– О чем думаешь? – спрашивает Льюис, чуть склонив голову вправо.
– Просто воспоминание, – отвечаю я. Я хочу рассказать ему об этом случае на рынке. Но я делаю глубокий вдох, вспоминая про свою мать и этот образец огромной любви, который ей не суждено получить. – О моей маме. – Я кивнула. – Она до сих пор его ни в чем не винит. Она ждала его все эти годы с тех пор, как он ушел, забрав все деньги, полученные в наследство от ее родителей. Все до последнего цента. Он оставил ее – нас – ни с чем, а она все равно годами каждый вечер готовила его любимое печенье в надежде, что когда-нибудь он вернется домой. – Я качаю головой. – Не знаю. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь быть столь же преданна кому-то.
– Ты и не должна, – говорит Льюис. – Семейная жизнь не должна быть такой.
– Но ведь все в итоге становятся несчастны. Ты когда-нибудь видел, как родители Мэри ненавидят друг друга? А родители Эльзы? – Я прикусываю нижнюю губу. – Лучше уж умереть, чем жить вот так.
– А мы и не должны, – говорит Льюис.
От его слов мое сердце начинает бешено колотиться.
Он что, только что произнес «мы»?
Он берет мою руку, прежде чем я смогла перевести дыхание или решилась ответить.
– Мы можем жить по своим правилам. Мы можем создать нашу собственную прекрасную, идеальную семейную жизнь, лучше которой еще никогда не было.
Я с трудом сглатываю ком в горле.
– О чем ты говоришь? Мы же даже не знаем друг друга.
Он улыбается и указывает на свое сердце.
– Нет, знаем.
И я тоже знаю. Колокольчики прозвенели. И теперь в моих ушах раздается пение хора. Льюис прижимает свои губы к моим. И я уверена – это должна быть любовь.
Уже поздно, но мы знаем, что контора мирового судьи будет открыта. Тысячи лучших мужчин Сиэтла уходят утром в море, а когда мужчины уходят в море, бывают бракосочетания. Массовые бракосочетания.
Мы с Льюисом стоим вместе в очереди среди дюжин таких же парочек, которые целуются, плачут и крепко обнимают друг друга. И когда подходит наша очередь расписаться в свидетельстве и обменяться клятвами, мы делаем это без колебаний.
– Не могу поверить, что мы только что это сделали, – произношу я, когда мы рука в руке выходим из конторы.
– А я могу, – говорит с улыбкой Льюис. – Я только что женился на девушке моей мечты.
Я улыбаюсь, когда он снова заключает меня в объятия. Поодаль светятся огни отеля «Олимпик». От напитков из «Кабана клаб» я ощущаю тепло и легкость в теле.
– А теперь я отведу свою жену в лучший отель города.
Свою жену.
Я визжу от восторга. Он берет меня за руку, и мы вместе идем в отель.
Я открываю глаза на следующее утро. Голова раскалывается. Я потираю лоб и жмурюсь от солнечных лучей, льющихся сквозь тонкие шелковые занавески на окнах. В голове постепенно всплывают события прошлого вечера. Шампанское. «Кабана клаб». Страстные поцелуи Льюиса. Мартини. Мировой судья. Мои глаза распахиваются. Я поворачиваюсь вправо. Где Льюис? Я слышу, как откуда-то доносится свист. Из ванной? А затем на пороге появляется он.
– Доброе утро, милая, – говорит Льюис. Я натягиваю одеяло выше, прикрывая свое нагое тело. Он застегивает рубашку на своей военной форме; волосы все еще влажные после душа. – Решила наконец проснуться?
Он лег на кровать рядом со мной, опершись на локоть.
– Мы что… на самом деле?..
Он улыбается.
– Да. – Он указывает на большое кольцо на моем левом безымянном пальце – его золотой перстень с красным камнем. Мужское кольцо. – Привет, миссис Хэтэуэй.
На мгновение я ощущаю панику, и хоть я пытаюсь скрыть свои чувства, я понимаю, что Льюис это видит.
– Что такое? – спрашивает он. – Пожалуйста, только не говори мне, что ты считаешь все это ошибкой, потому что… я не могу уйти на войну с мыслью, что моя жена не хочет…
– Нет, – быстро перебиваю я его. – Нет, просто это все так неожиданно. Конечно же, я счастлива. – Я заставляю себя улыбнуться. – Я же только что вышла замуж за самого красивого мужчину в Сиэтле.
У него на губах снова расцветает улыбка. Он целует мои губы, затем шею. Он притягивает меня к себе, и я не сопротивляюсь. Ведь он мой муж.
– Обещай, что будешь мне писать, – умоляет меня Льюис.
– Конечно буду, – говорю я. – Напиши мне, как только окажешься в Европе, чтобы я знала, что ты благополучно добрался.
Он целует мою руку.
– Ты сделала меня самым счастливым человеком на земле.
От этих слов я начинаю думать, что не сделала никакой ошибки прошлым вечером. Начинаю думать, что наша ночь, наша встреча – все это было предопределено. Это должно было произойти. Конечно, должно было.
– Да?
– Да. Ты подарила мне самый лучший подарок. Свою любовь.
– Так же, как и ты, – произношу я.
Я слышу гудок парома и вспоминаю обрывки того, что он мне рассказывал о своем предстоящем путешествии. Льюис со своими товарищами доберутся до Бремертона на пароме, затем сядут на военный корабль, который доставит их до следующего пункта назначения где-то в Тихом океане, прежде чем они в конце концов достигнут Европы.
На паромном причале играет тихая музыка, и я тут же узнаю песню: «До скорой встречи» – ту самую, что играла прошлым вечером на лужайке у дома Мэри.
Слезы жгут мои глаза, а Льюис в последний раз заключает меня в объятия.
– Мы скоро увидимся, – шепчет он. – И проведем всю жизнь вместе. Такую жизнь, о которой пишут книги.
Я киваю. Я тоже этого хочу. И я надеюсь, что он прав.
Тремя годами позже
Грейс улыбается мне. Я чувствую облегчение из-за того, что она не осуждает меня, услышав мою историю.
– Так, значит, ты «военная невеста»?
Я киваю.
– Но я никогда никому об этом не говорила. Ни единой душе, даже своей лучшей подруге дома.
– А почему нет?
– Наверное, отчасти потому, что я даже сама в это не верила. Это случилось так быстро. Так легко было просто притвориться, что этого никогда не происходило, и жить дальше.
– Вы писали друг другу, как собирались?
– Поначалу – да, – отвечаю я. – Но потом стали писать реже, особенно когда я познакомилась с Сэмом. Я просто чувствовала себя такой виноватой. Поверьте мне, я сотни раз признавалась во всем в письмах к Льюису, но никогда не отправляла их. Мне казалось, что это было несправедливо – сообщать такие новости, когда он где-то на поле боя. – Я покачала головой. – Вот почему я и еду в Сиэтл. Рассказать ему… обо всем.
– И что же ты от него хочешь, милочка?
