Фред Меррик по кличке Грипс – главный инженер, которого Дилан пытается взять измором и переманить в «Уэстфилд» уже несколько месяцев. Единственная проблема в том, что Грипс неплохо устроился в «Атланта рекордз».
– Тебе удалось с ним встретиться? – спрашивает Чейз.
– В последнюю минуту ему пришлось срочно уехать. Договорились созвониться завтра после полудня. – Дилан показывает брату скрещенные пальцы. – Грипс отнесется к нашему предложению более серьезно, когда мы подпишем договор аренды и позволим ему самому выбрать аппаратуру.
Однако прямо сейчас Дилану хочется только одного – поехать домой и завалиться в свою квартиру в Санта-Монике. Если он не улетал на встречи в Нью-Йорк и не рыскал в поисках доступных по цене зданий, то до поздней ночи пропадал в очагах музыкальной культуры, потому что в этом заключалась его работа – смотреть и слушать. Где-то там обретались новые Пи Джей Харви и Бон Ивер, дожидающиеся, когда Дилан выложит им свою визитную карточку.
Если он не занимается чем-то из названного выше, то вроде должен бы отправляться в свой отель и спать. Так на его месте поступил бы любой здравомыслящий человек. Но нет. Ему просто необходимо пройтись по улицам. Просто необходимо потратить свое несуществующее свободное время, заглядывая в окна магазинов и ресторанов, помеченных ею в «Фейсбуке». И все ради призрачной надежды наткнуться на нее. Потому что он никак не может выбросить Джой из головы, очиститься от нее. К чести Дилана нужно сказать, что он пытался. Женщины, виски, работа. Но никакие порой затягивавшиеся до утра гулянки не могли заглушить тоску по Джой.
– Как насчет Найджела? – спрашивает Чейз. – Он еще с нами? – Этого продюсера Дилан хотел перетащить в Нью-Йорк, но во время поездки у него появилась идея получше.
– Мы не встречались.
– Разговаривали?
Дилан качает головой, зевает. Встает из кресла и выбрасывает стаканчик в мусорный бак. Потом подходит к окну.
– Какого черта, Дил? Как мы будем выпускать альбом без продюсера?
– Ох, да получишь ты своего продюсера, – бросает он Чейзу через плечо и ухмыляется. – Лучшего.
– Тебя? – Чейз хохочет. – А как же Лос-Анджелес?
– Шэрон готова. Я повышаю ее в должности.
Не пристало себя хвалить, но Дилан подготовил ее хорошо. Вкус Шэрон и ее умение видеть артиста совпадают с его подходами, и она не только феноменально руководит процессом записи, но и осуществляет это в границах бюджета.
Чейз разглядывает его, и Дилан скребет щетину на подбородке. Ему непонятно выражение на лице брата.
– Что? Ты не согласен?
– Кто такая Джой?
Кровь быстрее бежит по жилам, и Дилана бросает в жар. Так бывает, ни с того ни с сего.
Он разыгрывает невинность. Делает серьезное лицо.
– Кто?
– Женщина с тобой на том фото, что ты хранишь в телефоне. Та самая, на которую ты пялился все это время.
Дилан открывает и… закрывает рот. Неужели это так бросается в глаза? И откуда, черт возьми, Чейз узнал ее имя?
Он трясет головой. Отрицание – лучшая политика.
– Прекрати заниматься ерундой. Ты одержим ею. – Чейз поднимается, тычет в направлении Дилана пальцем.
– Вовсе нет, – внутренне содрогаясь, восклицает Дилан, чувствуя, что ведет себя как провинившийся подросток.
– Когда ты в последний раз заходил на ее профиль в «Фейсбуке»?
Когда самолет произвел посадку и он смог включить телефон.
Дилан стискивает зубы. Чейз всегда заглядывает через плечо, если он возится с телефоном. Настырный сукин сын. Должно быть, брат нашел ее имя в «Фейсбуке». А потом связал имя со снимком из его телефона. С Чейзом нужно быть поосторожнее.
– Кто она? – требовательно вопрошает Чейз.
– Никто. – Вот так он должен про нее думать. Пока не получается.
– И она живет в Нью-Йорке, не так ли?
Поджав губы, Дилан отворачивается к окну.
– Черт, – бормочет у него за спиной Чейз. – Пожалуйста, скажи мне, что ты пробиваешь студию в Нью-Йорке не из-за нее.
– Она не имеет к этому никакого отношения. Я уже давно настаиваю на Нью-Йорке. Этот город до сих пор остается центром музыки. Перебраться в самое сердце этого бизнеса – логичное решение. Наше присутствие там продемонстрирует, что лейбл «Уэстфилд рекордз» – не однодневка. Мы выставим его на всеобщее обозрение. Многие конкуренты ушли, и сейчас появился спрос на студии звукозаписи. Мы нужны им. Мы можем сделать все умно и бюджетно и вырваться далеко вперед.
Чейз поднимает раскрытые ладони.
– Не надо меня уговаривать. Я читал анализ положения на рынке. Я за. Но тебе лучше думать головой. Головой, а не тем местом, которое у тебя…
– Я как раз думаю тем, чем нужно, – перебивает брата Дилан и стучит себя по лбу.
Чейз снова падает в кресло, упирается локтями в подлокотники, трет подбородок, хмурится. Он озабочен. Дилану кажется, что он слышит, как у брата скрипят мозги.
– Что? – бросает Дилан, не сдержавшись. Он раздражен тем, что его уличили, вызвали на прямой разговор. Это и в самом деле необходимо – просмотры ее профиля, поиски информации о том, изменился ли ее семейный статус на «замужем», сменила ли она фамилию. Может, сменила, может, забыла обновить данные, может, ей все равно. Может, оставила себе девичью фамилию.
А может, ему просто надо удалить это чертово приложение со своего телефона?
Чейз вздыхает.
– Я согласен с твоим переездом в Нью-Йорк с одним условием. Будешь мотаться между студиями. Твой опыт нужен здесь. Мне по-прежнему требуются твои таланты в каждом проекте.
Это вполне выполнимо и даже предпочтительно. Они обмениваются рукопожатием.
– Договорились.
– Еще одно. – Из выдвижного ящика Чейз достает блокнот на пружинке и бросает на стол. Дилан смотрит на синюю обложку, покрытую наклейками с шоссе 66, и его бросает в жар. Он не видел этот блокнот целую вечность. И не хотел его видеть.
– Где ты его взял? – Дилан затолкал блокнот в самую глубину выдвижного ящика для папок в своем кабинете. С глаз долой – из сердца вон. Затолкал не без причины.
– Его нашла Фелиция. – Это помощница Чейза. – Говорит, кто-то забыл. Подумала, может, ты потерял.
Не потерял. Он его похоронил. И чуть было без него не остался. Дилана охватывает злость – жаркая, неистовая.
– Я его заберу, – решительно говорит он, балансируя на грани безумия и здравого рассудка.
Чейз хватает блокнот, и он оказывается вне зоны досягаемости.
– Ни в коем случае. Ты мечтал о «Грэмми»? Она здесь.
Сомнительно. Эти записи были просто набросками с целью убить время в пути, в номерах отелей, когда от Дилана бежал сон. С их помощью он пытался разобраться в растущих чувствах к Джой. Чувствах, о которых он не просил. И уж конечно, этот материал – не уровень «Грэмми».
