— Аришка в реанимации, за неё дышит аппарат, но хирург сказал, что всё будет хорошо. Надо только подождать и посмотреть на… динамику? Да, он так сказал.
— Кать, значит, это отлично, да?
— Это… нормально.
— Хорошо, пусть будет нормально. Что сказал врач? Аришка… С ней всё будет… Нормально?
— Мы ждём, когда она проснётся.
— Окей.
Я замолчала, пытаясь осмыслить сказанное. Потом осторожно спросила:
— А ты как?
— Я… Я-то хорошо. Слушай, этот твой придурошный с ящерицей приехал.
Придурошный с ящерицей?
— Николай? — недоверчиво переспросила я. — Зачем?
— Откуда я знаю! Сказал — поддержать.
— И он… Сейчас там?
— Неподалёку.
— Катюнь, дай ему телефон, пожалуйста.
В трубке зашуршало, завозилось, и я услышала голос Николая:
— Засем ругаисся, хозяйканама!
— Засем ты попёрся в Германию, дорогой жилец? — в лоб спросила я.
— Поддержать твою сестру.
— М-м-м…
— Не мычи, Люба. Она была, как натянутая струна, и я её понимаю. У меня тоже есть дочь, в чём ты могла убедиться, потому что видела мой паспорт.
— Я понимаю. Я тоже сейчас… такая же…
— Всё будет хорошо, Люба, — мягко ответил Николай. — Не волнуйся, я присмотрю за девочками, а ты отдыхай.
Усмехнувшись, я возразила:
— Мне надо работать.
— Работай тогда. У тебя всё в порядке?
Я промолчала. Николай обеспокоенно спросил снова:
— Всё в порядке, Люба?
— Не знаю. Да. Нет. Я не знаю… Эй, мне звонила Зая!
— Эта твоя стерва? Которая кинула на деньги?
Он хмыкнул и уточнил:
— Что сказала?
— Что если я не прекращу её преследовать, она обратится в полицию.
Николай самодовольно засмеялся и сказал шутливым голосом:
— Аа-а-атлична! Она почти готова! Ничего не бойся, скоро она прибежит, чтобы всучить тебе твои деньги!
— Вот уж не верю, — с улыбкой ответила я.
— Не верь. Достаточно того, что я верю.
— Ладно, возможно. Передай трубку моей сестре, пожалуйста.
— Но ты же меня не выселишь, хозяйка? — обеспокоенно поинтересовался Николай.
— Не выселю, — уже откровенно рассмеялась я. — По крайней мере, до следующего месяца.
— Всё, я успокоен!
В телефоне снова зашуршало, и Катька воскликнула:
— За что мне вас послала судьба?! Вы двое сумасшедших!
— Ну извини, — пробормотала я. Сестра зашептала, словно прикрыв микрофон ладонью:
— Ладно, может, он и придурошный, но он был со мной всё время операции. Одна я бы сдохла от переживаний! Этот психанутый вытащил меня гулять по улице, прикинь!
Я прикинула и снова улыбнулась. Странный, придурошный жилец, но такой хороший! На его месте должна была быть я, но я не могла поехать с девчонками… Зато теперь они не одни. Николай присмотрит за ними. Я уверена, что он справится. Непонятно, конечно, почему он туда попёрся, но это просто отличная идея.
— Кать, я вас люблю, — просто сказала я. — Звони мне, как только Аришка проснётся.?
— Да уж как-нибудь позвоню, — буркнула сестра и отключилась.
Положив телефон на стол, я открыла морозилку. Пожалуй, я хочу пельменей. Очень хочу. С майонезом.
Правило 20. Всегда будь гостеприимной хозяйкой
— Так, два раза «чебусет», — сказала я повару и повернулась к бару: — Кружку и порт Артур за пятый столик.
— Добро. Отнеси заказ за семнадцатый, — повар сунул мне под нос тарелку с аппетитными домашними колбасками, но я помахала рукой:
— Нет-нет, моя смена кончилась уже пятнадцать минут назад! Вон, Анечка заступила.
Анечка, торопливо завязывая за спиной фартучек, появилась из подсобки:
— Я тут, кто меня ищет?
— Смену сдал! — я стащила точно такой же фартук с бёдер и подняла ладонь. Анечка звонко шлёпнула по ней своей и весело ответила:
— Смену принял!
— А я опять опоздала на метро, — пожаловалась ей. — Придётся такси вызывать…
— Я подвезу, Люб!
Сзади на меня налетел Женька, приобняв за плечо:
— Я тоже закончил, красавица, поехали кататься!
— Ах ты мой няша! — засмеялась я. — Отлично, сэкономлю пару сотен!
Женька водил длинный старый рыдван с гордым названием «Опель Кадет». Кажется, он был старше меня раза в два, если не больше. С другим водителем я бы побоялась сесть в такую машину, но бармен всё свободное время проводил или копаясь в моторе, или лёжа под Опелем. Да и на рыдване лучше, чем пешкарусом. А двести рублей пригодятся.
Как всякий уважающий себя таксист, Женька пытался развлекать меня разговором, уверенно руля по ночному городу. Но говорить мне не хотелось. Не знаю, как у бармена не болят язык и щёки после смены… У меня побаливает, приходится отмокать в горячей ванне. Хочу в ванну. И выпить чифирьку. И спать. Диван, диванчик, самый любимый мужчина в моей жизни!
— Осторожно, там помойка торчит, — привычно предупредила я Женьку, когда он въезжал во двор. Бармен ругнулся, дёрнув руль, и спас железо своей машины от вмятины в последний момент. Уже перед подъездом остановил Опель и сказал:
— Ну вот. До квартиры проводить?
— Спасибо, не надо, — усмехнулась я.
— Э, Любка, неужели я не заслужил даже чашечки кофе?
— Тебе кофе ещё носом не лезет? — пробурчала, ища ручку на дверце. Женька придвинулся ко мне, обнял совсем не так, как в кафе:
— Ну, не сбегай же! Ты чего?
— Жень, пусти.
— Не пущу, я же видел, как ты на меня смотришь!
Меня обдало волной парфюма, губы защекотали кожу рядом с ухом. Нет! Я не собираюсь с ним целоваться! Даже если он трижды хороший парень и подвёз меня… Но и ссориться тоже не хочу…
— Жень, я устала. Прости.
Вывернулась из его объятий и, наконец, нащупала ручку. Вырвавшись на свободу, вдохнула свежий ночной воздух, напоённый влагой. Никого мне не надо. А у Женьки отвратный одеколон, если уж на то пошло.
— Спасибо, что подвёз, до завтра, — бросила я в открывшееся окошко и быстрым шагом пошла к парадному. Чтобы случайно не догнал.
Отдышалась только в квартире. Бросив ключи на полочку, плюхнулась в кресло и выдохнула, закрыв глаза. После шумного кафе, после скрипучей музыки в машине, тут так тихо… Только старые ходики тикают на стене. Аришка с Катей ещё в Германии, Николай тоже там ошивается, собираясь вернуться с ними, мать в клинике… Я одна, совсем одна, и даже не знаю, наслаждаться этим или поплакать о горькой доле. Нет, буду наслаждаться. Сейчас в душ, потом чифирёк, а потом спатушки. Завтра выходной, можно шить в своё удовольствие — ту самую новую сумочку, которую начала пару дней назад…
