противников знаниями малоизвестных фактов из «Властелина колец». А у тебя?
На минуту я задумываюсь.
– А я бы… могла нарисовать что угодно, а потом это материализовать.
В притворной ярости Каллум стучит кулаком по столу:
