Через два дня, шатаясь от слабости и дурноты, она пошла на работу. Коллеги с сочувствием поглядывали на нее: молодая, а такая бледная, с черными подглазьями. Казалось бы, удачное замужество, муж человек приличный, интеллигент, не пьет и не гуляет.
– Сходи в медпункт, – шепнула одна из приятельниц. – Видок у тебя! Что-то с тобой, Ирка, не то.
В обеденный перерыв Гуся правда пошла к врачу – про обед и столовку думать было противно. Врач, молодая, красивая, яркая женщина, с прищуром глянула на нее.
– Тошнит, говорите, задержка? Я не гинеколог, осмотреть вас, как понимаете, не могу! Вам надо в консультацию, моя милая! Что-то еще?
Гуся мялась, колеблясь – сказать всю правду? Господи, какой стыд. Все же выдавила – скороговоркой, не поднимая глаз:
– Выпила так много впервые. Мне было очень плохо, так плохо мне никогда не было. Вот я и думаю – а на ребеночке это не отразится? Ну, вы меня понимаете…
Врач громко расхохоталась:
– На ребеночке? Милая вы моя! А сколько рожают алкаши? Пьют и рожают! И, что удивительно, у них здоровые дети! Да, да, абсолютно здоровые! А бывает и по-другому: порядочная, приличная женщина, занимается физкультурой, пьет свежие соки, ест творожок и рожает урода. Как так, почему? Науке неизвестно, но всякое может быть. Всякое. И именно с приличными женщинами, увы. – Она развела руками. – В общем, мой вам совет – в консультацию и поговорите с хорошим врачом.
Не поднимая глаз, Гуся поблагодарила и быстро вышла за дверь. Боже, как стыдно. После работы собралась в консультацию, но в тот день попасть туда не получилось – позвонила Вера Павловна и сказала, что плохо с мамой.
Выскочив из такси и увидев «неотложку», Гуся взбежала на третий этаж. Сердце выскакивало из груди. Мамочка, мама!
Мама лежала на носилках. Глаза закрыты, безжизненно висят руки. Губы не бледные – белые.
– Она жива? – закричала Гуся.
Соседка обняла ее за плечи:
– Жива, не ори! Но говорят, что инфаркт.
В машину «Скорой помощи» Гусю пустили – упросила. Сидела, держа маму за холодную руку. Инфаркт, увы, подтвердился.
И началась больница со всеми вытекающими. Гуся оттуда почти не выходила. Судно – вставать маме не разрешали, кормление с ложки, питье из поильника. Спала там же, в палате, на пустой койке, валилась с ног и молилась, чтобы еще пару дней койка оставалась пуста.
Про мужа и свекровь почти не вспоминала – мысли крутились вокруг мамы и беременности. Надо попасть в консультацию, просто необходимо. На день ее сменила Яська, и Гуся поехала.
Врачом оказался мужчина. Гуся, увидев его, заметалась, как птица в клетке: «Какой ужас, боже! Я не смогу!»
Смогла, деваться некуда. Врач подтвердил беременность.
– Будете рожать? – Он посмотрел в ее карту. – Вы замужем, да и возраст!
Теребя кисточку на сумке, Гуся проговорила:
– Я… очень хочу. Но есть одно обстоятельство… Вернее, не одно, их много.
Врач недовольно молчал – что бурчит эта женщина? И, глянув на часы, нетерпеливо спросил:
– Ну что там у вас? Какие проблемы?
На ее тихий и сбивчивый рассказ среагировал на удивление спокойно.
– Выпили? Бывает. Как отразится на ребенке? На этот вопрос никто не ответит. Как решат наверху. – Он выразительно поднял глаза к потолку.
– И все же, – тихо и настойчиво повторила Гуся, – скажите, пожалуйста, свое мнение!
Он разозлился:
– Вы что, за мнением сюда пришли? Мнения собираете? Чтобы потом прикинуть и посчитать – что перевесит? Все, уважаемая! Ваше время вышло. В коридоре еще толпа народу – уж извините! А решения такого рода принимает каждый самостоятельно, без посторонней помощи. Вот и решайте!
– Я не умею решать, – измученно и беспомощно улыбнулась Гуся. – Совсем не умею, совсем! Но вам все равно большое спасибо.
Мама поправлялась, но все еще была такой слабой, что оставлять ее одну было страшно. Гуся платила какие-то копейки медсестрам и санитаркам – хоть какая-то страховка. А ей пришлось выйти на работу. Дома все было по-прежнему. Ксения Андреевна в ее сторону не смотрела. Юрочка… Юрочка работал и при виде нее болезненно морщился. Кажется, теперь он ее презирал и брезговал ею. Только Елена Владимировна все так же была спокойна и беспристрастна. Казалось, только она немного сочувствовала Гусе. Услужливо предлагала поесть или чаю, спрашивала о здоровье мамы. «Выходит, у меня есть один союзник, – горько думала Гуся, – компаньонка». Но время поджимало, и Гуся решилась на разговор с мужем.
– Что? – недовольно переспросил он. – Серьезный разговор, не терпящий отлагательств? Я занят, Ирина!
Гуся настаивала, и, оторвавшись от густо исписанных листов, Юрий все же обратил на нее внимание. Услышав новость, не мог скрыть испуга:
– Рожать? Сейчас? В смысле – скоро?
– Не скоро, – вздохнула Гуся, – через семь месяцев…
– Остроумничаешь? – взвился муж.
Гуся неуверенно пожала плечами.
– Кажется, нет.
– Ты рехнулась! – Юрочка вскочил со стула и заметался по комнате. – Твоя мать больна, и больна тяжело! Моя мама болеет и слабеет день ото дня. И вряд ли ей будет лучше! Я пишу книгу и мне, прости, не до того! – Помолчав, он замер у окна и, резко развернувшись, демонически захохотал: – Да, и еще! Две месяца, говоришь? Выходит, когда ты пила, то уже носила ребенка?
– Пила? – повторила Гуся. – Юра, ты спятил! Какое «пила», ты о чем? Я выпила, да. А плохо мне было из-за то того, что я тогда… уже… ну, ты понимаешь.
– Вот именно! – закричал он. – Ребенок-олигофрен мне не нужен. И тебе он не нужен. Ты с ним не справишься! Ты с собой не справляешься, Ира, о чем вообще говорить?
– Я поняла, – медленно проговорила она. – В конце концов, мне тридцать один, и значит…
– Ничего это не значит, – истерично перебил ее муж. – Ни-че-го! Не делай выводов! – Он подскочил к ней и обнял ее за колени. – Ничего это не значит, Ира! Кроме того, что рожать страшно! А вдруг что? Ты понимаешь? Это ведь ужас, а? Нет, ты только представь! – Он забегал по комнате. – Нет, ты только представь! Моя мама болеет, но у нее есть помощница! А у твоей – никого! Взять ее сюда мы не можем, уж извини! Переехать к ней тоже! Вот и представь – тебе надо будет ездить туда ежедневно. Ну или хотя бы через день. Привозить продукты, варить еду, кормить ее, купать и выгуливать! У тебя работа и муж! Какой ребенок, какой инвалид? Нет, ты только представь!
– И ты представь, – тихо ответила Гуся. – А если я больше не забеременею? Никогда, понимаешь? Ни-ког-да?
Муж сел на стул и растерянно развел руками.
– Ну, выходит, никогда. Бывает и так.
Теперь они спали, отодвинувшись друг от друга, насколько позволяла кровать. Гуся с самого краю, муж – вжавшись в стену. Впервые она почувствовала, что они совершенно чужие. «Придвинься, – как мантру повторяла она про себя. – Обними меня, пожалей. Ты знаешь, я слабая! И мне предстоит… принять такое решение! Мне страшно, Юрочка! Больно и страшно!»
