Но и ждать резона тоже не было. Собравшись с духом, она подошла к дому. Элла постучала в дверь, а затем прикоснулась к установленной на двери серебряной мезузе
[80], которая мало чем отличалась от их в Шанхае. Из дома доносились запахи Шаббата, похожие на почти забытый сон: испеченная хала
[81] и жареная курица вперемежку с затхлым дымом от трубки. Элла представила, как она, долгожданная дочь, входит внутрь, и ее сердце забилось еще быстрее.
В дверях появилась женщина, смахнув с лица рыжую прядь. Элла вздрогнула. Ну конечно, в доме должен был кто-то быть, напомнила она себе. Папа бы не приготовил такой ароматный ужин сам. Может быть, она была уборщицей или кухаркой? Но женщина двигалась абсолютно свободно, что подразумевало кое-что еще.
– Да?
Голос у нее был раздраженный, но не злой.
От волнения внутри у Эллы все перевернулось.
– Я ищу Джейкоба Саула.
Лицо женщины, сплошь покрытое веснушками, было слишком маленьким, как будто все черты сгрудились в середине.
– Джек все еще на работе в типографии, – ответила женщина. Элла мысленно отругала себя за то, что не запомнила американизированного имени из последних открыток. – Я могу вам помочь?
В ее голосе послышались собственнические нотки.
– Я… – Элла остановилась, заметив на запястье женщины жемчужный браслет. Папа вручил этот браслет ее матери в качестве свадебного подарка, олицетворяющего и ее камень-талисман, и ее имя
[82]. Он стал для нее самой большой драгоценностью.
Но в тот туманный день на пристани мама, провожая папу, вернула ему браслет – точно такой же, как и тот, который Элла только что увидела. «На случай, если будет тяжело с деньгами», – настаивала мама. «Но только до тех пор, когда я смогу снова надеть его тебе на запястье», – поправил папа. А теперь браслет висел на чужом запястье, не на бледном и изящном, как у мамы, а на полном и крепком.
– Я – миссис Саул, – добавила женщина, еще до того, как Элла смогла заметить на ее безымянном пальце золотое кольцо.
Элла не могла сделать и вдоха – грудь вдруг словно придавило тяжелой плитой. Нет, хотела она поправить, миссис Саул в Шанхае, покорно ожидает, когда папа Эллы пригласит их в Штаты.
У Эллы помутилось в голове – папа женился на другой женщине. Как такое могло произойти? Достаточно просто, вдруг поняла она, когда твоя жена была на другом конце света и никто не знал о ней… или о двух общих детях.
– А вы?..
Элла сжала кулаки, ощущая, что ее шок превращается в злость. Эта женщина о ней не знала. Конечно же нет. Она ни о ком из них не знала. Элла открыла рот, чтобы сообщить об этом и разбить на мелкие кусочки ее мир: «Ты не первая жена. Все это не по-настоящему».
В этот момент из-за ноги женщины показалась маленькая девочка.
– Мама?
Женщина попыталась убрать девочку с глаз, но когда та снова высунула нос, она взяла ребенка на руки. У девочки были кудри того же оттенка, что и у мамы, а карие глаза, без сомнения, были от папы Эллы. Она была младше Джозефа, но два года ей точно уже исполнилось. Подсчитав, Элла разозлилась еще больше. Папа и года не прожил один до того, как повторно женился. Неужели они вообще ничего для него не значили? После этого папа не перестал разыгрывать спектакль, а его письма продолжали хоть и все реже, но все же приходить.
– Вы что-то хотели? – с нажимом спросила женщина.
Девочка с любопытством рассматривала лицо Эллы.
Элла сникла. Она могла остаться, высказать все папе и настоять, чтобы он пустил ее жить. Выражение лица женщины, при всей своей озабоченности, казалось добрым и говорило о том, что она не прогонит ее. Но Элла была бы здесь лишней, ненужным напоминанием о прошлой жизни. И маме с Джозефом тут места не найдется.
Элла попыталась придумать какую-нибудь причину, почему она стоит в дверях дома этой женщины со своим чемоданом, но не смогла.
– Ничего, – наконец пробормотала она.
В глазах женщины что-то затаилось. И ее голос, низкий и мелодичный, очень похожий на голос ее отца.
– Вы…
Элла отвернулась и пошла прочь.
– Подождите…
Женщина неуклюже, удерживая девочку, побежала за ней.
– Он говорил, что был женат когда-то, но никогда не упоминал о ребенке.
О детях, мысленно поправила ее Элла. Она ждала, что женщина спросит о ее матери, но та не стала этого делать.
– Меня зовут Элис, – добавила женщина. – Я потеряла мужа в Нормандии во время войны.
Казалось, она просит понять ее. Элла задалась вопросом, сохранился ли у папы его характер. Изменилось ли и это или его новая жена просто терпела это в качестве цены за то, что рядом с ней кто-то был?
Элла размышляла, стоит ли рассказывать что-то еще о том, кто она такая, или о том, какое расстояние она преодолела. Эта женщина должна была знать не только о самой Элле, но и о маленьком мальчике и жене, которая преданно ждала. Но сама она не хотела знать эту женщину и не хотела признавать, что все это на самом деле.
Женщина проследила за взглядом Эллы, замершем на ее запястье. Она опустила ребенка и сняла браслет.
– Вот.
Элла колебалась. Она не будет принимать жалость или подаяние, особенно от этой женщины. Но она вернет себе мамин браслет как плату за то, что оставит эту женщину в покое и не разрушит всю ее жизнь. Элла взяла браслет и положила его в карман.
Она подняла глаза на второй этаж дома, где за открытым окном развевались бледно-желтые занавески. Там можно было выспаться, подумала она, или помыться и просто отдохнуть, да хоть просто выпить чашку чая. Конечно, женщина не откажет кровному родственнику ее мужа. Но та не предложила, а Элла была слишком гордой, чтобы попросить. Она отошла от крыльца.
– Что мне ему сказать?
Элла колебалась: даже если у нее был бы адрес или хоть какая-то идея, куда она пойдет, она все равно не хотела, чтобы папа приезжал за ней со своей полуправдой и оправданиями, которые бы никак не помогли все наладить. А возможно, если бы она позволила этому случиться, он бы за ней не поехал, и это бы было совсем больно. Она открыла чемодан и выудила оттуда темно-синий шерстяной свитер. Мама вязала его вечерами по крупицам; она настояла, чтобы Элла положила его к себе в чемодан, в котором свободное место было на вес золота, потому что была уверена, что он папе пригодится. Один только связанный ряд уже был бы визитной карточкой, а мамина скрупулезная работа – упреком.
