Сейчас я думаю, что во всем, что с нами случилось, Агния сыграла не последнюю роль. Она даже стала зачинщицей… И тогда, в этом снежном круговороте, я и представить не могла, во что превратится моя жизнь в ближайшую пару месяцев. Имя Агнии Леманн обязательно нужно вписать в титры, потому что именно ей пришла в голову эта безумная идея – поменяться жизнями.
Агния
Мокрый снег залепил лобовое стекло, «дворники» активно работали. Из динамиков доносились страдания певца Уикнда, которого обожал слушать мамин водитель Вячеслав. Сама мама в это время громко разговаривала по телефону, весело обсуждая с подругой массажиста Лёнчика, закрутившего роман с их общей знакомой. Мамин нарочито счастливый голос раздражал. Она снова вела себя так, будто с утра ничего не произошло. Словно мы не ругались и не наговорили друг другу гадостей.
Каждый раз мама делает вид, что проблем нет, хотя проблем вокруг нас – целый океан. Потерпев страшное кораблекрушение, мы тонем в этих проблемах, барахтаемся в ледяной воде, от которой сводит все тело, захлебываемся, ловим воздух ртом. У меня есть возможность добыть нам с мамой спасательную шлюпку, выкарабкаться, выплыть, спастись… Но мама всячески игнорирует мои попытки помочь. Мало того, она готова утянуть и меня за собой на самое дно. Обвить вокруг моей шеи точно такую же веревку с булыжником, которую сама носит вот уже несколько лет, и утащить в вязкий ил, чтобы последнее, что я увидела, была полоска теплого желтого света – надежды на мое счастливое будущее. А все потому, что мама не хочет расстаться с отчимом, сколько бы я ни старалась открыть ей глаза на этого человека. Всякий раз, когда я завожу разговор об их отношениях, мама начинает рыдать, упрекать, давить на жалость… А закончив истерику, спустя полчаса делает вид, что ничего не было. Никаких слез и никаких упреков. Но я так не могу. С каждым днем моя ненависть к отчиму – человеку властному, грубому, черствому – только крепнет. И нет, этот мужчина не делает ничего страшного по отношению ко мне, но об маму он буквально вытирает ноги! Не понимаю, как она может это столько лет терпеть. Тем более что ни для нее, ни для меня не секрет, что у отчима на стороне есть другая женщина. Но мама требует доказательств.
Хотя перед публикой отчим все так же играет в идеальную семью. Охотно зовет гостей в дом, хвастается «домашним очагом» перед журналистами, которые по-прежнему включают его в ежегодный список богатейших людей города.
А еще это именно он настоял на том, чтобы я пошла учиться в наш университет на ненавистную специальность. И мама, несмотря на мои протесты, снова заняла его сторону, сказав мне, что отчим прав и в жизни мне это пригодится. Терпеть не могу экономический! Совсем о другой жизни я мечтаю…
Уикнд продолжал жалобно просить позвать его по имени
[1], а мы из-за снегопада встали в пробку у самого университета. Я с раздражением посмотрела на наручные часы. Не хватало еще опоздать на экзамен. Хотя какая разница? Во время первой сессии я точно для себя решила, что не хочу больше мучить себя и учиться в этом университете. Несмотря на то что отчим уже выложил крупненькую сумму за обучение за весь год. А мама, будто подозревая, что я могу прогулять экзамен, вызвалась подвезти меня к универу, ведь ей все равно было по пути в салон красоты.
Наконец мама положила трубку и с натянутой улыбкой посмотрела на меня. Я боковым зрением видела, как она внимательно разглядывает мое лицо. Нахмурившись, я отвернулась и уставилась в окно на припорошенные снегом машины.
– Тебя забрать после экзамена? – спросила мама будничным тоном.
Я упрямо молчала. Мама метнула взгляд в сторону водителя, а затем снова посмотрела на меня.
– Агния, давай не при чужих людях, – прошептала она. – Кажется, мы дома уже все выяснили.
– Тебе кажется, мама, – рассерженно проговорила я, даже не пытаясь понизить голос.
Мама снова покосилась на своего водителя. Тот сидел за рулем с отсутствующим видом. Лишь незаметно прибавил громкость. Уикнд запел «Starboy», и водитель принялся пальцами отбивать в такт мелодии. Я тоже уставилась на мужчину. Вячеславу было чуть за тридцать. Черные волосы, как обычно, щедро намазаны гелем, залакированы и зачесаны назад, отчего он всегда напоминает мне пластмассового Кена.
В салоне было так тепло, что выходить на улицу в разыгравшуюся метель не хотелось. Если бы не мама… Сейчас она меня настолько раздражала, что я готова была выскочить без одежды хоть в Антарктиду. И пусть мое сердце остановилось бы от переохлаждения. Нет сил делать вид, будто в нашем доме не происходит ничего особенного.
– Агния, я утром тебе ясно дала понять… – снова начала мама все с той же натянутой неестественной улыбкой, которая в эту минуту уж точно была неуместна.
Я, не дав маме договорить, склонилась к переднему сиденью.
– Вячеслав, – громко обратилась я к маминому водителю. Мужчине пришлось снова убавить громкость. – Так, может, я все-таки здесь выскочу, а?
– Зачем? В такую непогоду… – снова подала голос мама.
– Необязательно довозить меня до самого крыльца. – Я даже не пыталась скрыть раздражение.
– Стрелка мигает, – кивнул на светофор Вячеслав. – Сейчас проскочим.
Его «проскочим» едва не обернулось аварией. Резко затормозив, Вячеслав нажал на клаксон. От протяжного громкого звука улыбка все-таки исчезла с маминого лица.
– Что там случилось?
– Да лезут под колеса всякие клуши! – проворчал Вячеслав.
– Я выйду здесь! – нервно выкрикнула я.
– Посреди дороги? Погодите, Агния, я хотя бы припаркуюсь.
Наконец я могла покинуть салон. До экзамена оставалось пятнадцать минут. В лицо тут же полетели хлопья мокрого снега. Поежившись, я направилась в сторону университета. Но не успела пройти и пары метров, как меня окликнула мама. Я обернулась. Мама помахала мне забытым телефоном. Наверное, из кармана дубленки выпал на сиденье. Чертыхнувшись, я засеменила обратно к машине.
Мама была без шапки. Ветер развевал ее длинные светлые волосы. Мама снова улыбалась, но глаза у нее при этом были ужасно грустными. Я подумала, какая же она у меня красивая и как маме идет улыбка… Но до чего ж она слабохарактерная! И снова ее напускная приветливость вызвала во мне лишь раздражение.
Выражение моего лица маме тоже явно не понравилось, потому как она тут же сделала мне замечание:
– Агния, не хмурься, морщина на переносице появится. Как у бабушки.
Я молча протянула руку к телефону.
– И прекрати этот цирк. Улыбнись мне в ответ. На нас люди смотрят.
– Пускай. Надоело улыбаться по заказу. Я уже давно не на соревнованиях. Извини. И плевать мне, кто там на кого смотрит.
Я едва ли не силой выдернула свой телефон из маминых рук и, развернувшись, решительно зашагала к корпусу своего факультета. В голове шумело. Меня снова захлестнула злость, как в детстве, даже на глазах выступили слезы. Я шла, не замечая никого вокруг. Сегодня снова был один из таких дней, когда мама не встала на мою сторону. Казалось бы, к этому уже давно можно привыкнуть. Но я не могу. Обида все так же пронзает ребра, делая дыру в груди все больше.
