– Привет, – негромко сказал он, отметив про себя покрасневшие глаза и припухшие щеки. Попробовал коснуться ее щеки тыльной стороной ладони, но Джой отдернула голову, и он уронил руку.
– Ванная в твоем распоряжении. Тебе не помешает принять душ. Нам нужно ехать. – Она с неприступным видом прошла мимо.
– Что сказал Марк?
– Ничего особенного. – Она сложила свои мокрые вещи, оставшиеся после вчерашнего дня.
Дилан нахмурился.
– Я тебе не верю.
Джой замерла с одеждой в руках.
– Прошу тебя. – Она посмотрела в сторону ванной. – Нам пора ехать.
– Может, сначала поговорим?
Она покачала головой, и по щеке скатилась слеза.
– Джой… – Дилан подошел к ней. Она подняла руку в протестующем жесте. Он остановился.
– Пожалуйста, не надо. – Голос у нее сорвался.
Она разрывала ему сердце. Он мог закрыть дверь, попросить ее выключить телефон. Они могли запереться от всего мира.
– Позволь мне помочь тебе. – С минуту он смотрел на нее, надеясь, что она откликнется.
Джой отвернулась.
Не зная, что делать, Дилан тяжело вздохнул. Такого рода разборки – не его сильная сторона. Захватив одежду, он направился в ванную. Принял душ, но решил не бриться – боялся, что Джой уедет, пока он моется. Натянул джинсы, надел черную футболку, провел расческой по мокрым волосам. Когда он вышел, Джой ждала у автомобиля. В магазине через дорогу она купила кофе и пончики. По непонятной причине это уязвило его даже сильнее, чем ее нежелание разговаривать.
Ему хотелось бы остаться с ней наедине без вмешательства внешнего мира. Сесть и вместе позавтракать. Оба зверски проголодались и заслуживали плотного завтрака из громадной яичницы с беконом и блинчиков, политых имитацией сиропа. У него потекли слюнки.
Он бросил на заднее сиденье вещевую сумку и «гибсон».
– Пойду выпишу нас. – Он так и сделал, а когда вернулся, Джой сидела в кресле водителя, и двигатель уже работал. Усевшись на пассажирское место, Дилан захлопнул дверцу и повернулся к ней.
– Джой… – начал он и протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Ему не терпелось дотронуться до нее с тех пор, как они проснулись.
Она отклонилась, и его пальцы повисли в воздухе.
– Ремень, – коротко сказала она.
– Черт, да посмотри же на меня.
Джой закрыла глаза.
– Пожалуйста.
Дилан вздохнул. Он перетянул грудь ремнем, щелкнул замком.
– Спасибо. – Она выехала со стоянки и взяла прежний курс, держась главной дороги, являвшейся продолжением шоссе 66 и считавшейся основной магистралью штата.
Дилан уставился в лобовое стекло. Дорожное полотно было усеяно листвой, ветками, мусором из опрокинутых баков. Клочками его сердца. От мокрого асфальта, слепя глаза, отражались лучи солнца. Он не надел солнечные очки. Они стали бы дополнительным барьером к той стене, которую так быстро воздвигла между ними Джой.
Дилан снова взглянул на нее. Подбородок вздернут, плечи напряжены. Нижняя губа дрожала, и эта маленькая деталь поразила его в самое сердце.
– Нам нужно поговорить, – сказал он.
– Нет, не нужно.
– Зачем ты так? – Она не ответила, и он попробовал подойти по-другому. – У нас с тобой была прекрасная ночь.
– Прошлая ночь не должна была случиться. Я довезу тебя до Чикаго, но там наши пути разойдутся.
Дилан напрягся.
– Мы заключили сделку, – напомнил он твердым голосом.
– Со сделкой покончено. – Она провела кончиком пальца под глазом.
Дилан стукнул кулаком по колену. Ему очень не хотелось арендовать машину. И не хотелось прощаться.
– Я хочу знать, почему ты передумала.
– Насчет сделки?
– Нет. Насчет нас.
– Нет никаких «нас».
– Последние двадцать четыре часа никого, кроме нас, не было. Если не ошибаюсь, тебя это захватило не меньше меня.
– Ты ошибаешься. Я не…
– Ты сказала: «Я выбираю тебя».
– А ты говорил, что никогда не женишься. «Отношения – сложная и запутанная штука». Припоминаешь? Ты сказал мне это в день нашей встречи.
– А если я скажу, что передумал?
Она быстро и испуганно взглянула на него. Потом закатила глаза.
– Ты годами так думал. А мы знакомы всего неделю. И ты ждешь, что я поверю?
– Я тебе когда-нибудь врал?
– Не знаю. А ты врал?
– Это ты мне скажи. – Он неотрывно смотрел на нее.
Джой сглотнула, расслабила ладони, державшие руль.
– Нет.
Выждав секунду, он уточнил:
– Ни разу до сих пор.
Выпрямив спину, она перевела взгляд на дорогу.
– Мы с Марком снова помолвлены.
– Ты и не разрывала помолвку. – Его глаза устремились на бриллиант, который она так и не сняла. Он дал себе зарок не заходить дальше дружбы, пока из поля зрения не исчезнет Марк. Но потом она бултыхнулась в бассейн, как пушечное ядро, станцевала с ним под дождем, вышла мокрая из ванной в одном полотенце, посмотрела на него, как сказочная нимфа, и он лишился силы воли. В тот момент Дилану было дважды плевать на то, что это, скорее всего, обернется болью для них обоих. Он просто хотел быть с Джой. Он хотел эту ночь в дороге.
– Я пытаюсь объяснить тебе, что это, – она показала на свое мокрое лицо и опухшие глаза, – не имеет отношения к Марку.
– Так объясни. Что с тобой происходит? – Дилан кивнул на ее напряженную позу и наряд. Одежда, прическа – все было использовано, чтобы отгородиться от него. Он вспомнил список, зажатый в руке Джой, когда она выходила из ванной, и вздохнул. Посмотрел вверх, на брезентовый полог, и понимающе закрыл глаза. – Это из-за Джуди.
– Нет. – Джой резко мотнула головой. Потом поникла в кресле, как увядший цветок. – Да. Джуди никогда не изменила бы Тодду.
– Кто такой Тодд? Приятель Джуди? – спросил Дилан, припоминая один из предыдущих разговоров. Какое отношение этот парень имеет к Джой?
Она не ответила ему. По щеке скатилась слеза, потом другая.
– Ты мне очень нравишься, Джой. Черт, я никогда не забуду вчерашний день и прошлую ночь. За еще одну ночь с тобой я согласился бы выступить в Мэдисон-сквер-гарден вживую. – Он наклонился к ней. – У меня сложилось впечатление, что ты чувствуешь то же самое. А потом позвонил Марк, и ты заперлась в ванной, не пожелав даже доброго утра, и вышла одетая как сестра. И ведешь себя как сестра.
– Откуда тебе знать, как она себя вела? – бросила Джой. – Ты ее в глаза не видел.
