– Мне гранатовый чай. – Хотела добавить «пожалуйста», но эта коза не спускала глаз с моего парня.
– Мне воды, – сказал Джуд, заглянув в меню.
– О, возьми лучше что-нибудь поинтереснее, – решила приободрить его мама. – У них сегодня в праздничном меню очень вкусный сидр или…
Джуд поднял на нее глаза.
– Мне воды, – повторил он, стискивая зубы.
Посмотрев на маму взглядом «оставь его в покое», я повернулась к официантке. Та по-прежнему сверлила Джуда взглядом.
– А знаете что? Мне, пожалуй, тоже воды, – заявила я.
Джуд посмотрел на меня, и я ему улыбнулась. Видок у него был не очень – как у бешеной гориллы, загнанной в клетку. Кто бы мог подумать, что обычный праздничный ужин с моими родителями превратится вдруг в стихийное бедствие. А ведь я должна была это предвидеть…
– Четыре воды, пожалуйста. – Папа закрыл меню.
– А с основным заказом вы уже определились? – спросила официантка.
– Да, нам, пожалуйста, четыре сета по праздничному меню, – сказал папа, забирая у нас меню.
– На меня не заказывайте, – покачал головой Джуд. – Спасибо, конечно.
– Джуд… – начала я, но он оборвал меня одним взглядом.
– Люс, я не голоден. Все в порядке.
За каких-то десять секунд стихийное бедствие переросло в настоящую катастрофу. Если так будет продолжаться, что ждет нас к вечеру?
– Сынок… – ласково начал папа, но Джуд его перебил:
– Я вам не сынок. – Он стиснул зубы. – Мой отец сидит в тюрьме. За убийство вашего сына. Поэтому не надо притворяться, будто между нами есть какие-то родственные отношения.
Он вскочил, отодвинул стул ногой и зашагал к выходу. Я тотчас бросилась вслед за ним, однако не смогла догнать. Парень вылетел из ресторана, прежде чем мне удалось пересечь зал. Наконец я оказалась на улице.
– Джуд!
Однако тот не услышал. Он кружил возле своего пикапа, сжимая кулаки и глядя перед собой в пустоту. Потом, тряхнув головой, со всей дури вдруг пнул колесо и кулаком двинул по ржавому боку машины. Потом еще раз и еще, он колотил грузовик с такой силой, что грохот эхом разносился по всей улице.
– Джуд! – Я ринулась к нему, скользя на мокром снеге. – Джуд, прекрати!
Я схватила его за руку, но он продолжал бить свой грузовик, так что пришлось обхватить руку Джуда обеими своими – только так я смогла привлечь его внимание.
– Джуд… что ты делаешь?! – Я с трудом перевела дыхание.
Он поднял на меня глаза – угольно-черные, они не сделались светлее, как обычно, когда я унимала очередной его приступ гнева. По моей спине побежали мурашки.
– Люс, тебе сейчас нужно оставить меня в покое, – сказал, отмеряя каждое слово.
– Не дождешься, – огрызнулась я, по-прежнему держа его за руки.
– Черт возьми, Люс! – заорал он, снова пиная злосчастный грузовик. – Со мной сейчас небезопасно!
– Ты меня не тронешь.
– Не нарочно! Но я все порчу, Люс! Понимаешь, все! – Он отвернулся. – Не знаю как, но это вшито в мою ДНК! И тебя могу защитить лишь одним способом: если буду заранее предупреждать, чтобы ты уходила, а ты будешь слушаться!
Сердитый голос стал почти умоляющим. Джуд просил оставить его одного, когда ему больше всего нужна поддержка.
– Мне надо это выплеснуть, понимаешь? И я должен быть один! – Он провел рукой по моей щеке – бережно, словно боялся сломать. – Передай родителям мои извинения.
Я взяла его ладонь и прижалась к ней щекой. Пальцами ощутила что-то мокрое. Опустила глаза и ужаснулась:
– У тебя же кровь!
– Так, царапина…
Он поморщился, отнимая руку.
– Царапина – это когда бумагой порезался! – Второй кулак тоже кровоточил. – А у тебя кровь хлыщет. Надо швы накладывать!
Я открыла дверь в машине и вытащила из-под сиденья запасные ключи. Не знаю, где ближайшая больница, но мы же в Нью-Йорке, наверняка до нее рукой подать.
– Садись, – велела я. – Отвезу тебя к врачу.
– Нет. – Джуд вытащил меня из машины. – Ты сейчас вернешься в ресторан и пообедаешь с родителями.
– Тебе надо обратиться за помощью, – настаивала я, протягивая к нему руки.
– Люс, оставь меня в покое, – предупредил он, забираясь в кабину.
– Хватит вести себя как придурок и включи уже голову! – Обиженно пнула я ногой дверцу, которую он только что закрыл.
Он опустил стекло и вздохнул, но на меня так и не посмотрел.
– Стараюсь как могу… Твои родители отвезут тебя домой?
– Если скажу «нет», ты останешься?
– Нет, – без тени сомнения отозвался он, заводя двигатель. – Просто вызову тебе такси, чтобы ты не ходила по улицам одна.
Он выводил меня из себя.
– Значит, отвезут.
– Хорошо, – кивнул Джуд. – Позвоню потом. Когда приведу голову в порядок.
Я горько рассмеялась:
– Боюсь ждать придется долго – до самой старости.
На миг он закрыл глаза.
– И мне тоже начинает так казаться, Люс…
Черт, не такого ответа я ждала, хотя он и напрашивался сам собой.
– Прости. Я не это имела в виду.
Джуд кивнул:
– Знаю, Люс. Знаю, ты имела в виду не это. – Он сжал пальцы на руле. – Но все равно так оно и есть.
Его тон заставил меня вздрогнуть.
– Джуд…
Не глядя на меня, он завел двигатель, ожидая, когда я сойду с дороги. И я сдалась, шагнув в сторону.
– Прощай, – шепнул он, трогаясь с места.
Глаза защипало от слез, но я постаралась их сдержать. Дать сейчас волю слезам – значит признать: мне есть что оплакивать. А мне не хотелось оплакивать наши отношения. Поэтому я взяла себя в руки, концентрируясь на запятнанном кровью снеге и всеми силами отгоняя мысль о том, что хорошего теперь можно не ждать… Я действительно вернулась в ресторан, игнорируя насмешливые, а порой и неодобрительные взгляды, даже умудрилась поддерживать беседу с родителями и ощутить вкус еды. В общем, делала хорошую мину при плохой игре. С каждой секундой сердце саднило все сильнее. Мне хотелось быть с Джудом, успокоить его, пусть даже он не нуждался в моем утешении, убедиться, что мы переживем эту бурю и у нас все будет хорошо.
После обеда я показала родителям Нью-Йорк. Мы посмотрели кое-какие достопримечательности, поболтали о пустяках, купили хот-доги у уличного торговца. Сердце у меня при этом ныло беспрерывно.
– Дочка, ты точно не хочешь остаться с нами в отеле? – спросила мама по дороге в общежитие. – Мы улетаем рано утром, но ты могла бы выспаться без нас, а потом взять такси.
